Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

Впрочем, только пример южнонемецких срединных госу­дарств побудил его так грубо провести своих верноподдан­ных. Ганнибал снова стоял у ворот, и народ, так вероломно обманутый, должен был снова проливать потоки крови за сво­его славного повелителя.

9. СТО ДНЕЙ

В течение нескольких месяцев Бурбоны стали для Франции более или менее невыносимы. Хотя новый король и даровал хартию, которая обеспечивала буржуазии скромное участие в правительстве, все же брат его и наследник престола — граф Артуа — со своей свитой неисправимых дворян и попов стре­мился к тому, чтобы восстановить то положение вещей, кото­рое существовало при старом королевстве, особенно пугая этим крестьян.

Самую большую бестактность Бурбоны проявили по отно­шению к армии. Они не обладали ни необходимым мужеством, чтобы переформировать ее, ни достаточным умом, чтобы ува­жать ее традиции. Они лишили войско орлов и трехцветных флагов, которые были свидетелями многочисленных побед, и дали ему белые флаги и кокарды, что казалось солдатам призна­ком упадка и предательства. Финансовые соображения делали необходимым сокращение войска, и многие тысячи наполеонов­ских ветеранов, возвращавшихся после заключения мира из пле­на или из крепостей Эльбы, Одера и Вислы, были выкинуты за борт в высшей степени бестактным образом. Поседевшее в боях офицерство отпускалось со службы, а его место занимали бурбонские дворяне, которые или совсем не нюхали пороху, или же позорно боролись в рядах эмигрантов против Франции. В конце концов 14 000 офицеров, посаженных на половинное жалованье, рассеялись по всей Франции, питая все возрастаю­щее недовольство Бурбонами, и превратились, таким образом, в горячих агитаторов за возвращение императора.

Наполеон проницательным взглядом следил с острова Эль­бы за создавшимся положением. От него не укрылся и разлад держав на Венском конгрессе; к этому прибавлялись совершен­но основательные жалобы, которые он мог предъявить от свое­го имени. Соглашение в Фонтэнбло почти совсем не было вы­полнено; наоборот, все настойчивее становились слухи о том, что союзные державы склонялись к мысли перевезти его с ост­рова Эльбы на остров св. Елены. Этот слух не был лишен осно­вания; именно Гарденберг и развил этот чисто сработанный план.

Наполеон решился на смелый шаг. 1 марта 1815 г. он выса­дился в Каннах; войска, посланные против него, перешли на его сторону. 20 марта он вступил в Тюильри; королевство Бур­бонов было сметено, словно бурей. Но как ни был блестящ этот победоносный поход, в основе своей он был лишь гранди­озной авантюрой. Не народ поднял Наполеона снова на трон,

но войско. Ненависть горожан и крестьян к Бурбонам была достаточно велика, чтобы не мириться с новым положением вещей, но не настолько велика, чтобы воодушевить их на за­щиту Наполеона. Войско хотело войны, но буржуазная Фран­ция была сыта войной по горло.

У Наполеона была лишь одна возможность продержаться в течение продолжительного времени. Бурбонское правительство и переговоры Венского конгресса ощутительным образом при­близились к восстановлению феодальных отношений; опираясь на крестьян и рабочих, Наполеон смог бы пробудить традиции буржуазной революции и достигнуть тем большего успеха, чем сильнее было разочарование союзных наций в своих правитель­ствах. Однако этот демократический путь противоречил его дес­потическим наклонностями: он не хотел надевать красную шап­ку; ведь еще только год назад он объявлял прусские народные восстания преступлением против святых прерогатив монархии. Вместо этого он пытался опереться на ненадежную базу — бур­жуазию, которой он «дополнительным актом» к имперской кон­ституции предоставлял приблизительно такие же права, какие она уже получила по хартии Людовика XVIII. Буржуазия не ве­рила ему больше ни на волос; его патетические попытки разыг­рать из себя конституционного Наполеона не только никого не убеждали, но, наоборот, лишь делали понятным для каждого внут­реннюю шаткость его положения.

Самым существенным было то, что Наполеон не сумел дать нации того мира, который он обещал. Когда в Вену прибыло сообщение, что он бежал с Эльбы, Штейн предложил 8 марта, а 13 марта союзные державы постановили: «Наполеон Бона­парт исключил себя из всех гражданских и общественных от­ношений и как враг и нарушитель мирового спокойствия осу­дил себя на публичное наказание». Это решение было так же позорно, как когда-то изгнание Штейна Наполеоном. Наполе­он как суверенный владетель Эльбы вступил с суверенным королем Франции в победоносную войну; французская нация признала его своей главой, и он сам, не переставая, предлагал мир. Его ссылка была грубым насилием, вопиющим наруше­нием права народов, так же, как и война, на которую тотчас же решились державы, чтобы раздавить Наполеона колоссальным превосходством сил, была совершенно обыкновенной реакци­онной кабинетной войной, ведшейся в интересах династий, и не имела решительно ничего общего с интересами наций. Прав­да, считаясь с остатками стыда, делались некоторые попытки придать войне по крайней мере характер роялистического

Артур Уэлсли, герцог Веллингтон. Гравюра работы В. Бромлея с портрета кисти Т. Лауренса

крестового похода за законного, хотя и убежавшего из страны короля; по отношению к будущему правительству Франции державы получили, таким образом, после свержения Наполе­она полную свободу действий.

Прежде чем дело дошло до борьбы, разыгрался маленький пролог, который был использован обеими сторонами или для из­винения, или для оправдания: восстание Мюрата, неаполитанс­кого короля, против австрийского господства в Италии. После отложения от своего шурина, Наполеона, Мюрат вошел в ми­лость к союзным державам, но переговоры на Венском конгрес­се, на которые ни разу не был допущен его представитель, пока­зали ему, что дальнейшее его пребывание на троне Неаполя не будет узаконено новой Европой. Полный раскаяния, он возвратился к старым знаменам, вступил в сношения с Наполеоном на Эльбе и, когда последний высадился во Франции, объявил войну Австрии. С 30 000 чел. он продвинулся в Папскую область, вы­пустив манифест, в котором призывал итальянцев к борьбе за свободную и единую Италию. Вначале он имел некоторый успех, но затем должен был уступить подавляющим силам Австрии и бежать из своего королевства. Это восстание было использовано союзными державами в том смысле, что они признали мирные предложения Наполеона лживыми, а Наполеон сказал по этому поводу, что Мюрат нанес ему этим своим восстанием такой же вред, какой раньше нанес своей изменой. Однако простое сопос­тавление дат обнаруживает, что это событие ни в коем случае не могло оказать никакого влияния на общий ход вещей. Объявле­ние войны Мюратом произошло 31 марта, в то время как союзные державы уже 13-го осудили Наполеона, а 25 марта уже заключи­ли новый союз против него. Уже 20 мая Мюрат бежал, т. е. в то время, когда дело Наполеона было еще далеко не решено.

В союзном договоре от 25 марта Англия, Австрия, Пруссия и Россия обязывались выставить в поле по 150 000 чел. каждая и не складывать оружия до тех пор, пока Наполеон не будет оконча­тельно низложен. Англия обязывалась, кроме того, выдать суб­сидию в 5 000 000 фунтов стерлингов. Военный план так же, как и при всех коалиционных войнах, был намечен очень расплывча­то; в Нидерландах стояли 120 000 пруссаков под командой Блю­хера и английская армия, сильно подкрепленная брауншвейгскими, ганноверскими, нассаускими1 и голландскими вспомогатель­ными отрядами, под командой Веллингтона, удачно ведшего когда-то испанскую войну против маршалов Наполеона. На сред­нем Рейне стоял Барклай-де-Толли со 150 000 русских и, наконец, на Верхнем Рейне и в Швейцарии стояли 200 000 австрийцев под командой Шварценберга. Кроме того, была создана как резерв чет­вертая армия, даже еще более сильная, чем любая из прежних трех.

Этим подавляющим массам войск Наполеон мог противо­поставить лишь около 200 000 чел., из которых, за вычетом необходимых сил для прикрытия всех границ, он мог вывести в поле лишь 130 000 чел. В отличие от 1813 г., и особенно от 1814 г., это были во всяком случае отборные войска, возмож­но даже самые отборные из всех, которыми командовал когда-либо Наполеон. С ними он надеялся нанести сильный удар одной из вражеских армий, что в случае удачи значительно

поколебало бы могущественную коалицию и смогло бы зажечь во французской нации новое военное воодушевление, кото­рое до сих пор мало сопутствовало вооружениям императора. Благоприятнее всего для него было положение на бельгийс­кой границе. Многочисленные пограничные крепости мешали вступлению английских и прусских войск во Францию, прус­ское войско ожидало еще подкрепления в 80 000 чел. из отда­ленных провинций. Наоборот, под прикрытием и защитой этих крепостей Наполеон мог быстро пробиться вперед и разбить порознь сначала одну, а затем и другую вражеские армии, пре­восходившие его своей общей численностью почти вдвое.