Владимир Кабо - Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

• Название: Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись
• Автор: Владимир Кабо
• Издательство: Алчеринга
• Жанр: Культурология
• Год: 2002

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.

---

Замечательная картина "Моисей и Аарон ведут еврейский народ через Красное море" передает эпизод Библии исключительно средствами традиционного искусства. Моисей, Аарон и евреи изображены только их следами: самыми большими — Моисей, меньшими — Аарон, а множеством мелких — евреи.184 Художник-абориген поступил так же, как поступали иконописцы, насыщавшие свои произведения свойственным им видением мира, унаследованными образами и художественными приемами, реалиями знакомой им жизни. Такие произведения иконописи, как и картины художников-аборигенов на библейские темы, — явления синкретического религиозного искусства. Однако автор нашей картины идет значительно дальше, чем многие другие художники-аборигены, в использовании традиционной символики и в полном отказе от символического языка христианского искусства. В этом отношении его картина стоит в одном ряду с изображением крестного пути, о котором говорилось в главе 10,185 где вся композиция строится почти исключительно на использовании символов традиционного сакрального искусства аборигенов — концентрических окружностей, волнистых линий и т. д., и символы эти наполнены большим содержанием.

В картине "Священная рыба", изображающей пир аборигенов вокруг большой рыбы, оставленной героем мифа у священного водоема,186 нелегко увидеть Тайную вечерю, и художник, скорее всего, не имел подобного замысла, но эпизод Евангелия невольно приходит на ум, когда мы смотрим на это произведение, — и оно вполне могло бы получить иное название и иную интерпретацию. Потому что для художника-аборигена обе религиозные традиции — миф и Библия — равноценны и взаимозаменяемы. Вспомним: ведь Библия — это Время сновидений белых людей. В этом, кстати, одно из главных отличий художника-аборигена от иконописца. Для последнего, при всем влиянии на него дохристианской религиозной культуры, она не подменяла христианства, которое господствовало на высших уровнях его сознания.

История недавнего прошлого ознаменовалась драматическими событиями, свидетельствующими о понимании аборигенами их собственных и христианских святынь как равноценных. В 1957 году на о-ве Элко религиозный реформатор абориген Бурамара публично выставил у местной церкви вырезанные из дерева и раскрашенные священные культовые предметы — ранга, символы традиционной религии, смотреть на которые женщинам и вообще всем непосвященным прежде строго воспрещалось. Рядом с ранга был воздвигнут крест — символ христианства. Отныне аборигены будут поклоняться двум богам, — провозгласил Бурамара, — ранга — Библия аборигенов.187 На глазах истории создавалась новая, синкретическая религия. Создавая ее, Бурамара и его последователи вместе с тем стремились к преодолению стены между белыми и черными, посвященными и непосвященными. Этим революционным актом утверждалось не только равенство двух вер и двух рас, но и равенство мужчин и женщин, а в конечном счете единство всех аборигенов без различия родовой и племенной принадлежности.188 Произошло то, к чему стремится, в идеале, и христианство. Ибо христианство обращено одинаково ко всем людям, всем народам, для него нет "ни эллина, ни иудея". Оно стремится выйти за этнические, историко-культурные и расовые границы и охватить собою весь мир. То, что происходит в общинах аборигенов Австралии в ХХ в. и что происходило на Руси несколько столетий тому назад, — это два типологически однородных процесса преодоления древних этнических религий новой, надэтнической религией, ее утверждения в мире. При этом складываются особые формы народного, или этнического христианства. Но, возможно, только так, только в этих формах оно и может существовать.

20

В 1997 году был опубликован замечательный документ — своего рода "символ веры" аборигенов Квинсленда; его выработала группа наиболее уважаемых их представителей.189 Документ, по словам его составителей, ставит своей целью примирение самобытной духовности аборигенов с их христианской верой. Его авторы рассматривают традиционную религию своего народа как равноценную христианству; они видят в ней веру в единого Создателя, который с незапамятных времен был известен всем племенам под разными именами. Змея-радугу они признают универсальным символом религии аборигенов. Воплотившись в личности Иисуса Христа, Создатель принял облик простого аборигена и поселился среди них как Иисус-абориген.

Перед нами — яркое свидетельство нового религиозного сознания. Хотелось бы отметить, что главная его идея совпадает с моей концепцией. Я тоже утверждаю, что собирательный образ Высшего существа, Создателя, выступающего под разными именами, принадлежит к древнейшим явлениям культуры аборигенов. Я вижу в этом свидетельство возникновения и становления образа единого Бога во всей сложности и противоречивости этого процесса (подробнее об этом см. гл. 6). Это было одним из теоретических постулатов, позволивших мне сближать сакральное искусство аборигенов и русскую иконопись.

Образ Иисуса-аборигена не случаен, он имеет предшественников. Так, в начале 1960-х годов среди аборигенов Западной Австралии распространился странствующий культ; в центре его стоял пророк по имени Джинимин (Иисус). Он провозглашал равенство белых и черных и предсказывал, что земля будет снова принадлежать аборигенам.190 Культ Джинимина-Иисуса был связан с верой в осуществление идеала справедливости. В то же время он отразил стремление аборигенов к утверждению духовных ценностей традиционной культуры, и в этом он перекликается с документом, о котором мы только что говорили.

Другое свидетельство синкретического религиозного сознания, — на этот раз из Кимберли, — предлагает нам книга, написанная при участии представителя одного из местных племен, Дэвида Мовалъярлаи.191 Его рассказ особенно интересен для нас потому, что пришел из страны Ванджина. Мир Ванджина по-прежнему живет в сознании его соплеменников, он часть их живой культуры, и они не забывают в нужное время года обновить Ванджина свежими красками, чтобы предотвратить засуху. В то же время люди эти — христиане, и их христианство причудливо переплетается с их древней религией. Так, Мовалъярлаи рассказывает, что его дух во сне летал в Святую землю, видел там Иисуса, и этот сон "изменил его жизнь". Его сны и видения, если бы они не были наполнены библейскими реалиями, напоминали бы полеты во сне шамана, и это заставляет нас вспомнить полеты во сне другого аборигена-христианина, о котором рассказывал Т.Суэйн (см. гл. 19). Но самое любопытное в рассказах Дэвида Мовалъярлаи — его слова о том, что "все Ванджина — это сам Создатель. Он обнаруживает себя в любом Ванджина. Он — Бог".192 Представление о высшем существе, Создателе, могло возникнуть и без влияния христианства — оно бытовало на юго-востоке и в других частях континента задолго до появления миссионеров. В целом, однако, система идей Дэвида Мовалъярлаи сложилась под несомненным воздействием христианства, но из традиционного материала. Теология Мовалъярлаи в чем-то главном напоминает "Теологию Змея-радуги" аборигенов Квинсленда. Отметим, кстати, что в обеих теологиях змей играет важную роль в создании мира и человека. Обе теологии — явления одного порядка, явления типологически однородные. Они помогают нам понять, что происходило в сходной ситуации и в других частях света — в том числе на Руси в эпоху распространения христианства.

Мысль о значении традиционной духовности аборигенов в возрождении современной цивилизации все заметнее овладевает умами. Об этом пишет, например, Дэвид Тэйси.193 Вслед за К.Юнгом он говорит о том, что священное по-прежнему занимает автономное место в душе современного человека, что оно находится в самой сердцевине его духовной структуры. Человек всегда останется homo religiosus. Сакральный опыт аборигенов все глубже проникает в сознание современного общества, — утверждает Тэйси. — Сознание евро-австралийцев нуждается в духовной революции, и Австралия становится идеальным местом для рождения нового Времени сновидений.194

Авторы другой книги высказывают мысль о том, что современная живопись аборигенов на христианскую тематику — один из путей разрешения все углубляющегося противоречия между священным и современной профанной цивилизацией. Этой живописи принадлежит, следовательно, важная роль в жизни, в сознании современного общества.195

Сакральность аборигенов не только не испытывает упадка — напротив, она все более утверждается в жизни современной Австралии, — говорит антрополог Кен Мэддок.196 Эту мысль продолжает Макс Чарлсворс: "У меня ощущение, что в начале следующего тысячелетия произойдет вспышка творческого религиозного сознания, и древняя Австралия окажется в эпицентре этого процесса".197

Основой этого религиозного возрождения станет, быть может, обогащенная христианством традиционная духовность аборигенов.