Евгений Кравченко - С Антарктидой — только на Вы

• Название: С Антарктидой — только на Вы
• Автор: Евгений Кравченко
• Жанр: Путешествия и география

Посвящается 50-летию отечественных исследований Антарктиды

Кравченко Е. Д. Карпий В. М.

С Антарктидой — только на «Вы»: Записки летчика Полярной авиации / Кравченко Е. Д., Карпий В. М. — М.: «Издательский дом «Парад», 2006. — 688 с.

Эта книга о мужестве и героизме, о верности долгу и высочайшем профессионализме, о победах и поражениях, одержанных летчиками отечественной Полярной авиации в небе Арктики и самого сурового, загадочного и жестокого материка Земли — Антарктиды. В книге нет ни одного вымышленного персонажа, ни одной выдуманной истории — в ней правда и только правда, рассказанная одним из самых выдающихся полярных летчиков страны Е. Д. Кравченко.

Каждый из читателей найдет в ней для себя то, что хочет, если ему близки такие понятия, как романтика, любовь к небу и высоким широтам, честь, совесть, дружба...

В этой книге собрана мудрость нескольких поколений авиаторов, служивших верой и правдой делу освоения высоких широт. В ней — пример того, как можно и нужно прожить свою жизнь...

УДК 91/882 ББК 26.89(0)/84(2Рос-Рус)

© В. Д. Кравченко, 2006 © В. М. Карпий, 2006 ISBN 5-8061-0068-5

---

— Напечатали.

— А теперь подпишитесь. И я полечу. Но, если мне придется возвращаться, то все потери — за ваш счет. А фактическую погоду по маршруту разрисую до деталей.

— Нет. Дайте нам подумать. Мы подождем новые сводки...

Я бросил взгляд на Шишкина, который молча слушал наш диалог:

— Жорж Константинович...

— Согласен! Решение на вылет принимать нельзя...

— Поэтому и не лечу. А если дернусь, то, чтобы назад вернуться со второй половины пути, у меня топлива не хватит. В лучшем случае пойду на ледник на вынужденную посадку. А зачем мне там сидеть? Я лучше здесь подожду — ни машиной не буду рисковать, ни людьми...

— Все верно. Пошли, — Шишкин попрощался с синоптиками и мы ушли. Видимо, он доложил об увиденном Грубию, потому что, перед вылетом Ил-18Д домой, мы попрощались тепло и дружески. Но я был рад, что этот случай произошел: если, даже находясь в Антарктиде, высокое начальство не может адекватно оценить обстановку, то что с него требовать, когда оно находится в Москве?! Вот и идут оттуда: «Запрещаю», «Запрещаю», «Запрещаю»... Хотя, если оно нас сюда посылает, значит, должно давать нам больше прав и больше доверять. Мне ведь здесь виднее, что можно делать, а чего нельзя... И лишь когда на следующий год к нам прилетели начальник УГАЦ Анатолий Александрович Яровой и его заместитель по летной работе Иван Сергеевич Макаров, проблему, о которой я рассказал выше, частично смог решить именно Макаров. Но об этом чуть ниже.

Вернемся все же к техническому рейсу.

Ил-18Д стартовал из Москвы 10 февраля 1980 года. Командир экипажа А. Н. Денисов. 13 февраля самолет вылетел из Мапуту (Мозамбик), сделал огромный прыжок через океан длиной 4835 километров и был принят на снежно-ледовом аэродроме у горы Вечерней в 12 километрах от станции «Молодежной». На аэродроме были подготовлены: ВПП длиной 2560 метров и шириной 42 метра, две боковые полосы безопасности, шириной 50 метров, две концевые полосы безопасности, перрон с деревянным настилом для размещения и технического обслуживания двух самолетов Ил-18Д. Аэродром оснастили неплохими радионавигационными средствами.

Изыскательские и проектные работы по этому аэродрому начались еще в 1972-1973 годах, и только в 1980 году он был готов. Сколько же сил и средств потребовалось за эти годы вложить в его создание и наведение воздушного моста между Москвой и Антарктидой?! И все-таки новая воздушная трасса была открыта.

На самолете доставлено в Антарктиду пять человек экспедиционного состава и вывезено на Родину 25 человек. Сам замысел был хорош. Если регулярно ранней весной будут прилетать большие самолеты с Большой земли и всего за несколько суток доставлять в Антарктиду сезонный состав, необходимые приборы, оборудование, продовольствие, это позволит на два-три месяца раньше начинать полевые работы, и авиация в Антарктиде сможет работать в более благоприятных метеоусловиях, заканчивать полеты до наступления очень жесткой осенней непогоды. К тому же летный и технический состав будут меньшее время оторваны от дома, от семьи, это уменьшит срок командировок, и по возвращении на Родину люди смогут и своевременно отдохнуть и еще успеть поработать на своем предприятии на Большой земле. В общем, выгоды налицо.

Однако вернемся к делам насущным.

В «плену» у капитана «Гижиги»

Проводив Ил-18Д, я вернулся в «Мирный». Летал сам, выполняя рейсы на «Восток», пришлось много работать с экипажами Ми-8, которые по заявкам «науки» уходили в «поле». Погода стала ухудшаться, все чаще завывали метели, все сильнее примораживало, вылеты приходилось раз за разом отменять, переносить, и я почти физически ощущал, как в экипажах, да и у меня в душе нарастает нервное напряжение.

Прилетев однажды с «Востока», я тут же вынужден был идти с Ми-8 на сотый километр, где понадобилась наша помощь. По возвращении меня встретил раздраженный инженер по ГСМ Володя Шаров:

— Командир, подошла «Гижига», на которой наши вертолетчики должны будут идти открывать «Русскую». Я проверил емкость для топлива — она грязная...

Я «завелся» с полоборота, заскочил в Ми-8, экипаж которого не успел еще выключить двигатели, и приказал командиру:

— Пошли к «Гижиге». Я им сейчас устрою песни и пляски...

Прилетели. Я тут же пошел к капитану. Постучал в дверь его каюты, слышу: «Заходите». Зашел. Никого нет. Стою, озираюсь... Каюта огромная, перегорожена занавесом, есть ванная. Чистота, порядок, уют. И вдруг из-за шторы выходит молодой, стройный, с иголочки одетый, бравый капитан и говорит:

— О, здорово!

Я слегка опешил:

— Юра, а ты что здесь делаешь?

— Как что? Я здесь — капитан.

— А ты знаешь, что я прилетел с тобой ругаться?

— Ну, да? — он засмеялся. — Давай мы сначала сделаем вот что: сядем, выпьем по чашечке кофе. Или ты будешь чай? А потом начнем ругаться.

В его тоне было столько доброжелательности и покоя, что моя злость тут же куда-то улетучилась.

— Ты откуда? — спросил он.

Я рассказал и про «Восток», и про ледник.

— Устал?

— Устал.

— Ну, сейчас отдохнешь, — он налил по чашке кофе, а когда мы его выпили, спросил:

— В чем проблема-то?

Я рассказал о грязной емкости, куда собираются его подчиненные заливать топливо для вертолетов, объяснил, почему она должна быть идеально чистой. Заодно проинструктировал, какие меры безопасности должны соблюдаться при работе наших вертолетов с «Гижиги», где они теперь будут базироваться... На этом судне была оборудована отличная вертолетная площадка, чего до сих пор не было на кораблях, приходивших в Антарктиду.

— Ты же понимаешь, — я опять стал горячиться, — вы пойдете открывать «Русскую». Там очень сильный и большой пояс льдов, ветры. Антарктида «Гижигу» близко к берегу не подпустит, ты станешь в 200-250 километрах от нужной точки. Добраться туда, кроме «вертушек», будет не на чем. И если в топливо попадет грязь, то моим ребятам несдобровать...

Капитан успокаивающе сжал мне ладонь, подошел к какому-то пульту, нажал несколько кнопок:

— Боцман, старпом, это говорит капитан. Зайдите ко мне.

С Юрием Дмитриевичем Утусиковым я познакомился давно, когда он ходил старшим помощником капитана «Оби» Сергея Ивановича Волкова. Мы как-то сразу прониклись друг к другу симпатией и уважением, и ни разу мне не пришлось раскаяться в таком своем отношении к нему. Он окончил академию, получил «ллойдовский» диплом капитана.

— Сижу я дома, — смеясь рассказывал Утусиков, — жду назначения и вдруг телефонный звонок: «Принимайте завтра «Гижигу» и топайте в Антарктиду». Так я оказался здесь. Команда новая, судно тоже. В общем, это плавание — мой дебют в роли капитана антарктического судна.

Зашли люди, которых он вызвал. Тем же спокойным тоном Утусиков попросил привести в порядок емкость для ГСМ и через час ему доложили, что работа выполнена.

Не знаю, каким чутьем Юра уловил, что я вымотан до предела, но, когда я поднялся, чтобы уходить, он сказал:

— Вертолет я отправил в «Мирный», мы вышли в море, так что тебе на берег возвращаться не на чем. Ложись, поспи.

— Да ты, что! Мне завтра экипажи надо в полет выпускать, в «Мирном» карты спутниковые остались, утром новые придут...

— Спи. Будут тебе к утру все карты и сводки. Тебе надо отдохнуть, а то сорвешься. Ты и так себя уже «загнал», а в таком состоянии ни самому летать, ни людьми руководить нельзя.

И действительно, когда я утром, отдохнувший и выспавшийся, проснулся, все материалы, которые мне были нужны, лежали на столе.

Когда мы прощались, я сказал Утусикову:

— Отдаю тебе два прекраснейших экипажа Ми-8 — Владимира Фатеева и Михаила Хренова. Начальником «Русской» идет Володя Степанов. Да и у тебя, я чувствую, команда подобралась, что надо. Есть у меня предчувствие, что на этот раз вам удастся открыть «Русскую»...

— Не сглазь, — засмеялся капитан.

И действительно, именно в нашей 25-й САЭ станция «Русская» начала свою работу. Открыли ее благодаря великолепно слаженной работе моряков, летчиков и полярников. Все они были молоды, в полном расцвете сил, а еще очень любили свою работу...

Большой вклад в открытие самой неприветливой и труднодоступной станции внесли экипажи В. Фатеева и М. Хренова. Даже Антарктида дрогнула перед этими вертолетчиками.

... Еще в 1973 году на мысе Беркс участники 18-й экспедиции под руководством П. К. Сенько начали работы по созданию станции «Русская», однако не завершили из-за тяжелых ледовых и погодных условий, а ураганные ветры почти полностью разрушили построенное. Станцию законсервировали.

И вот 26 февраля 1980 года дизель-электроход «Гижига» подошел к припаю в районе мыса Беркс. 27 февраля вертолетчики начали летать. Доставили на берег генгруз, горюче-смазочные материалы, продовольствие, сотрудников станции. Началось ее строительство. 9 марта 1980 года над новой советской станцией был поднят Государственный флаг СССР.