Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

• Название: Япония, японцы и японоведы
• Автор: Игорь Латышев
• Жанр: Путешествия и география

---

Что касается меня, то в гораздо большей мере меня раздражал в то время какой-то болезненный настрой сотрудника отдела Семена Ильича Вербицкого, который то и дело кстати и некстати ставил под сомнение научную ценность ряда капитальных работ советских японоведов, противопоставляя этим работам в качестве эталона "подлинной науки" книги и статьи американских историков, экономистов и политологов. Слабо владея японским языком, Вербицкий, писавший статьи по вопросам внешней политики Японии, занимался чем дальше, тем откровеннее пассивным списыванием с книг американских японоведов как фактических сведений, так и их рассуждений, включая "теорию модернизации". Прежде, когда Вербицкий писал свою кандидатскую диссертацию на тему о японо-американском "договоре безопасности", я, будучи его научным руководителем, несколько раз ловил его на грубом плагиате: находя в работах американских японоведов переведенные на английский язык цитаты из публикаций японских авторов, он включал эти цитаты в свой текст без упоминаний того, что они заимствовались им у американских авторов, Это создавало у наших читателей впечатление, будто он пользовался японскими оригиналами. Позднее столь грубого плагиаторского использования трудов американских японоведов я у Вербицкого не замечал, но стремление к слепому заимствованию у американцев их мыслей, терминологии и фактического материала продолжало постоянно сквозить в его рукописях. Поддаваясь влиянию все тех же американских японоведов, он все слащавее и восторженнее стал отзываться в своих рукописях об экономических достижениях Японии, как и о японской внешней политике. Постоянно присутствовало при этом в высказываниях Вербицкого и на заседаниях отдела, и в институтских коридорах стремление поставить под сомнение справедливость послевоенного советско-японского территориального размежевания. Все это порождало у меня сомнения в том, действительно ли уважал Вербицкий отечественную науку и труды отечественных японоведов и действительно ли заботился о национальных интересах своей страны. Не раз и не два в этой связи на заседаниях отдела вспыхивали на почве идеологических расхождений споры между мной и Вербицким, причем поддержку мне в этих спорах оказывали и некоторые другие сотрудники отдела (например, В. А. Попов). Тогда мне затаенные помыслы Вербицкого были еще непонятны. Понятными для всех они стали лишь позднее, когда сначала сын Вербицкого, а затем и он сам демонстративно эмигрировали в США, где оба нашли себе пристанище в Гарвардском университете. Видимо, не случайны были его дифирамбы в адрес американских японоведов в те дни, когда я заведовал отделом Японии. Только теперь мне становится ясным и другое: почему в те же дни непонятные для меня симпатии к Вербицкому питали два тогда еще молодых японоведа института, К. О. Саркисов и Г. Ф. Кунадзе, которые потом, в конце 80-х - начале 90-х годов, неожиданно для многих, и в том числе для меня, превратились в активных сторонников потакания необоснованным территориальным притязаниям Японии к нашей стране. Как видно, объяснение тому давала пословица "рыбак рыбака видит издалека". Теперь мне ясно, что незаметный для посторонних душок нелюбви к своей стране уже тогда стал притягивать их друг к другу, превратив постепенно в завзятых японофилов-антисоветчиков.

Примечательно, что именно этим двум приятелям Вербицкого оказывал тогда свое покровительство директор Института востоковедения Е. М. Примаков. Именно Саркисов включался им чаще других в состав делегаций советских востоковедов, выезжавших на симпозиумы с американскими политологами, именно Саркисов, а затем Кунадзе были направлены им в качестве представителей института для работы в советском посольстве в Японию, именно Саркисова пригласил Примаков на работу в ИМЭМО после того как он стал директором этого института. А когда в 1986 году стало ясно, что я прекращаю заведовать отделом Японии в связи с предстоявшей загранкомандировкой, то с той же подачи Примакова этот самоуверенный человек, с трудом написавший, да и то с моей помощью, лишь одну книгу, был поспешно назначен моим преемником.

Кстати сказать, особое покровительство Вербицкому оказывал в середине 80-х годов и заместитель Примакова Г. Ф. Ким. Благоволения последнего Вербицкий добился в качестве автора "болванок" для выступлений Кима по проблемам международных отношений в АТР. Испытывая большие трудности со зрением, Ким, судя по всему, остро нуждался в помощи "белых негров", готовивших ему черновики рукописей и статей, которые затем правились им самим. В таких случаях, естественно, Вербицкий воздерживался от включения в тексты этих черновиков своих проамериканских и прояпонских суждений, зная, что политическое чутье Кима было достаточно острым. Зато в награду за свои невидимые миру труды он постоянно оказывался в числе японоведов, выезжавших в зарубежные командировки.

Мои споры с Вербицким, принимавшие иногда политический подтекст, не выплескивались, однако, за рамки отдела и не влекли за собой, по крайней мере внешне, ухудшения наших личных отношений: мы вроде бы оставались с ним старыми приятелями. Производственная работа отдела шла благополучно, сотрудники в основном справлялись со сроками выполнения своих плановых заданий. Не наблюдалось в отделе и особых трений между тридцатью его сотрудниками и аспирантами. Немалую роль в поддержании такой спокойной атмосферы принадлежала Михаилу Ивановичу Крупянко, неоднократно избиравшемуся в те годы секретарем партийной организации отдела. Благодаря Михаилу Ивановичу мои заботы об укреплении трудовой дисциплины в отделе и о повышении качества наших исследований воспринимались с пониманием. И все-таки некоторые осложнения в работе отдела появились в связи со стремлением дирекции "омолодить" институт путем перевода на пенсию тогда еще вполне работоспособных научных работников, достигших пенсионного возраста. В середине 80-х годов под нажимом дирекции я был вынужден освободить некоторых пожилых сотрудников отдела с занимаемых ими должностей и перевести их в консультанты. А это вело к определенному снижению их заработной платы (приблизительно на одну треть). При таких обстоятельствах пришлось тогда вести тяжелые для меня самого переговоры с людьми, которых я глубоко уважал и считал их своими хорошими друзьями. А не вести подобные переговоры я не мог, так как сроки повышения в чинах и должностях молодых сотрудников отдела были поставлены дирекцией в зависимость от того, как скоро "старики" уйдут с занимаемых ими высоких научных должностей.

Жесткий курс на "омоложение" состава сотрудников институтов Академии наук, взятый в середине 80-х годов академическими администраторамиконъюнктурщиками под предлогом проведения в жизнь горбачевской "перестройки", совершенно не отвечал традиционным этическим взглядам и нормам, издавна принятым научными коллективами большинства академических институтов. В той или иной мере поборниками этого курса стали тогда, к сожалению, и директор института Е. М. Примаков, и его первый заместитель Г. Ф. Ким. Чтобы уберечь от незаслуженных обид и тяжелых душевных травм маститых ученых преклонного возраста, внесенных дирекцией в списки кандидатов на отчисление из института, мне, как и многим другим заведующим отделами, приходилось тогда скрыто саботировать указания дирекции и преднамеренно под различными предлогами затягивать решение подобных вопросов. В целом, однако, к середине 80-х годов в работе отдела Японии, как это не раз отмечалось в приказах дирекции, достигнуты были заметные успехи. В 1983-1986 годах японоведы отдела завершили и сдали в издательства более 15 монографий. Большая часть из них была затем опубликована.

Семь лет (с 1979 по 1986 год) моей работы в должности заведующего отделом Японии Института востоковедения сблизили меня с Примаковым, возглавлявшим приблизительно в те же годы (до 1985 года) институт. Я видел его чаще всего на заседаниях дирекции, в которых как правило участвовали заведующие отделами. Иногда я приходил в его кабинет в связи с решением текущих вопросов, связанных либо с посылкой в вышестоящие инстанции каких-то информационных записок по Японии, либо с кадровыми вопросами, касавшимися сотрудников отдела.

По сравнению с директорством Б. Г. Гафурова, пребывание Примакова во главе института отличалось, прежде всего, его ревностным равнением на директивные инстанции. Неуемное стремление Примакова быть постоянно на виду у государственных и партийных руководителей и впечатлять их своей осведомленностью и умными советами оборачивалось для многих научных сотрудников института бесконечными авральными заданиями. Во всех страноведческих отделах по заданиям директора готовились то одни, то другие информационные записки, экономические и политически прогнозы и инициативные предложения, направлявшиеся затем за подписью Примакова в ЦК КПСС, в МИД, в министерство обороны и т.д.