Сергей Гомонов - Возвращение на Алу

• Название: Возвращение на Алу
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Фэнтези

Фраза-лидер:

Я смотрю на корону, венчающую голову Танэ-Ра, корону, что ныне венчает голову моего каменного творения, и шепчу: «Вот убийца, стократ опаснее любого злодея!» И произносит вдова Правителя: «Не обманывай себя, Тассатио! Это оправдание достойно лишь юнца, не умеющего отвечать за поступки свои! Ты когда-то служил храму, но жажда власти затмила твои очи. Ты стал преступником пред лицом моего мужа. Теперь ты убил и его. Не смей говорить, что из любви ко мне!»

Из книги:

Назад, на ту проклятую третью планету, смотреть не буду: я дал себе этот зарок еще в тюрьме, за день до приведения в действие приговора. Не буду — и все. Все, что меня ждет в недалеком будущем, не сулит возврата. И плевать!

Я выглянул. Бесконечное черное пространство без верха и низа, без «право» и «лево». Словно россыпь пластинок слюды, впаянных в черное вулканическое стекло, то дальше, то ближе посверкивают звезды. Миры, миры, миры… Отсюда все выглядит иначе, но узнаваемо. Пропади оно все пропадом, кроме вон той… Сверлит меня единственным красноватым глазком, ждет… Моя родина, моя Ала, Горящая… Да иду я, иду! Уже скоро…

Примечание:

Это — билет в одну сторону. Это — победа духа и воли над бренным и низменным. Это — легенда об аллийцах, поведанная Тессетеном в заключительной части «Душехранителя» и вошедшая в сюжет спектакля, поставленного в Кула-Ори…

Возвращение на Алу — мидквел к роману Изгнанник вечности, лучше поясняющий его события

---

Танэ-Ра ухватилась за голову, тонкими пальцами сжала виски. Похоже, ей на роду было написано влюбиться в разбойника. Он сумасшедший, это явно, однако забыть его ей не удалось ни прошлой ночью, ни весь нынешний день.

Ее выдали за Правителя уже после Великого Переселения на третью планету от солнца. Она была тогда еще совсем юна, замужество пугало ее, но родителям хотелось пристроить дочь получше, а Правитель рассчитывал улучшить за счет нее породу: девочка была невероятно хороша собой и с каждым годом расцветала, обретая все большую прелесть. Но они не учли другого. Танэ-Ра была сильна в умениях, доступных далеко не всем. Оттого годы шли, а наследники у Правителя не появлялись — она не желала этого, и без того едва терпя близость с чужим ей человеком.

Тем временем в стране, куда переселилась с Алы кучка уцелевших людей, начались массовые бунты. Мужу стало не до нее, и Танэ-Ра, вздохнув и расправив плечи, занялась учебой. На людях ей удавалось притворяться недалекой избалованной самочкой, все только любовались ею, но никто не подозревал, что в красивой головке могут таиться самостоятельные мысли и мнения, не совпадающие с циркуляром. Пожалуй, разбойник Тассатио был первым, кто отметил ее ум. Но это случилось лишь потому, что, будучи в опасности, Танэ-Ра не сумела как следует закрыться.

Строчки досье подтверждали главное: этот сумасшедший был неординарной личностью. Он хватался за все, что только мог познать, что только мог освоить, и делал это играючи, поскольку почти все давалось ему с легкостью. Удивительно, однако Тассатио за свою жизнь успел не только стать непревзойденным скульптором и уже в двадцать лет превратить в сказку один из парков Гатанаравеллы, но и сделаться одним из лучших спортивных мечников родного города, побеждая со своим наследным мечом во всех турнирах, где участвовал. В Пристанище, месте их изгнания, он выживал теперь исключительно благодаря своим превосходным ментальным способностям — иначе всех мятежников давно бы уже переловили.

«Может быть, именно потому ему и удалось очаровать меня?» — с опаской подумала Танэ-Ра, всеми силами не желая, чтобы это оказалось правдой. И снова вспомнила его собственный обескураженный взгляд, как будто он испытал то же самое и совершенно этого не ожидал.

Однако супруга Правителя обладала недюжинной силой воли: ей удалось не только скрыть свои мысли от мужа и приближенных, но и в самом деле вытеснить чувства к загадочному повстанцу в самую глубину души, а тот кусочек сердца, где они теперь обретались, запереть на замок. Правда, раз или два при встречах с нею духовный наставник Паском смотрел так, будто ожидал — не хочет ли она поделиться сокровенным? Предвидел, наверное? Он ведь тоже, как выяснилось потом, обладал немалыми умениями в области «тонкого»…

Тассатио

До сих пор ума не приложу, что это было. Что я — смазливых девчонок не видел? Все одинаковы: сначала она ерепенится, потом ее не отлепишь. Женщины обожают романтическое вранье про благородных разбойников, которых преследуют продажные подлецы из органов сыска. Этими байками дурочек можно водить за нос бесконечно, пользуясь их собственным желанием быть обманутыми. И эта сперва казалась в точности такой же.

А потом я заглянул в ее синие глаза. Никогда таких синих глаз не видел. Да и не в них дело. В другом в чем-то. В магии потрясающей силы, сказал бы я, если бы не понимал, что это не так.

Когда и через пару лунных циклов воспоминания о ней не выветрились у меня из головы, я сказал нашим, чтобы уходили в горы и ждали там.

— Эй, ты там не вляпайся! — посоветовали мне напоследок, приученные не расспрашивать о моих делах.

И чего бы мне не последовать их предостережению? Но задним умом мы все горазды. И я не раз вспомню тот братский совет, когда будет уже поздно…

Темные силы! Я не знал ни имени ее, ни того, где она живет. Проследил тогда, насколько удалось, но не могу поручиться, что не ошибся. Наведаться бы к ней, поболтать, что ли. Может, пройдет?

Чтобы ходить по городу незамеченным, достаточно выбрить лицо, переодеться по нынешней моде и обязательно что-то надеть на голову: простоволосые казались местным подозрительными. Я тщательно выскоблил щеки, надвинул берет пониже на брови, чтобы брошь на нем отвлекала внимание с отметин на физиономии. Незачем дразнить городскую стражу, а доносчиков среди горожан хватает. Наверняка моими портретами любуются не только сыскари…

Поболтаюсь по улицам и площадям, вдруг случайно встречу ее?

Тут мне стало смешно. Ну и дурак! Чтобы вельможа — а она точно вельможа — топтала своими туфельками грязные городские тротуары?! Тут вам не выскобленная до звездного сияния Гатанаравелла. Опустились мы все после этого проклятого переселения, уподобились местным человекоподобным тварям. Аборигены сначала принимали нас за богов, а после обнаглели.

Но мне повезло. Так «повезло», что лучше бы и не везло совсем.

Я увидел портрет на главной площади города. Правителя и ее. Темные силы! Она была женой этого ублюдка…

Танэ-Ра

Еще до выхода она увидела из окна своей комнаты промелькнувшую между крышами напротив человеческую тень. Кто-то с проворством куницы преодолевал высоченные стены дворцовых построек, и никакой архитектурный изыск не был для него значительным препятствием.

Танэ-Ра судорожно вздохнула — так дернулось сердце. И улыбнулась. Интересно, что еще выдумает этот безумец ради их встречи? Она почему-то была уверена, что это именно Тассатио и что он явился сюда из-за нее.

Будто на крыльях вылетела она к повозке, в которой ожидал супруг.

— Простите, дорогой, мне очень нездоровится, — прошептала она. — Я не выдержу этой поездки. Дозвольте мне остаться?

Он не расстроился, только поцеловал ее руку и удивленно вскинул брови, услышав пульс:

— Да у вас сердцебиение, дорогая! Немедленно пригласите к себе лекаря. Я, к сожалению, отменить поездку не смогу и…

— О, не беспокойтесь обо мне. Я буду благоразумна.

А про себя Танэ-Ра подумала, что уж чего-чего, а быть благоразумной ей опротивело до кровавых бликов перед глазами.

Но когда она поглядела на выступ между капителями колонн в своей спальне, в ней ожила та девчонка, которую она почти совсем задавила в своей душе во время своего ненавистного замужества. Девчонка, обожающая дразнить и проказить. Как это делали все ее сверстницы, когда Танэ-Ра стояла рука об руку с будущим супругом и мечтала умереть на месте.

И потому она сдержала данное мужу слово — вызвала придворного лекаря и все то время, покуда он осматривал ее, едва скрывала смех, нет-нет да поглядывая в угол, где из последних сил, раскорячившись между стенами, держался ее незваный гость. Тассатио делал ей страшные глаза, многозначительно указывал ими на лекаря и на дверь, молитвенно и беззвучно взывал к запредельным силам, но пока доктор не сообщил, что это просто скачок артериального давления из-за жары и что ей нужно просто полежать, Танэ-Ра была непреклонна.

— Спускайтесь, господин Эй! — сжалилась она наконец, едва за лекарем закрылась дверь, и расхохоталась, когда визитер обрушился из-под потолка на паркет, спружинив на ногах и переведя дух.

— Откуда ты знаешь, что меня так зовут? — спросил Тассатио, разминая затекшие руки.

— У вас слишком длинное дворянское имя, господин Эй, чтобы ваши соратники могли выговаривать его, не путаясь в слогах, — продолжала насмехаться Танэ-Ра, подходя к нему, чтобы рассмотреть его в новом облике. — Что ж, теперь вы соответствуете тому, кого я видела на снимке в вашем досье.

Он небрежно скинул берет, прошел мимо нее, заглянул под кровать и вытянул оттуда ножны со своим мечом.

— А почему вы сами не спрятались там же, господин Эй? Неужели на стене вам было удобнее?

Тассатио непонимающе уставился на нее.

— Я что, лакей, чтобы прятаться под кроватью? — буркнул он, пристегивая меч к поясному ремню, с другой стороны от ножен со стилетом.

— Ну да, как же, я забыла: вы не лакей, а благородный головорез!

Вместо того чтобы ответить, Тассатио сгреб Танэ-Ра в объятия и принялся ненасытно, с силой комкать ее губы поцелуем.

— Славно! — сказал он наконец, отдышавшись. — Другая бы начала кривляться, будто ей того не хочется…

— Я не люблю врать, — невозмутимо ответила покрасневшая от нетерпения Танэ-Ра: он столь крепко прижимал ее к своему телу, что его желание уже не оставалось для нее тайной, а заодно стало и ее желанием. — Во всяком случае, людям, которые мне нравятся.

— Ты не идешь у меня из головы. Вот уж сколько прошло, а я все вспоминаю о тебе и хочу тебя, как юный молокосос, впервые влюбившийся в женщину. Скажи, ты не пользовалась каким-нибудь… ну, сама знаешь… приемом?.. — Тассатио подмигнул, намекая на ее ментальные способности.