Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-1

• Название: Трагедия казачества. Война и судьбы-1
• Автор: Николай Тимофеев
• Издательство: Невинномысск
• Жанр: О войне
• Год: 2002

В настоящем сборнике показана судьба трёх человек, разными путями оказавшихся в рядах Русского Освободительного Движения в годы Второй Мировой войны. Ряд неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне русских и казачьих формирований на стороне национал-социалистической Германии будут интересны читателю, увлекающемуся историей.

Составители: Н.С.Тимофеев, С.Д.Бобров.

---

Раздираемое внутренним антагонизмом между «верховыми» и «низовыми» казаками на Дону, между реестровыми и выписчиками на Украине, между «послушными» и «непослушными» казаками на Яике, казачество претерпело много случаев черной измены и предательства в своей же среде, дорого платя за это своими казачьими головами. На этой розни интересов казачьих верхов, зажиточных старшин с неимущей казачьей голытьбой — «гультяями» всегда умело играл русский царизм, подчиняя казаков своему влиянию и постепенно лишая всех, завоёванных кровью предков, казачьих вольностей. Но и царскому правительству стоило больших усилий сломить сопротивление казаков, превратить казачество в верного стража самодержавия. Немало жизней вольнолюбивого казачества поглотила эта борьба, прежде чем казачья нагайка, полвека тому назад, стала зловещим символом чёрной царской реакции.

Таковы вкратце поучительные факты всей прошлой казачьей истории, составляющие неотъемлемую часть истории России. Без знания этих фактов трудно иметь представление о той двойственной роли, которую играло казачество на протяжении всего советского периода. Об этом извилистом и тернистом пути казачества нам говорят такие диаметрально противоположные художественные произведения литературы, как роман о судьбах казачества «Тихий Дон» советского писателя Михаила Шолохова, и «От двуглавого орла к красному знамени» белоэмигрантского писателя Петра Краснова.

«Русской Вандеей» назвал В. И. Ленин казачьи области Дона, Кубани, Терека, Урала, ставшие оплотом контрреволюционных сил. В гражданской войне казачество, как встарь, раскололось на два стана — на белых и красных казаков! Именам Корнилова, Каледина, Краснова, Богаевского, Филимонова, Дутова, Караулова, Толстова, Семенова, Мамантова, Шкуро, Бичерахова, Анненкова, Калмыкова, Кузнецова и других активных деятелей казачьей контрреволюции противостояли в этот период такие видные фигуры красного казачества, как Буденный, Подтёлков, Кривошлыков, Городовиков, Пархоменко, Кочубей, Каширин, Жлоба, Ковтюх, Дьяков, Автономов, Блинов, Думенко, Гай и др…

…Разгром Покровским и Врангелем Кубанской Рады, казнь Калабухова и высылка за границу Быча, Макаренко и других лидеров кубанских «самостийников», намного облегчили задачу разгрома Деникина, т. к. повлекли развал всего белого фронта. Кубанцы, входившие в состав наиболее боеспособных частей Врангеля, Шкуро, Улагая и Бабиева не стали сражаться с Красной Армией, не желая продолжения кровопролития, братоубийственной войны, и, бросая фронт, начали расходиться по станицам. Капитуляция весной 1920 года, в районе Сочи 60-тысячной казачьей армии Морозова завершила разгром «Казачьей Вандеи». С казачьей территории белогвардейская борьба была перенесена в Крым, куда, под знамена Врангеля, часть белого казачества ушла из Новороссийска.

Предпринятая летом 1920 года Врангелем попытка путем десантных операций на Кубани и Дону снова всколыхнуть «Русскую Вандею» не смогла, однако, зажечь пожар нового казачьего восстания… Остатки казачьих войск Врангеля ушли в эмиграцию, рассеявшись, после продолжительного пребывания на о. Лемнос и в Галлиполи, по Болгарии, Юго-Славии и Чехо-Словакии. В этих странах возникли основные казачьи белоэмигрантские центры. Появились среди казачьей эмиграции новые «атаманы»: у кубанцев — Науменко, у терцев — Вдовенко, и у донцов, после смерти Бошевского — Попов…

В первые годы после установления Советской власти на казачьей земле, казачество в массе своей шло за Советами, оставаясь равнодушным ко всем попыткам оживить повстанческую борьбу. Ни «Армия Правды» Фостикова, ни «Кубанская Повстанческая Армия» Пржевальского, ни «Армия Освобождения России» Серебрякова, возникавшие на Кубани и Тереке, не имели массовой поддержки у казаков, уставших от всех тягот первой мировой и гражданской войн. На нейтральную позицию донских казаков не могли повлиять ни попытка Н. Махно опереться на донские станицы, в ходе его рейда на Дон, ни кулацкие восстания в смежных с Доном районах, Антоновщина в Тамбовской губернии и Богучарское восстание в Воронежской губернии, поднятое Сапожковым восстание в Саратовской губернии. Слишком свеж был в памяти у донцов, понесших особенно большой урон в антисоветской борьбе, горький урок верхнедонского, «чапанного» восстания 1919 года.

Все отдельные вспышки, возникавшие в некоторых казачьих станицах быстро и энергично пресекались, не получая широкого отзвука у казачества, еще недавно в конных рейдах Мамантова и Шкуро, дерзко бросавшегося в бой против частей Красной Армии. Повстанческая борьба, которая велась в 1921-24 гг. отрядами Рябоконя, Васильева, Фомина, Маслака, Лаврова и других главарей, постепенно выродилась в политический бандитизм небольших и разрозненных групп. Если еще в 1920 г. кое-где отдельные повстанческие отряды пользовались поддержкой некоторой части казачества (преимущественно в горных районах и в плавнях Кубани) недовольной продразвёрсткой и деятельностью продотрядов, то после введения НЭПа их борьба уже не могла рассчитывать на сочувствие и помощь казачьего населения. Не удивительно, что в полной изоляции оказались и все те группы казачьих офицеров, которые из Турции забрасывались на Кубань Лукой Бычём, для сколачивания новой повстанческой казачьей армии. Почти все эти эмиссары Кубанского войскового правительства были обезврежены, попав в руки ЧК. В тот же период прошла основательная чистка белогвардейского офицерства и антисоветски настроенного, потенциально опасного казачьего элемента. Еще в августе 1920 г. когда десантные части Улагая грозили со стороны Азовского побережья Краснодару, а за Лабой, в это же время, шли ожесточенные бои с повстанческими отрядами Фостикова, за пределы Кубани было вывезено несколько тысяч белых офицеров, активных участников антисоветской казачьей борьбы. С тех пор в казачьих станицах перестали нетерпеливо ждать возвращения «наших».

Вскоре и среди трудовой части казачьей эмиграции наступило отрезвление. Благодаря успешной миссии Серебровского, в Баку прибыла из-за границы первая партия казаков, принявших деятельное участие в восстановлении и реконструкции бакинских нефтепромыслов. Всё новые и новые партии казаков-репатриантов стали возвращаться на родину через Новороссийск и Одессу, в ответ на призывы советского правительства, объявившего прощение эмигрировавшим из России казакам-участникам белого движения.

В последующие годы ни дискриминационные ограничения, проводимые правительством к казакам в отношении призыва на военную службу, ношения традиционной казачьей одежды, ни относительно большое число «лишенцев» в казачьих областях, в сравнении с другими областями, ни массовые обыски, проводившиеся в станицах во время «серебряной» кампании, ни даже начавшийся в 1928 г. усиленный нажим на зажиточную часть казачества, путем выдачи твердых заданий по хлебу, ни «самообложения», ни штрафы и судебные процессы над злостными несдатчиками хлеба, не вызвали сколь либо серьезных и активных враждебных действий со стороны казачества…

Только лишь перегибы, допущенные… весной 1930 г., в период кампании сплошной коллективизации на основе ликвидации кулачества, как класса, поставили казачьи области на порог новой гражданской войны. «Русская Вандея» снова заявила о себе «бабьими бунтами», прокатившимися по станицам, отдельными повстанческими вспышками в казачьих районах и национальных областях Северного Кавказа, потребовавших в ряде случаев применения войск СКВО. Ответом стала крупная диверсия на мельнице им. Ленина в Ростове на Дону, пожар на маслоэкстракционном комбинате в Гулькевичах, террористические акты проведённые против секретаря ингушского обкома ВКП(б) Черноглаза и инструктора крайкома Жуковского, массовым убоем скота, оживлением деятельности белоэмигрантских казачьих офицеров, эмиссаров «РОВС». Все это было грозным симптомом нарастания массового недовольства среди казачества.

В этот период из-за массовых репрессий, которым подверглась значительная часть казачества за противодействие коллективизации, произошел большой отлив коренного казачьего населения во всех казачьих районах Дона. Кубани, Терека, Урала, Амура и Уссури… В 1930 году большое число казаков вынуждено было покинуть свои исконные казачьи земли, одни, как спецпереселенцы-кулаки, высылаемые в северные районы, другие, как беглецы, сами сбегавшие в Закавказье, Дагестан и в промышленные районы Донбасса, где можно было скрыть неблаговидное для того времени происхождение.

Известно, что первые колхозные годы в казачьих областях протекали крайне тяжело и болезненно. Привольные казачьи поля густо заросли сорняками. В запустение пришли богатые и многолюдные станицы: уничтожались изгороди и вырубались фруктовые сады, разбирались на слом хорошие дома. Станичные широкие площади покрывались бурьяном. Закрывались и сносились многие церкви.