Борис Данилов - Жизнь-поиск

• Название: Жизнь-поиск
• Автор: Борис Данилов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.

Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»

Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди»

---

Первые дни учебы привели нас в недоумение. Нам говорили, что будут учить лучшие мастера токарного дела, и мы, естественно, ждали работы на станках. А нам дали в руки деревянные «напильники» и заставили в течение двух недель «пилить» деревяшки деревянными же пилами! Вся группа была страшно раздосадована, все прямо-таки кипели от возмущения. Мы-то, граждане города, овеянного славой революции, мечтали о больших делах, о трудовых подвигах, о быстром освоении редкой специальности, а тут на тебе — изволь «пилить» деревянными «напильниками» куски дерева!

В группе нарастало негодование. К нам пришел директор училища (его обязанности тогда временно исполнял начальник инструментального цеха завода Судаков). Он долго и терпеливо объяснял, что для того, чтобы стать хорошим токарем-инструментальщиком, надо отлично знать слесарное дело, быть хорошим фрезеровщиком, шлифовальщиком и уметь работать на некоторых других станках.

— Вот вас и учат на деревяшках правильно держать напильник при опиловке, потом будете пилить металл настоящими напильниками, а уж после вам доверят работу на станках.

Этой беседой наш ребячий «бунт» и закончился. Потом еще полгода нас учили только слесарному ремеслу и лишь после перевели на станки.

Одновременно с работой в цехе мы два раза в неделю изучали общеобразовательные предметы за 9-й и 10-й классы. Со второго полугодия ученики уже получали довольно высокую по тому времени зарплату — от 30 до 50 рублей в месяц. Ребята, пришедшие в училище в поношенной одежде и рваных ботинках, понемногу приоделись, на работу стали приходить в чистых халатах, а некоторые даже в белых воротничках (формы тогда не было).

Навсегда запомнились мне наши замечательные инструкторы токарного дела: пожилой дядя Саша (А. Алексеев) и сравнительно молодой и очень веселый Сергей Иванович Бендин. Большие знатоки инструментального производства, они сумели крепко привить нам любовь к профессии.

Через три года мы почувствовали себя специалистами. В 1933 г. состоялись первые выпускные экзамены и сдача пробы. Нам вручили дипломы. Мне и еще троим товарищам из нашей группы удалось сдать пробу на 5-й разряд. Было нам по 18-19 лет, и все мы с нетерпением ждали перехода на завод, где надеялись показать свое искусство.

Но нас ждало разочарование. Мастер повертел в руках наши дипломы с 5-ми разрядами, буркнул что-то вроде: «Отродясь не видывал» — и предложил остаться в цехе работать по 2-му разряду.

Возмущению нашему не было границ. Мы все четверо решили немедленно уйти с завода, а начальник цеха пытался уговорить. Он подвел нас к пожилому токарю, делавшему довольно сложную, на наш взгляд, работу и сказал:

— Вот, смотрите, дядя Вася 20 лет проработал на заводе, а у него 5-й разряд, а вы хотите, чтобы я сравнял с ним вас, шкетов, у которых, как говорится, еще молоко на губах не обсохло?!

Только много лет спустя я понял, почему все так произошло, но тогда мы были непреклонны и не пошли больше на завод. А все было вполне естественно: это был первый выпуск инструментальщиков из училища, где три с половиной года учились ребята со средним образованием. До этого существовали только ФЗУ с двухгодичным сроком обучения и общеобразовательной программой за семилетку. Поэтому никто в цехе даже не представлял, чему нас выучили. С другой стороны, мастерство ленинградских инструментальщиков было в то время очень высоко, и получить 5-й разряд, работая все время в одном цехе, было нелегко. На это уходило 10-15 лет. А тут вдруг какие-то «сосунки» в модных костюмах сразу требуют 5-й разряд!

Всех четверых нас здорово ругали и дома и в училище и говорили, что выше 2-го разряда все равно нигде нам не дадут. Посовещавшись, мы все же решили, что действовали правильно, и пошли поступать на завод «Красный Октябрь». Он когда-то принадлежал французской фирме «Рено» и собирал автомобили из заграничных деталей, а в 30-х годах делал мотоциклы и запасные части к тракторам. По тем временам это был завод-гигант, от одного конца цеха до другого надо было ехать на трамвае целую остановку по проспекту Карла Маркса на Выборгской стороне. На заводе трудились тысячи рабочих, действовало несколько конвейерных линий. Масштабы и многолюдство просто ошеломили.

В отделе кадров нас вежливо приняли, внимательно прочли наши дипломы, потом вызвали заместителя начальника инструментального цеха. Тот, не говоря ни слова, повел в цех, познакомил с мастером и предложил ему завтра дать нам всем пробу на 5-й разряд. Мастер ничуть не удивился, словно здесь каждый день приходят такие юнцы с 5-м разрядом.

Пробы нам дали несложные, и к обеду мы все уже сделали. Мастер осмотрел наши детали и спокойно сказал:

— Если согласны, всех зачислю на свой участок по 4-му разряду.

Мы были согласны, но «для порядка» перекинулись несколькими словами. Мастер, конечно, все понимал; он улыбнулся и спросил еще раз:

— Ну как, согласны?

Мы хором ответили:

— Согласны!

Началась новая, самостоятельная жизнь.

НАЧАЛО САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ

Как-то нас вызвал заместитель начальника цеха.

— Все вы хорошие, сознательные ребята. Двое из вас комсомольцы, надеюсь, меня поймете. На заводе создалось тяжелое положение в тракторном цехе, надо помочь, поработать на серийных тракторных деталях. Работа, конечно, однообразная, большими партиями, но зато и заработать можно больше, чем у нас. Руководство просит всех четверых временно перейти в тракторный цех.

Началась новая работа — на конвейере. Собственно говоря, конвейера в полном смысле слова не было. Просто каждый из нас должен был за смену сделать восемь довольно сложных деталей, и ни одной меньше.

Сперва нам, как ни старались, удавалось сделать только по шесть деталей, в то время как другие, более опытные, рабочие сдавали по десять, да еще находили время покурить и пошутить.

Это было обидно. Мы готовы были работать лишние часы, лишь бы не ударить в грязь лицом и выполнить заданную норму. Но работать сверхурочно было невозможно: завод работал в четыре смены — три смены, по семь с половиной часов каждая, и каждый день одна смена была выходной. Мы совсем было пали духом, и тут я впервые понял, что такое сила коллектива, пусть даже небольшого. Если б я был один, наверняка плюнул бы на эту однообразную и трудную работу. Но нас было четверо, и мы решили не сдаваться. Вот имена моих товарищей по училищу: Иван Круглов, Петр Жбанов, Михаил Водейко.

Мы попросили разрешения у мастера другой смены прийти на завод в наш выходной день, чтобы посмотреть, как эти тракторные детали делают сменщики.

Надо прямо сказать: среди ленинградских рабочих был еще жив тогда дух старой мастеровщины — нам никто ничего не показывал и не объяснял. Старые рабочие старались скрыть от новичков свои производственные секреты. Мы это поняли после нескольких неудачных попыток заговорить о трудностях со старшими токарями. И мы больше не обращались к ним.

Но наблюдательность обострилась, и мы скоро разобрались во всех секретах. Через две недели начали делать по восемь деталей в смену, а через месяц — и по десять! И понятно, зарабатывать стали по тем временам много. И тут случилось неожиданное: пожилые токари, недавно гнавшие от своих станков «молокососов», стали подходить к нам, заговаривать, угощать папиросами. Мы сначала недоумевали: откуда такое внимание? Потом поняли: пожилые рабочие боялись, как бы юнцы не начали выдавать по 11-12 деталей в смену, а тогда и им пришлось бы делать столько же. Через два-три месяца мы действительно почувствовали, что можем делать по 12 деталей в смену. Иногда так и получалось, но мы никогда не сдавали больше 10 штук, а все, что сверх этого, прятали в тумбочку и сдавали на другой день, сами работали в этот день спустя рукава.

Только много позднее, когда по Советскому Союзу прогремело имя Алексея Стаханова, мы поняли, что, скрывая свои возможности, вели себя тогда неправильно.

Проработав полгода в тракторном цехе, мы попросили перевести нас обратно в инструментальный. Так надоела однообразная работа, что не прельщал и высокий заработок. Мы заявили мастеру, что нас три с половиной года учили делать инструмент, а тут мы теряем свою квалификацию.

Однако нам сказали, что цех еще не вышел из прорыва, мы, дескать, хорошо работаем и потому отпустить нас невозможно, надо поработать здесь еще три месяца.

За все время работы на заводе мне не довелось видеть рабочих высшей квалификации. На потоке токарной обработки не было токарей выше 5-го разряда. Это были очень опытные, отлично знавшие свое дело, уже немолодые токари. На их работу было приятно смотреть: так у них все ладно получалось. Но я знал, что существуют токари 6-го и 7-го разрядов, а в инструментальных цехах и токари-лекальщики 8-го разряда. Не раз задавал себе вопрос: что же делают на своих станках эти неведомые мне токари 7-го разряда, если старшие товарищи, работавшие рядом со мной с поистине виртуозной ловкостью, имеют только 5-й разряд?