Борис Данилов - Жизнь-поиск

• Название: Жизнь-поиск
• Автор: Борис Данилов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.

Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»

Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди»

---

Пришлось вытащить старые учебники и тетради и вспомнить геометрию и тригонометрию. С тех пор и до настоящего времени я не расстаюсь с тригонометрией. Теперь-то я знаю, что каждый квалифицированный токарь, если он хочет работать на уровне современной техники, должен знать математику, в частности тригонометрию, в пределах десяти классов средней школы.

Условия работы на опытном заводе были замечательные: идеальная чистота, масса света, чистый воздух. Курить в цехе не разрешалось. Через каждый час раздавался звонок — перерыв на 10 минут. Выключались станки, и все шли в большую светлую комнату с мягкими кожаными диванами и креслами.

Во время этих «перекуров» вели всяческие разговоры, по большей части на темы, не связанные с работой. Много лет спустя я понял, насколько полезны такие передышки. На 10 минут мы отвлекались от напряженной работы, давали отдохнуть рукам и нервной системе. Зато потом 50 минут все работали с большой отдачей. За эти 50 минут никто без дела не подходил к товарищу, не заводил беседы о прошедшем воскресенье, о рыбалке и т.д., никто не закуривал. 50 минут мы с увлечением делали телемеханику. Потом опять звонок — можно вытереть руки концами, расслабить мышцы и поговорить с товарищами.

Многие, в том числе и я, иногда использовали эти 10 минут перерыва для того, чтобы посоветоваться о работе с мастером, или с конструктором, или с более опытным товарищем по профессии. Конструкторы приходили к нам тоже только в эти 10-минутные перерывы.

За день было шесть таких перерывов, т.е. в общей сложности целый час. Стоимость этого часа доплачивалась из профсоюзного фонда. Такая система считалась тогда наиболее выгодной для производства.

Работа на опытном заводе захватила меня, я старался изо всех сил, радовался каждой новой удачно выполненной работе и не спал ночами, если что-нибудь не получалось.

В 1935 г. мы смотрели первую телевизионную передачу. Было это так. Мы остались работать вечером, так как шел очередной «запой». Мой вездесущий и всезнающий друг Иван подошел к станку и сказал: «Бросай работать, пойдем смотреть чудо!» И мы пошли в красный уголок, где уже собралось много инженеров, конструкторов и все начальство завода и института.

На столе стоял большой ящик, на одной стенке которого светился голубоватым светом небольшой экран. Потом мы увидели на экране сцену Мариинского театра. Шла опера «Кармен». Видимость была не очень хорошая, но музыка и пение были слышны прекрасно.

Иван и я были крайне удивлены и очень смущены своим невежеством: мы никак не могли понять, как это можно видеть в темноте то, что происходит на другом конце города, да еще сквозь стены театра?! Около нас конструкторы и специалисты-телемеханики, монтеры, операторы горячо обсуждали качество первой передачи, что-то настраивали в аппарате, одним словом, работали над своим детищем. А мы ровно ничего не понимали и лишь таращили глаза на экран.

Иван первый пришел в себя и шепнул: «А ведь в этой штуке есть капелька и нашего труда, правда?» Я молча кивнул.

Так мы увидели первый советский телевизор и присутствовали на первой телевизионной передаче. Аппарат был огромный, неуклюжий, ни капельки не похожий на сегодняшние компактные и изящные телевизоры. Но ведь он был первый!

* * *

Летом 1936 г. всю нашу бригаду во главе с Павлом Александровичем неожиданно вызвали в отдел кадров и объявили, что всех нас направляют в распоряжение отдела кадров Наркомтяжпрома. На наши вопросы — почему, зачем, куда пошлют? — нам не ответили. Сказали только, что таков приказ.

Мы прибыли в управление отдела кадров Наркомтяжпрома на Невском проспекте. Для всех уже были готовы направления: Шведова требовал завод «Электроприбор», меня и Круглова направили на завод «Пневматика», что на 17-й линии Васильевского острова.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МИКРОНОМ

В отделе кадров завода «Пневматика» нас приняла начальник отдела — очень веселая и приветливая женщина. Она участливо расспрашивала о предыдущей работе и уверяла, что особенно горевать нам нечего.

Мы заявили, что хотим работать в инструментальном цехе и что меньше чем на 6-й разряд не пойдем.

Она тут же связалась с цехом и передала нам ответ, что в инструментальный цех требуется только один токарь 7-го разряда.

— Придется вам пойти в механический цех, — сказала она. Круглов согласился, а я решил не сдаваться.

— Я буду сдавать «пробу» на 7-й разряд, — твердо сказал я.

Начальник отдела кадров рассмеялась, потом внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Люблю смелых, ну что же, давай держись, ни пуха тебе ни пера! — И выписала направления: Круглову — в механический цех, мне — в инструментальный.

Инструментальный цех помещался на третьем этаже. Здесь было сравнительно чисто и по-домашнему уютно, но после опытного завода все казалось гораздо хуже. Настроение было неважное. Встретил меня мастер Кузьмин, пожилой, спокойный и, как мне показалось, ко всему равнодушный человек. Он прочитал направление и сказал:

— Что же это, Мария Ивановна не знает, что ли, что мне нужен только 7-й разряд?

Спокойствие мастера передалось и мне, и я в тон ему ответил:

— Вот я и буду сдавать на 7-й разряд.

Кузьмин не удивился. Он подвел меня к станку фирмы «Лёве» и сказал, что завтра на этом станке я буду сдавать «пробу».

Вечером мы встретились с Иваном и долго обсуждали создавшееся положение. Иван сказал, что в механическом цехе ему на 6-й разряд, наверное, не сдать, но заработки там высокие и он останется, в крайнем случае, даже и по 5-му разряду.

Я чувствовал себя увереннее: настолько набрался всяких премудростей на опытном заводе у Павла Александровича, что казалось, нет таких работ, каких не сделал бы. Молодость оптимистична! На другой день мастер Кузьмин сказал:

— На станке давно никто не работал, его надо почистить, промыть и смазать. Если хочешь сдавать на 7-й разряд, то станок заставь работать как часы, работа у тебя будет серьезная. Ты займись станком до обеда, а потом дам тебе работу на «пробу».

До обеда я чистил станок и присматривался к той работе, которую выполняли тамошние токари-инструментальщики. Некоторые спрашивали у Кузьмина, на какой разряд будет сдавать новый токарь, и, узнав, что на 7-й, усмехались, а некоторые откровенно смеялись. Во мне бродили противоречивые мысли: может быть, в самом деле я чересчур занесся? Ведь мне было всего 23 года… Но зато я два года работал на опытном заводе под руководством Шведова! И снова приходила уверенность.

Для солидности я пришел на новую работу в галстуке и в свежевыглаженном черном халате.

После обеда Кузьмин дал заготовку из быстрорежущей стали и чертеж. Надо было сделать фасонный дисковый резец для обработки золотника врубовой машины. Тогда, на заре стахановского движения в угольной промышленности, завод «Пневматика», выпускавший до этого только отбойные молотки, начинал делать первые врубовые машины. Золотник был одной из центральных деталей этого механизма. На нем имелось более 20 ступенек, выступов, конусов и радиусов.

«Рисовать» все это на каждом золотнике было бы очень дорого. Поэтому был сконструирован широкий, миллиметров 150, фасонный дисковый резец, который повторял конфигурацию всех выступов и конусов золотника в зеркальном отражении.

Имея такой резец, в механическом цехе можно было за считанные минуты сделать золотник точно по заданному профилю и размерам. Без такого резца золотник пришлось бы делать часами и все же не получить даже две одинаковые детали. В общем, это был сложный резец, настоящая работа 7-го разряда.

Уголком глаза я видел, что пожилые инструментальщики смеялись, пока я рассматривал чертеж, но сделал вид, что ничего особенного в чертеже не нахожу, и начал работать с таким видом, будто всю жизнь только и делал, что «рисовал» такие резцы.

Расточил отверстие, посадил заготовку на оправку, проточил по верху, подрезал торцы. Все это я делал нарочито медленно, чтобы дотянуть до гудка: надо было сосредоточиться и подумать, как же делать самое главное — профиль резца в сыром виде и как его довести после закалки.

Я чувствовал, что на работе ничего путного не придумаю. Незаметно забрав чертеж с собой, пришел домой и целый час сидел над ним в раздумье. И в результате я понял, что не знаю, как сделать этот резец, и, сколько бы ни ломал голову, не сделаю его. Выход я нашел только один: идти к Павлу Александровичу и спросить у него. Уж он-то наверняка скажет, как сделать этот фасонный резец.

Адрес у меня был: Шведов жил на углу Большого и Кировского проспектов на Петроградской стороне. Не пообедав, поехал к нему, но дома его не было. Соседка сказала, что вся семья уехала на дачу в Лисий Нос, но адреса дачи она не знает. А Лисий Нос — большой поселок. Но отступать было некуда, и я поехал.