Джек Лондон - День пламенеет

• Название: День пламенеет
• Автор: Джек Лондон
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02439-2

В романе «День пламенеет» рассказывается история преуспевающего дельца, который решает отказаться от завоеванного с огромным трудом богатства ради счастья, покоя и семейного благополучия с любимой женщиной на одиноком ранчо.

---

— И тогда я решил, что мне нужно выбрать дорогу, по которой идти. Одна дорога вела в контору. Другая дорога вела в Беркли. И я выбрал дорогу в Беркли. И больше никогда ноги моей не будет в конторе. С этим покончено раз и навсегда, и пусть там все рушится. Это я твердо решил. Вы знаете, у меня есть религия, и религия старая: это любовь, — любовь и вы, и она древнее самых древних религий в мире. Она — вот что это такое, с большой буквы Она.

Вдруг Диди испуганно посмотрела на него.

— Вы хотите сказать… — начала она.

— Вот что я хочу сказать. Я стираю доску начисто. Пусть все разлетается вдребезги. Когда эти тридцать миллионов выстроились передо мной и заявили, что я не могу ездить сегодня с вами по холмам, я понял: пришло время положить этому конец. И конец я положил. У меня — вы. У меня — сила для вас работать и есть это маленькое ранчо в Сонома. Вот все, что мне нужно. А я спасусь вместе с Бобом и Волком, с чемоданом и ста сорока волосяными уздечками. От всего остального лучше освободиться. Хлам.

Но Диди настаивала.

— Значит, эти… колоссальные убытки совсем не вызваны необходимостью? — спросила она.

— Как не вызваны? Это совершенно необходимо. Если эти деньги воображают, что они могут становиться мне поперек дороги и запрещать с вами кататься…

— Нет, нет, говорите серьезно, — перебила Диди. — Я не о том спрашиваю, и вы это знаете. Я хочу знать, неизбежно ли это банкротство с деловой точки зрения?

Он покачал головой.

— Можно биться об заклад, что нет. В этом-то все и дело. Я ухожу не потому, что паника загнала меня в тупик и ничего иного мне не остается. Я бросаю все после того, как панику раздавил и начал выигрывать. Это только показывает, как мало значат для меня дела. Имеете для меня значение — вы, моя малютка, и сообразно этому я и поступаю.

Но она отстранилась от его объятий.

— Вы с ума сошли, Элем.

— Назовите меня еще раз так, — в экстазе прошептал он. — Это звучит куда лучше, чем звон миллионов.

Но она не обращала внимания на его слова.

— Это безумие. Вы не знаете, что вы делаете…

— Прекрасно знаю, — заверил он ее. — Я исполняю самое большое свое желание. Да ведь ваш пальчик стоит больше…

— Будьте же хоть на секунду благоразумны.

— Никогда в своей жизни я не был так благоразумен. Я знаю, чего я хочу, и этого я добьюсь. Мне нужны вы и жизнь на открытом воздухе. Я хочу унести свои ноги с тротуаров и оторвать ухо от телефона. Я хочу жить на маленькой ферме в одном из чудеснейших уголков земли, когда-либо созданных Богом, я хочу работать на этой ферме — доить коров, рубить дрова, ходить за лошадьми, пахать землю и делать все остальное. И я хочу, чтобы вы были со мной на этой ферме. Все прочее мне чертовски надоело и измотало меня вконец. Я наверняка счастливейший человек на свете, потому что я получил то, чего нельзя купить за деньги. Я получил вас, а вас не купишь за тридцать миллионов, ни за три тысячи миллионов, ни за тридцать центов…

Стук в дверь прервал его. Пока она говорила по телефону, он с наслаждением созерцал статуэтку Венеры и прочие изящные вещицы Диди.

— Это мистер Хегэн, — сказала она, возвращаясь. — Он ждет у телефона. Говорит, что дело очень важное.

Пламенный покачал головой и улыбнулся.

— Пожалуйста, скажите мистеру Хегэну, чтобы он повесил трубку. Я покончил с конторой и не желаю больше об этом слышать.

Через минуту она снова вернулась.

— Он отказывается повесить трубку. Он просит передать вам, что Энвин сейчас в конторе и хочет вас видеть. И Гаррисон тоже там. Мистер Хегэн говорит, что Гримшоу и Ходжкине в тревоге. Похоже, что они собираются обанкротиться. И он сказал еще что-то о вашем поручительстве.

Известие было ошеломляющее. Энвин и Гаррисон оба были представителями крупных банкирских домов, и Пламенный знал, что если контора Гримшоу и Ходжкине обанкротится, это вызовет ряд банкротств и положит начало серьезным затруднениям. Но он улыбнулся, покачал головой и, передразнивая свою стереотипную конторскую манеру говорить, сказал:

— Мисс Мэзон, будьте так любезны сказать мистеру Хегэну, что тут нечего делать, и пусть он повесит трубку.

— Но вы же не можете так поступить! — убеждала она.

— А вот посмотрим, — мрачно ответил он.

— Элем!

— Скажите еще раз! — воскликнул он. — Скажите еще раз, и пусть дюжина Гримшоу и Ходжкинсов вылетит в трубу!

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

— Пусть Хегэн висит на телефоне, пока ему не надоест. Мы не можем тратить на него ни секунды в такой день, как сегодня. Он влюблен только в книги да вещи, а в моих объятиях настоящая живая женщина, которая меня любит, хоть и старается все время порвать постромки…

Глава XXIII

— Но я кое-что знаю о борьбе, которую вы вели, — настаивала Диди. — Если вы остановитесь сейчас — все, чего вы добились, пойдет прахом. Вы не имеете права, вы не можете так поступать.

Пламенный был неумолим. Он покачал головой и улыбнулся.

— Ничто прахом не пойдет, Диди, ничто. Вы не понимаете этой деловой игры. Она делается на бумаге. Разве вы не видите? Где золото, которое я выкопал в Клондайке? Оно — в двадцатидолларовых золотых монетах, в золотых часах, в обручальных кольцах. Что бы со мной ни случилось, двадцатидолларовые монеты, часы и кольца останутся. Допустим, я умер… Золота ни на йоту от этого не убавится. То же самое можно сказать и о настоящем положении. Все мое имущество в бумагах. У меня есть бумаги на тысячи акров земли. Отлично. Сожгите бумаги и меня вместе с ними. Земля останется, не так ли? Дождь на нее льет, прорастают семена, деревья растут, строятся дома, пролетают трамваи. А вот сделки — те на бумаге. Потеряю ли я бумаги или жизнь — одно и то же; это не повредит ни одной песчинки на всей земле, не согнет ни одного стебелька травы. Ничто не будет потеряно, ни одна свая в доках, ни один гвоздь на рельсах, ни одна унция пара на перевозных судах. Трамваи будут продолжать ходить, я или кто-нибудь другой будет держать бумаги. В Окленд началась тяга. Народ стал стекаться. Мы снова распродаем участки. И этого прилива ничто не остановит. Что бы ни случилось со мной или с бумагами, эти триста тысяч человек все равно съедутся. И тут будут трамваи, чтобы возить их, и дома, где они могут жить, и хорошая вода для питья, и электричество, дающее им свет, и все остальное.

К этому времени Хегэн явился на автомобиле. Шум мотора ворвался в открытое окно, и они видели, как машина остановилась рядом с большим красным автомобилем. В ней были Энвин и Гаррисон, а Джонс сидел рядом с шофером.

— Я повидаю Хегэна, — сказал Пламенный, обращаясь к Диди. — Остальных не нужно. Они могут подождать в автомобиле.

— Он пьян? — шепнул Хегэн Диди у дверей.

Она покачала головой и впустила его.

— С добрым утром, Ларри, — приветствовал его Пламенный. — Садитесь и вытяните ноги. Вы как будто спешили.

— Да, — отрезал маленький ирландец. — Гримшоу и Ходжкине вылетят в трубу, если немедленно не будут приняты какие-то меры. Почему вы не пришли в контору? Что же в этом случае вы думаете предпринять?

— Ничего, — лениво протянул Пламенный, — пусть их вылетают в трубу…

— Но…

— У меня не было дел с Гримшоу и Ходжкинсом. Я им ничего не должен. Кроме того, я сам собираюсь вылететь в трубу. Слушайте, Ларри, вы меня знаете. И знаете, если я что решил, я это сделаю. А теперь я решил твердо. Мне надоела вся эта игра. Я хочу от нее избавиться возможно скорее, а банкротство — самый краткий путь.

Хегэн вытаращил глаза на своего патрона, а потом с ужасом перевел взгляд на Диди, та сочувственно кивнула ему.

— И пусть все летит в трубу, Ларри, — продолжал Пламенный. — Все, что вам останется сделать, это защитить себя и всех наших друзей. А теперь слушайте, пока я вам буду говорить, что следует делать. Положение нам благоприятствует. Никто не должен пострадать. Все, что стояли за меня, должны выкарабкаться без потерь. Задержанное жалованье должно быть выплачено всем наличными. Все деньги, какие я брал у Водопроводной компании, Трамвайной и Транспортной, должны быть возвращены. И вы сами никаких потерь не понесете. Все компании, куда вы вложили деньги, выкарабкаются…

— Вы помешались, Пламенный! — вскричал маленький адвокат. — Все это — бессмысленный лепет, безумие! Что такое с вами? Не приняли ли вы какого-нибудь снадобья?

— Принял, — улыбнулся в ответ Пламенный. — А теперь я его выплевываю. Мне надоело жить в городе и вести дела. Я еду в деревню, на зеленую травку — к солнцу. И Диди едет со мной. Вам представляется случай первому меня поздравить.

— К черту поздравления! — выпалил Хегэн. — Не хочу участвовать в таком безумном деле…

— О нет, вы это сделаете. А если не захотите, то крах будет еще больше, и многие, по всей вероятности, пострадают. Вы сами стоите сейчас больше миллиона, а если вы меня послушаете, вы сохраните свою шкуру в целости. Я хочу разориться, и разориться в пух и прах. Вот чего я добиваюсь, и ни один человек не сможет мне помешать. Поняли, Хегэн? Поняли?