Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944

• Название: Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944
• Автор: Александр Гогун
• Издательство: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН)
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-8243-1634-6

Безоглядное применение тактики выжженной земли, умышленное провоцирование репрессий оккупантов против мирных жителей, уничтожение своих же деревень, хаотичный сбор у населения «продналога», дополнявшийся повседневным разбоем, пьянством, развратом и насилием, братоубийственные внутренние конфликты, употребление допинга, оперативное использование оружия массового поражения и, наконец, людоедство — все это было не случайным следствием массового кровопролития и не являлось спонтанным «народным ответом» на жестокость нацистского господства, а стало закономерными проявлениями сталинской войны на уничтожение.

Памяти Анатолия Кентия

Автор выражает признательность историкам, без содействия которых эта работа не появилась бы на свет: Кириллу Александрову, Арндту Бауэркемперу, Карелю Беркхоффу, Рафалу Внуку, Александру Вовку, Владимиру Гинде, Давиду Голику, Ивану Дерейко, Ивану Капасю, Сергею Кокину, Хироаки Куромие, Бернарду Кьяри, Владимиру Лозицкому, Александру Лысенко, Гжегожу Мотыке, Богдану Мусиалю, Рольфу-Дитеру Мюллеру, Дитмару Нойтатцу, Ивану Патриляку, Татьяне Пастушенко, Сергею Полтораку, Георгию Смирнову, Тимоти Снайдеру, Ярославу Тинченко, Кристиану Унгвари, Анне Цехентер, Себастиану Штопперу.

Монография написана благодаря поддержке фонда Конрада Аденауэра, Центра исследования Холокоста и геноцида (Амстердам), фонда Герды Хенкель (Gerda Henkel Stiftung, Düsseldorf) и Гарвардского института украинистики (HURI)

---

«Сев[ернее] Овруча сидит генерал Сабуров, вооруженный до зубов… Он всегда был снабжаем Москвой вплоть до папирос высшего сорта. Этот “талантливый” полкосидец (вместо — полководец)… никогда ни в чем не нуждается, в том числе и в наградах»[997].

Сабуров, концентрируясь на проведении диверсий, воевал до 1944 г., а позже продолжил службу в НКВД, в том числе занимаясь борьбой против УПА. Наивысшей точки его «профессиональный рост» достиг в 1954–1957 гг., когда бывший партизан занимал должность начальника одного из управлений МВД СССР.

Кратко остановимся на психологических особенностях советских партизан как таковых. Абсолютно точным является утверждение американского исследователя Эрла Зимке: «Рядовой партизан (как и любой нормальный человек. — А. Г.) не ставит себе целью пасть смертью героя, а более склонен выжить»[998]. Но при этом в экстремальных ситуациях каждый индивид выбирает собственную стратегию выживания и тактику улучшения своего положения, что и отличает одну личность от другой. Очевидно, что если большинство (абсолютное или относительное) в отрядах составляли насильно мобилизованные крестьяне, то значимое для формирований меньшинство попавших в ряды партизан вынужденно, под давлением обстоятельств, а то и вообще полностью добровольно придавало формированиям УШПД динамизм, отличавший партизан, с одной стороны, от жителей оккупированных территорий, с другой от личного состава частей Красной армии.

Например, у попавшего в окружение красноармейца было несколько вариантов действий: попытаться вернуться в ряды РККА, сдаться в плен (возможно, оттуда потом уйти в полицию), просто тихо осесть в качестве «прийма» или батрака или же — пойти в партизаны. Очевидно, что последний путь выбирали люди, с одной стороны, желавшие сами отвечать за свою судьбу, с другой — лояльные советской власти. В другом случае не должен вводить в заблуждение оборот «давшие согласие работать в тылу врага»[999], постоянно встречающийся в документах зафронтовых центров подготовки советских коммандос, в частности партизанских школ. Отказавшихся от этого заманчивого предложения мужчин призывного возраста ждала Красная армия, шанс погибнуть в рядах которой был значительно выше, нежели чем в партизанах, по крайней мере — в 1943–1944 гг. Человек, выбравший не фронт, а тыл Вермахта, понимал, что в лесу, вдали от руководящих центров, его жизнь будет зависеть преимущественно от него, его находчивости, смекалки, а не от жесткой и безликой армейской системы подчинения-соподчинения. Молодой крестьянин, спасавшийся от посылки на работы в Германию уходом в партизанский отряд, был в какой-то степени бунтарем: он добровольно выбирал опасности и лишения жизни в лесу, а не пусть полуголодное и унизительное, но более или менее гарантированное существование на нацистской каторге. Если же будущий партизан полностью обдуманно, без давления обстоятельств менял теплую избу на бивак под открытым небом, то в характере такой личности должен был присутствовать элемент отчаянности. Хотя у многих, вступавших в ряды советского партизанского отряда, присутствовал и определенный вполне здравый расчет: вероятность погибнуть в партизанском отряде была не очень высока, а удостоверение участника советских формирований давало после войны определенные преимущества. Напротив, полицаи, шуцманы и хиви, не отступавшие с Вермахтом как можно дальше на Запад, а перебегавшие в 1943–1944 гг. к партизанам, были в принципе людьми, в определенной степени предрасположенными к авантюрам, поскольку добровольно — на свой страх и риск — отдавали себя в руки коммунистов.

Таким образом, партизанские соединения в значительной мере состояли из людей решительных, склонных к самостоятельности и проявлению индивидуальной инициативы, как минимум сообразительных, обладавших быстротой реакции. Хватало и умных, встречались даже интеллектуалы, как Петр Вершигора. Большинство в отрядах составляли мужчины в возрасте от 16 до 35 лет, о которых с теплотой отзывался командир одного из самых крупных соединений Антон Одуха: «.Основную массу партизан составляла молодежь, наша советская молодежь, веселая, жизнерадостная, энергичная, воспитанная советской школой, комсомолом и партией. Молодость, кипучая энергия даже в тяжелых условиях партизанской жизни пробивалась наружу»[1000].

При этом, как было показано выше, личный состав отрядов УШПД формировался из весьма разнообразных категорий граждан. Согласно справедливой оценке американского историка Кеннета Слепьяна, кадровая политика руководства партизанских формирований вела к их «маргинализации»[1001]. Неслучайно украинский националист Максим Скорупский, волею судеб побывавший в 1943 г. в советском отряде, отметил его «пестроту»: «Натуральный “сброд”, и все разругавшиеся и деморализованные»[1002]. Любопытно, что спустя много лет и бывший боец находившегося в УШПД на неплохом счету Винницкого соединения Василий Ермоленко без какого-либо раздражения на своих бывших рядовых сослуживцев назвал партизан указанной части сбродом[1003].

4.2. Численность партизанских отрядов и групп

Вопрос об общей численности украинских партизан является крайне сложным. Официальное число участников советских партизанских отрядов Украины — 501 тыс. человек. Эта цифра появилась в 1975 г., как предполагает ряд исследователей, из-за стремления украинской партноменклатуры представить собственную республику «самой партизанской изо всех партизанских». Традиционно УССР занимала второе место в неофициальной иерархии «республик-сестер» СССР. В сравнительно небольшой Белоруссии партизан в годы войны было 374 тыс.[1004] — эта цифра была «выведена» еще к середине 1960-х. На 1967 г., как свидетельствует справка, сохранившаяся в документах личного фонда куратора УШПД Демьяна Коротченко, численность партизанских формирований УССР оценивалась в 357 750 человек[1005]. Двумя годами ранее в заключительном томе официальной истории советско-германской войны речь шла всего о 220 тыс. человек[1006]. Ну и впервые официальные цифры были озвучены в выступлении Хрущева 1 марта 1944 г. на сессии ВС УССР: по словам первого секретаря ЦК КП(б)У, в Украине действовало 228 партизанских отрядов численностью 60 тыс. человек[1007].

Однако все эти данные с трудом соотносятся с документами УШПД и партийных проверок, последовавших после 1945 г. В справке, подписанной 20 августа 1944 г. начальником оперативного отдела УШПД полковником В. Бондаревым, говорится, что за годы войны в Украине действовали 1,2 тыс. партизанских соединений, отрядов и групп общей численностью в 112 тыс. человек[1008] (в это число включены и 30 тыс. партизан НКВД УССР — КП(б)У, «пропавших без вести» в 1941–1942 гг., и часть «местных» партизан, выявленных в течение 1944 г.). В мае 1945 г. комиссия ЦК КП(б)У выдала информацию уже о 200 тыс. человек, включая и 20 тыс. партизан, которые пребывали с осени 1944 г. по май 1945 г. вне территории Украины — в Чехословакии, Польше, Венгрии и Румынии[1009]. Очевидно, численность увеличилась не только из-за приписок, но и из-за продолжавшей поступать информации о мелких партизанских группах и группах выживания, действовавших без связи с Центром.

Нехитрый механизм послевоенного лавинообразного роста партизанских масс был выявлен в ходе полевых исследований. Поскольку документацию вели только соединения и крупные отряды, то после войны в партизаны и подпольщики можно было записаться на основании свидетельств участников оперировавшей рядом группы, особенно командиров. Они охотно выдавали соответствующие справки — за взятку деньгами, продовольствием, алкоголем или имуществом, оказание услуг личного свойства, а также «за спасибо» своим родственникам, друзьям, начальству, любовницам, а то и просто вежливым односельчанам. Помимо коррупционных, у ветеранов наличествовали и «политические» причины таких действий: чем больше была «ветеранская ячейка» в селе или городке, тем больший вес и известность приобретал ее глава. Все это покрывалось вышестоящими бывшими партизанами, в том числе Героями Советского Союза, которые в 1944–1965 гг. создали в Украине региональные политические кланы[1010]. На проявление инициативы крестьянами спокойно смотрело партийное начальство, которое в рамках мифа о повальном участии населения в «народной войне» нуждалось в «вещественных доказательствах», которые при случае, в том числе во время памятных дат, предъявлялись советской и зарубежной общественности.

Поэтому с учетом приведенных цифровых данных времен войны, можно полагать, что за 1941–1944 гг. сквозь ряды партизанских групп, отрядов и соединений, созданных и подчиненных НКВД УССР — УШПД прошло около 100 тыс. партизан.

Кроме того, согласно послевоенной справке КГБ, в 1941–1944 гг. на территории Украины действовали 22 партизанских отряда и группы НКВД-НКГБ СССР общей численностью 6401 бойцов[1011]. Вероятнее всего, эти данные несколько преувеличены. Так, например, об отряде Д. Медведева «Победители» в указанном документе написано, что он насчитывал «свыше 2 тыс. человек», об отряде Н. Прокопюка «Охотники» — 1570 чел., отряде «Олимп» В. Карасева — «около 2 тыс. человек». Однако отрывочные данные о тех же отрядах 4-го управления НКГБ СССР, встречающиеся в документах УШПД и подчиненных ему отрядов, позволяют усомниться в этих цифрах. Вероятно, в это число вошли и мелкие группы, связанные с указанными чекистскими соединениями, агентура этих отрядов НКГБ и, возможно, партизаны, входившие в их состав в 1944 г., когда они действовали вне территории Украины — в Польше и Чехословакии. Таким образом, можно полагать, что за годы войны на территории УССР действовало около 4 тыс. партизан ведомства Всеволода Меркулова и Павла Судоплатова.