Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу - радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

Она мило улыбалась. Но уста ее молчали, настолько она бо­ялась сказать что-нибудь такое, что не могло пойти на пользу короны...

Очень скоро знатные дамы дворца, жены важных санов­ников, генералов и высоких должностных лиц настолько осмелели, что стали отпускать скабрезные шутки в ее адрес.

Правильность черт ее лица, несравненная ее красота не могли, конечно, избежать ничьего внимания. Мужчинам так хотелось сказать ей какой-то особый комплимент. Но она холодно воспринимала малейший знак уважения к ней от них, а дамы, уже не стесняясь, сразу замечали любую совер­шенную ею ошибку, отмечали ее колебания, ее робость, столь естественную в ее положении, когда она вдруг из за­творницы превратилась в идола всей нации, и все открыто насмехались над ней.

Вдовствующая императрица просто упивалась всеми эти­ми пересудами, этим насмешничеством, которые тут же до­водились до слуха Александры.

Она ужасно от всего этого страдала. Ее слишком откры­тый характер не воспринимал всех этих плутней, светских ухищрений, откровенной злобы двора, который теперь стал ее двором; двор этот, хотя и считался европейским, сохра­нял многое из опасной и неприемлемой азиатской практики.

Она восставала против этого с самого начала и жалова­лась мужу:

— Ники, мне так хотелось бы вызывать у всех симпатию, но я все чаще замечаю, что все меня здесь ненавидят...

— Ты слишком все преувеличиваешь, дорогая! Будь по­деликатнее со всеми этими дамами двора, который тебя рев­нует, и надейся на лучшее будущее...

Александру не утешали такие слова мужа, и она все же решила повести борьбу против этой необъяснимой для нее антипатии со стороны двора.

* * *

С приходом весны Нева постепенно освобождалась ото Явда. Большие ледяные глыбы отрывались от берегов, и плы­ли по течению реки, проплывая под мостами, словно стек­лянные лодки. Александра писала своей сестре, принцессе Баттенбергской: «Полгода как мы уже женаты. Николай и представить себе не может, какой счастливой он сделал меня, да и сама я себе этого до конца не представляю... Ах, если бы мы с ним только были одни, далеко от других, от всех забот...»

Когда молодая царица говорит о заботах, то, несомнен­но, подразумевает, прежде всего, свою свекровь, которая поистине обладала даром делать ее жизнь невыносимой. Тем не менее Николай с удивительной тактичностью и ловкос­тью лавировал между двумя государынями, чтобы ни одно облачко не бросило тень на его такую безмятежную семей­ную жизнь. Но все равно со временем обстановка накаля­лась.

Озлобленная своими неудачными попытками с помощью интриг разделить супругов, Мария Федоровна решила, на­конец, уехать на родину, в Копенгаген, чтобы там побыть какое-то время в лоне своей семьи. Эту новость Александра восприняла со вздохом облегчения. Теперь, казалось, дни стали куда светлее и даже длиннее. А мысль о том, что скоро они с мужем останутся вдвоем во дворце, укрепляла ее тер­пение.

Хорошая весть, как и плохая, никогда не приходит одна, и вот однажды утром, после обычного утреннего визита к ней ее врача, Александра узнала, что беременна. Светлая радость отразилась на ее бледном, печальном лице. Она тут же сообщила о своем счастливом открытии мужу, — моло­дой император радовался куда более будущей матери.

— Видишь, любовь моя... у нас будет сын... не может быть никакого в этом сомнения... Мои тетки, которые советуют­ся по всем важным.вопросам с духами и звездами, мне это твердо пообещали... Он будет таким же красивым, как ты, таким же обаятельным, и у него будет, точно как и у тебя, ве­ли коле пное, восхитительное сердце...

Она упала ему на колени, он, аккуратно подняв ее на руки, отнес на шезлонг, обитый горностаем. Она обвила его шею руками. Отсюда, с террасы, было отлично видно все необъятное небо над Санкт-Петербургом, особенно когда ярко светило солнце.

Можно ли себе представить более счастливую супружес­кую пару?

— Может, поедем за город, там ты гораздо лучше отдох­нешь, — предложил ей царь.

Его слова лишь усилили в ней нежность к нему, и она, бросив на него долгий, проникновенный, любовный взгляд, сказала:

— Ники, мой дорогой. Ты — моя любовь. Ты ведь не так часто бываешь рядом со мной, поэтому я хочу остаться здесь.

— Может, мы ускорим наш отъезд в Петергоф?

Царь не ответил. Он не знал, когда он сможет покинуть столицу, даже для поездки в ее предместье. Вдруг он сделал ей другое предложение:

— Почему бы тебе не пригласить к себе свою тетю Эллу, — она составит тебе компанию. Она такая спокойная, такая ус­лужливая, и вы вместе сможете решить, какой вам нужен от­дых и где, в каком месте...

Александре такая идея очень понравилась, и она тут же Отправила телеграмму сестре. Ее ответ из Никольского не заставил себя долго ждать, — на следующий день она сооб­щала о своем выезде из Москвы.

Тем временем Николай отдавал распоряжения поскорее приготовить для них Александровский дворец в Царском Селе, который когда-то там возвела великая княгиня Ека­терина.

Они с мужем часами обсуждали обстановку их собствен­ного первого дома, где никто не мог бы неожиданно по­явиться, без их на то разрешения. Когда Александра стала представлять, как она проведет первую ночь в своем доме, ей показалось, что у нее за спиной выросли крылья...

Великая княгиня Елизавета приехала к ней в мае месяце. Она вместе с родителями так радовалась будущему ребенку, наследнику престола. Сестры жили в уединенной обстанов­ке, занимались музыкой, вышиванием, читали по-француз­ски, старательно рисовали акварельки, катались по парку в своем экипаже. Дни летели один за другим с удивительной быстротой.

Вдовствующая императрица постоянно сообщала о сво­ей жизни на родине, царь часто писал матери, призывая ее порадоваться вместе с ним их светлой надежде на наследни­ка: «ребеночек становится уже большим, он сучит ножками в животе Алике и толкается, словно чертенок».

Мария Федоровна оставалась довольно сдержанной в своих ответах по поводу их будущего.

Когда наступило лето, Элла вернулась в Ильинское, где ее ждал великий князь Сергей Александрович, а император­ская чета отправилась переждать летние горячие денечки в Петергоф. Морской свежий воздух был полезен им обоим. Они жили в маленьком, уютном, словно игрушка, домике прямо на пляже, свита была небольшой, а число слуг сокра­щено до минимального.

Вместе с тем, когда частная, семейная жизнь супружеской четы становилась с каждым днем все счастливее, новости о внутренней политике в стране становились все более серь­езными, даже угрожающими, и Николаю в его новом поло­жении царя приходилось на них реагировать. Этот пока еще не государь, а лишь его подмастерье, уже совершил несколь­ко ошибок психологического порядка, хотя в доброте моло­дого царя, его чувстве справедливости, его великой вернос­ти своему народу никто не мог, вполне естественно, усом­ниться.

Несмотря на сильно затянувшийся период траура в силу всем хорошо известных печальных обстоятельств, новому императору не терпелось встретиться с представителями дворянства и членами многочисленных земств.

Во время одной из официальных аудиенций произошел неприятный инцидент. Если бы о нем умолчали, то оппо­зиция не получила бы в результате стольких причин для выражения своего недовольства и своей суровой критики властей. В двух словах дело обстояло таким образом: земство (орган местного самоуправления) Тульской губернии, изве­стное своими либеральными тенденциями, направило свои соболезнования Николаю II. Некоторые официальные кру­ги, ознакомившись с содержанием этого адреса, сочли его противоречащим самим принципам самодержавия. Тем не менее другие министры и более здравомыслящие люди не нашли в этом документе ничего крамольного или опасного. Иностранные политики увидели в нем первую предприня­тую русским народом попытку донести до государя реаль­ные нужды того народа, которым он управлял!

Но этот документ сильно не понравился министру внутренних дел, особенный гнев у него вызвал такой абзац: «Мы твердо верим, что Ваше Величество при Его царство­вании станет признавать права как отдельных граждан, так и существующих народных представительств, к которым бу­дут относиться с постоянным должным уважением...»

Министр счел необходимым обратить внимание госуда­ря на подобную дерзость (!), и молодой царь, еще находив­шийся в плену различных теорий отца, согласился с мнени­ем своего высокопоставленного чиновника.

Легко поддаваясь чужому влиянию, Николай II заявил, что земству Тверской губернии следует преподать урок и чтобы все его члены были оповещены и проинформирова­ны о недовольстве хозяина.

Если бы этому не столь значительному инциденту не при­дали столько публичности, то популярность царя ни в какой мере не пострадала бы, — но вероятно, чья-то опытная лов­кая рука в императорском дворце уже передвигала пешки на доске, чтобы приблизить падение царской династии. Мно­гие историки, занимающиеся Россией XX века, видят в этом злосчастном адресе земства Тульской губернии прелюдию к той трагедии, которая приведет к падению дома Романо­вых и окончанию их самодержавной власти в стране...