Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу - радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

Неужели на Святой Руси перевелись великие люди, государственные мужи, гениальные политики, в стране, которая была всегда богата на невероятно талантливую элиту?

Но революционное движение, которое только усилилось в результате последствий Кровавого воскресенья, отбивало у многих министров охоту плодотворно работать. Лишь зна­чительно позже, после падения монархии и хаоса, сопро­вождаемого большевистским разграблением страны, — сколько официальных должностных лиц, среди которых были даже дальние родственники царской семьи, в силу любви к парадоксу из-за личной ненависти или просто из- за желания видеть «перемены», помогали этим жалким аген­там, прибывшим из-за границы, чтобы сеять смуту среди рабочих, крестьян, солдат, которые всегда, на протяжении веков, верой и правдой служили императорскому двуглаво­му орлу.

По этой причине, выдавая желание народа за свое соб­ственное, Николай согласился создать в стране нечто вроде парламента — Государственную думу.

Но, увы, эта Дума постоянно проявляла свою агрессив­ную неуступчивость, Николай предоставил ей для работы прекрасный Таврический дворец. Пятьсот восемьдесят де­путатов требовали от царя введения всеобщего избиратель­ного права.

Граф Фредерикс не скрывал своего болезненного впечат­ления от этих так называемых «народных избранников», на физиономиях которых явно проступала яростная ненависть к консервативным партиям, желание всячески их провоци­ровать. Этих людей называли «крысами», В каждом из них на самом деле было что-то крысиное. Министр финансов В.Н. Коковцов однажды изучал одного человека, — крупно­го телосложения, высокого роста, в рабочей блузе и в сапо­гах. Этот рабочий с нагловатой усмешкой разглядывал им­ператорский трон, и в эту минуту был более похож на недо­вольного интеллигента, чем на работягу. Председатель Совета министров тоже смотрел на его злобное, ничего хо­рошего не предвещавшее мрачное лицо, и шепнул на ухо Коковцову: «Не думаете ли вы, что вот такой тип запросто может бросить в нас с вами бомбу?»

С каждым днем требования Думы становились все боль­шими, все неуступчивыми: проведение радикальной рефор­мы земельной собственности, освобождение из тюрем всех политических заключенных, отзыв царских министров и назначение на их посты тех, кого изберет Дума!

На каждом заседании Думы в зале царила невероятная суматоха, депутаты безобразно вели себя, не проявляя ни­какого уважения к этому величественному дворцу и даже присутствию Николая. Царь теперь только и думал о том, что же ему делать с этим распоясавшимся собранием. В конце концов решение было принято: роспуск! Председатель Со­вета министров, несчастный Горемыкин, не справлялся с на­пором обезумевшей толпы, и в июле 1906 года был вынуж­ден подать в отставку. Его на его посту сменил Петр Столы­пин. Это был еще довольно молодой, крепко сбитый муж­чина, с твердыми, мужественными чертами лица. Царь на сей раз сделал верный выбор. Столыпин приказал запереть все двери в Таврическом дворце. Дума, в которой царили фрондистские настроения, была распущена. Царский указ об этом был развешен на всех входах в здание. В тот же день группа депутатов решила нелегально перейти границу в Финляндию.

Они устроили импровизированное заседание в густом лесу и там заявили, что Дума не умерла, что она еще жива, и обратились с призывом к народу: «Не платите больше нало­ги в казну, не отсылайте новых рекрутов в армию до тех пор, покуда царь не отменит своего декрета о роспуске Государ­ственной думы».

Это бурное, агрессивно настроенное сборище вошло в историю под названием «Выборгского воззвания».

Ее первый призыв, по сути дела, к революции, услышан не был. Это, если хотите, только доказывало еще раз, что русский народ все еще слепо следовал за своим царем и его правительством. Напротив, этот Выборгский мятеж вызы­вал у простых русских мужиков недоверие к проведению любых перемен.

Прошел год. Царь, исполненный решимости больше не повторять такой опасный эксперимент, требовал от сво­их министров более полной информации о нуждах наро­да и хотел уже перевернуть эту страницу тревожного ли­берализма.

Но Столыпин, этот посланный Провидением человек, который был готов обратить все свои силы, весь свой пре­стижна пользу старого трона Романовых, заклинал импера­тора отменить свое решение.

— Ваше величество в своем Манифесте дало обещание своему народу. Нужно, следовательно, его держать, если не поступаться высоким достоинством Вашего величества...

Николай уступил. Правда, не испытывая при этом ни­каких иллюзий. Но он любил верного Столыпина, его конструктивный ко всему подход, и у него было ясное предчувствие: вот этот человек передо мной, который тре­бует от меня вновь открыть Думу, сделает много добра для страны.

Год 1906-й завершался. Над страной висел кровавый ту­ман. Сколько было обвинений в адрес царицы, которая тре­бовала от своего мужа не уступать, не повиноваться угрозам, шантажу со стороны революционеров! И, тем не менее, жизнь показала, что она была права, потому что все эти годы террористы трудились без роздыха, не выпуская из рук ре­вольвера и бомбы. Сколько было убито важных лиц, кото­рые оставались непреклонными при соблюдении установ­ленного порядка, имперских традиций в стране: министр внутренних дел Плеве, министр внутренних дел Сипягин, министр народного просвещения Боголепов, граф Игнать­ев, Бобриков, Старинкевич, префект Лониц, обер-прокурор Павлов, генералы Мин, Карангосов, Ализанов.

За шесть летних недель произошло шестьсот тринадцать покушений, убито двести сорок четыре человека... А блис­тательная аристократия Санкт-Петербурга продолжала кри­тиковать государыню, требовавшую большей твердости в проведении репрессий...

Осенью царица сопровождала мужа, который, как всегда, в это время любил поохотиться в Польше, где императорская чета обычно останавливалась в замке в Спале. Александра взяла с собой племянницу, дочь своего брата, эрцгерцога Эрнеста Гессен-Дармштадтского. Через два дня в бюллете­не двора сообщалось о внезапном заболевании ребенка, — у девочки начался гастрит. На следующий день несчастная умерла. Об этой довольно странной кончине немало злосло­вили. Доктор Хирш, который повсюду сопровождал импе­раторскую чету, отказался подписать официальное заклю­чение о смерти. У него были доказательства того, что в та­релку с бульоном маленькой жертвы был брошен кем-то сильнодействующий яд. В результате быстро проведенного расследования выяснилось, что домашний слуга за столом поставил тарелку с ядом перед ребенком, а на самом деле она предназначалась императору!

Когда в стране, при дворе, в императорском окружении происходят столь трагические события, то не пора ли поду­мать о чем-то другом, и не увлекаться только одной крити­кой, постоянно проявляя свою враждебность по отношению к высшей власти в стране?

Либерально настроенное общество интеллектуалов, по сути дела, поддерживало убийц. Во время предвыборного собрания партии кадетов под председательством ее лидера П. Милюкова кто-то сообщил об убийстве вице-адмирала Г. Чухнина эсером, матросом Акимовым. Тут же весь зал встал и разразился громкими аплодисментами. Дума отка­залась осудить этот возмутительный акт «красного терро­ра». Столыпин, который только что пришел к власти, за­нимался первоочередными делами — наводил порядок в стране. В этом ему помогало все население страны — мел­кие коммерсанты, рабочие, крестьяне. Каждый вносил свой посильный вклад в право защиты от анархии. Народ сохранял спокойствие, не бунтовал против царя, только правящий класс, эта дворянская фронда занимала враждеб­ную позицию и неустанно подвергала острой критике трон. Промышленники, прежде всего, немцы и евреи из-за ру­бежа, имевшие в стране крупные фабрики, поддерживали своими иудиными монетами очаги революционной агита­ции.

Знаменитый миллионер того времени Савва Морозов посылал банковские чеки Ленину, — адвокаты, универси­тетские профессора, журналисты пропагандировали в сво­их выступлениях идею тотальной анархии. Нужно во что бы то ни стало уничтожить этот царский строй, которого боль­ше никто в стране не хочет! Вся страна была охвачена тре­вожным брожением. Прежде всего потому, что средний рус­ский никогда монархистом не был. Он был всегда по своей сущности анархистом. Никто не думал о том, какие будут последствия, если уничтожить основы власти, — главное, поднести факел к бочке с порохом, все опрокинуть, разо­рить, после чего произнести волшебное слово — свобода, и тут же все обновится, все будет просто великолепно, восси­яет дружба и наступит такое изобилие, о котором прежде и не мечтали...

Да, да все пойдет, пойдет, как надо, — как поется во фран­цузской революционной песенке!

Теперь в высшем свете только осуждали царя за отсут­ствие в нем энергии, в том, что он ничего не смыслит в уп­равлении империей.