Эдуард Лухт - Год на острове Врангеля. Северная воздушная экспедиция

• Название: Год на острове Врангеля. Северная воздушная экспедиция
• Автор: Эдуард Лухт
• Издательство: Работник просвещения
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1929

Рассказ о пионерах воздухоплавания Арктики.

В состав экспедиции входили два самолета: летающая лодка «Савойя 16» и «Юнкерc-13», переставленный на поплавки. На «Савойе» летел Э. М. Лухт, на «Юнкерсе-13» — его старый боевой товарищ Ефим Михайлович Кошелев. Механиков было трое: Г. Т. Побежимов, Ф. М. Егер и В. Н. Журович.

Задача экспедиции — выяснение вопроса о возможности воздушной связи острова Врангеля с мысом Северным (ныне мыс Шмидта), изучение условий полетов над малодоступными областями Заполярья и на трассе от устья Лены до Иркутска.

---

Оленеводческое хозяйство является выгодным делом, так как олени никакого ухода за собой не требуют. Кормятся они мхом, который добывают ударами копыт из-под снега. Хозяин стада должен лишь заботиться о нахождении лучших пастбищ и перегонять стадо на новые места. Нечего и говорить, что ветеринарная помощь совершенно отсутствует и заразные болезни (а также и гололедица, когда олени не могут пробить копытами слоя льда, покрывающего тундру) губят много оленей.

Летом стада оленей перегоняются к берегу, где меньше мошкары. В тундре необычайное изобилие мошек и комаров; на морском побережьи и на островах комаров нет или их очень мало. Там-то в это время и происходит обмен оленьих шкур и добываемых охотой песцовых шкурок на продукты, привозимые пароходами, и на тюленьи шкуры и жир.

Береговые чукчи занимаются, главным образом, охотой на моржей и тюленей двух пород — лахтаков и нерп. Береговые чукчи хорошие мореплаватели, совершающие иногда путешествия через Берингов пролив на своих утлых байдарах[8].

Моржовые клыки, нерпичьи и песцовые шкуры, на которые они выменивают привозные товары (чай, табак, ружья, порох, патроны и т. п.), идут в Америку и Японию.

Из моржовых клыков вытачиваются самими чукчами бусы и другие украшения и безделушки, которые также служат для обмена. Из пузыря и кишок моржа шьется особое непромокаемое платье. Из лахтачьих шкур вырезываются узкие ремни для ездовой упряжи, так как эти ремни не твердеют и не коробятся в самые сильные морозы.

Рыбы береговые чукчи не ловят совершенно и питаются исключительно мясом морского зверя, при этом не употребляют соли, от которой по их мнению портится зрение.

Здесь встречается и белый медведь, но редко, зато охота на песца (полярную лисицу) дает солидные результаты. Прибытие советского парохода является для края событием огромной важности. Выгруженные с парохода продукты развозятся по всей стране, и берег вновь делается пустынным, и редко-редко промелькнет по берегу нарта, запряженная собаками.

Берингово море — Мыс Северный

Пройдя мимо ближайших берегов этой пустынной страны, богатства которой равны богатствам Аляски, но до сих пор не используются, мы вошли в Берингово море.

Туша кита на заводе…До 400 китов в год добывают китобои в Беринговом море, и каждый кит весит до 30–50 тонн

Далеко от нас, на береговых скалах, нежился зверь: сивуч, морж, нерпа, лахтак. Огромнейшие морские звери — киты, длиной до 15 метров и более, чувствуют себя здесь «как дома». Выпуская фонтаны воды, они словно предлагают поохотиться за ними.

И охота идет. Мы то и дело встречаем китобойные суда, вооруженные гарпунными пушками. Если раньше охота на китов была опасна, то теперь она механизирована.

До 400 китов в год добывают здесь различные китобойные компании, и каждый кит весит до 30–50 тонн.

Встретили мы и нашу китобойную матку «Командорец I»; она шла на юг — к базе — к далекому заводу. Там рабочие, одетые в высокие резиновые сапоги и вооруженные огромными «секирами», освежуют китов, вырезав из них ленты, вернее пласты жира и мяса, весом в сотни пудов.

Отвезя китов, «Командорец I» снова пойдет в Берингово море, и снова начнется тяжелая работа моряков, плавающих на китобойных судах.

Штормы чередовались с периодами затишья. Время и скорость «Колымы» делали свою работу, и 12 июля мы были в Сердце Каменном, где нам встретились первые льды.

В монотонном, как тиканье часов, однообразии зазвучала команда:

— Средний ход!..

— Малый!..

Льды были редкие и мелкие, но на горизонте их полосы, резко белеющие на черном фоне воды, сливались в общую массу. Скоро раздалась новая команда:

— Стоп! — и произошла первая якорная стоянка — целых двенадцать часов.

— Сердце Каменное! — повторяли мы на все лады, и каким унылым, безнадежным отчаянием веяло на нас от этих слов неведомого моряка, произнесшего их когда-то…

Наконец, море расчистилось, — мы снова двинулись в путь. Дальше такие стоянки участились, но наши сердца уже успели привыкнуть к тяжелому молчанию севера и скоро стали «каменными».

То и дело слышались шутки, смех: так удивительно быстро свыкается человек с любой обстановкой…

Мне особенно тяжело было вначале чувствовать эти безотрадные перспективы, эти серые и черные унылые тона после лиловых, голубых и индиговых переливающихся красок прибрежий Черного моря, где я раньше летал.

Моя «Савойя», рожденная на далеком итальянском заводе, в лазурных прибрежьях Адриатики, зябко вибрировала своими крыльями, словно напуганная порывами ветра…

«Колыма» в Сердце Каменном. На переднем плане виден верх самолета

Мы приближались к Мысу Северному, выдающемуся далеко на север и являющемуся гигантским естественным препятствием для льдов. Эти льды движутся обычно с запада на восток, повинуясь господствующим здесь западным ветрам…

14 июля мы встали на якорь неподалеку от чукотского селения и фактории[9] на западной стороне мыса. В пятидесяти метрах от берега, за этой узкой полосой воды, мрачно сверкали на солнце огромные льдины, напоминавшие небоскребы.

Для выгрузки самолетов пришлось пришвартовать[10] на двух якорях к борту парохода большую гладкую льдину. Сразу же по прибытии мы спустили на льдину с помощью подъемных стрел парохода оба самолета и приступили к их сборке. Через четыре часа сборка «Юнкерса» была закончена, а у «Савойи» оставалось только закончить сборку рулей.

В это время послышались крики, и откуда-то с береговой стороны, ловко лавируя среди льдин, показались байдары, переполненные чукчами.

Услышав, очевидно, по свисткам, о прибытии парохода, они приехали к нам из поселка. С удивлением, но без робости, чукчи подошли к нам, осмотрели самолеты и, скоро освоившись с нами, помогали нам спускать «Юнкерс» на воду.

Во время этой работы пошел дождь и снег. Ветер зашумел и засвистел во льдах, заплакал в снастях «Савойи» и внезапно, как это часто бывает в полярных странах, перешел в шторм, дующий в берег.

Разгневанные льды

Лед, плавающий в океане, сразу же пошел на нас. Огромные льдины, весом в 300–400 тонн, подточенные течением, на наших глазах разваливались на мелкие части. Поднявшееся волнение било льдины одна о другую, и их верхушки, похожие на верхушки грибов, опрокидывались в море. Почти тотчас же их подводные части, подбрасываемые толчками со дна, становились на их место, вызывая новые волны, еще более сильные, и новые разрушения льда.

Все это крошево, сопровождающееся гулом и рычанием моря, надвигалось к нам, грозя превратить в кашу и нас самих, и пароход, и самолеты.

Мы опасались разлома пришвартованной льдины, могущей в условиях шторма вызвать гибель и самолетов, и «Колымы».

«Необходимо срочно принять решение», — думали мы. На размышление мы имели лишь несколько минут: грозное, ревущее ледяное крошево приближалось с каждой секундой.

«Юнкерс», сборка которого была закончена с помощью чукчей, был быстро опущен на узкую полоску чистой воды. Летчик Кошелев, проделывая искусные маневры рулями, сумел выдавить из своего мотора полную мощность и взлететь…

«Савойю» снова подняли на пароход. Все это было проделано в какие-нибудь 2–3 минуты, а вслед за этим «Колыма» снялась с якоря и совершила переход в северо-восточную часть залива, где движения льдов не было.

Лишь немного успокоившись от перенесенного напряжения, мы взглянули туда, где стояли несколько минут тому назад…

Все пространство, покинутое нами, было завалено огромными глыбами льда, несшими нам верную смерть, от которой мы столь быстро ушли, спасая тем самым и судно, и самолеты от полного разгрома.

Место первой стоянки «Колымы» у Мыса Северного…Все пространство, покинутое нами, было завалено огромными глыбами льда, несшими нам верную смерть…

Немного погодя ветер стих, и мы снова опустили «Савойю» для того, чтобы приготовить ее к полету. «Юнкерс» тов. Кошелева уже давно ожидал нас для перелета на остров Врангеля. Скоро оба самолета были готовы к ожидавшему нас пути.

Перед полетом я и Кошелев отправились на пароход обедать. Туда же были приглашены капитаном и чукчи, помогавшие нам при сборке самолетов. Увидев на палубе быков, они с детским удивлением стали рассматривать невиданных ими ранее животных. Один из баранов боднул чукчу: все они испугались и бросились бежать. Большого труда стоило их успокоить. Минуту спустя они снова приблизились к клеткам, где находились животные и птицы.

Куры и свиньи тоже привлекли их внимание: чукчи садились на корточки перед клетками и с восхищением, издавая возгласы удивления, радостно рассматривали птиц и животных.

Угостив наших гостей в кают-компании чаем, капитан подарил мужчинам по куску туалетного мыла, с большим трудом объяснив его назначение и способ употребления.