Макар Бабиков - Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

• Название: Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты
• Автор: Макар Бабиков
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38223-1

Боец легендарного 181-го отдельного разведотряда Северного флота Макар Бабиков в годы Великой Отечественной участвовал в самых рискованных рейдах и диверсионных операциях в тылу противника — разгроме немецких гарнизонов на берегах Баренцева моря, захвате артиллерийской батареи на мысе Крестовый и др., — а Золотой Звезды Героя был удостоен за отчаянный десант в южнокорейский город Сейсин в августе 1945 года, когда, высадившись с торпедных катеров, его взвод с боем захватил порт и стратегический мост и, несмотря на непрерывные контратаки японцев, почти сутки удерживал плацдарм до подхода главных сил.

Эта книга вошла в золотой фонд мемуаров о Второй мировой войне. Это захватывающий рассказ о подвигах советской морской пехоты, наводившей ужас на врага и прозванной «черной смертью».

---

— Кино про нас не снимут. Старые мы. А вот прежние, военные пленки отыскать бы да показать в хронике, вот это было бы интересно, — поддержал его Барышев.

— Пока живы, оставим детям и внукам нашу отрядную летопись, — подытожил Леонов.

Корабль шел в Североморск.

Глава вторая

Командующий несколько раз спрашивал начальника разведотдела Визгина, не удалось ли добыть какие-либо новые сведения о группе, которую забрасывали на Мегерей. Однако Визгин отвечал, что ни эфир, ни пресса, ни сидящие на задании в Норвегии группы сигналов не подают. Трое разведчиков как будто в бездну канули, а с ними и краснофлотцы-переправщики с подводной лодки.

В один из докладов Головко напомнил Визгину:

— Мы с тобой в прошлый раз обсуждали, откуда немцам стало известно, что с подлодки высаживалась разведгруппа. Я тогда высказал мысль, нет ли утечки информации от вас. Вы разобрались в этой версии?

— Занимались дотошно. Пока ничего подозрительного не нашли.

— И все же сообщение настораживает. Еще раз вникните, кто имеет доступ к подготовке и упаковке продуктов, кто кормит разведчиков в столовой, кто был с ними на связи, пока они жили в Мурманске в строгой конспирации.

— Наши у меня не вызывают сомнения. Норвежцы воюют за общее дело по идейным убеждениям. Радист — доброволец, сам попросился в разведку. Проверен в прошлом году походом с группой Кудрявцева на Варангер.

— А краснофлотцы с лодки?

— Их мы не знаем. По службе характеристики положительные.

— Переговорите с Виноградовым, пусть еще раз присмотрятся к ним, перепроверят. У Горюнова ничего нет на них?

Едва слышный зуммер телефона заставил командующего снять трубку, он выслушал короткий доклад, однозначно ответил коротким флотским термином «добро».

— Немцы засчитали себе потопление нашей лодки. — Визгин решил повернуть разговор в несколько иное направление.

— Ну и пусть считают. Они уверены, что мы не знаем о пленении Коваленко.

— Коваленко теперь у них в руках. Как он выдержит допросы?.. Немцы — мастера выколачивать признания и припирать провокациями в угол.

— Да, это плохо. За мою службу не было случая, чтобы из всего экипажа только командир попал в плен.

— Но и врагу, и нам не известна истинная судьба группы. — Визгин больше думал о своих людях.

— Немцам проще выяснить: стоит только сходить к Опнану.

Командующий уточнил у начальника разведотдела, нет ли каких-либо новых данных по обстоятельствам самой высадки, не проливается ли оттуда свет на судьбу людей.

— В принципе ничего нового. Только Изачик представил мне свой доклад, в котором всю вину относит на Сутягина. Так и пишет, что Сутягин самовольно нарушил все его установки и даже письменные указания, это и привело к провалу высадки.

— Я еще после твоего первого доклада говорил о вине Сутягина: он по своей инициативе послал переправщиков с лодки. Но, мне думается, делал он это из благих побуждений. Они повинны с Коваленко оба. При такой погоде надо было отложить высадку и не торопиться уходить на зарядку батарей, но не хватило распорядительности, решать полагалось Коваленко и Сутягину вдвоем. А там собралась толпа для митинга. Думаю, и переправщиками могли послать первых попавших под руку краснофлотцев. В этой высадке много несуразицы и морской малограмотности.

— У меня такое же сложилось мнение.

— А почему Изачик представил новую докладную?

— По своей инициативе, мы ее не требовали.

— А не думаете ли вы, что он этим хочет отвести от себя часть вины? — Командующий в упор посмотрел на Визгина.

— Я в этом не сомневаюсь. Он понимает, что это серьезный провал, за него кто-то должен нести ответ. Готовил группу Сутягин, но под наблюдением и по инструкциям Изачика. Поэтому он и старается выглядеть стоящим в стороне. — Визгин не только подтвердил мысль командующего, но и показал, что он продумал эту деталь основательно.

— Вы этот момент заметьте. Это характеризует Изачика. С ним мы имеем не первый сомнительный случай.

— Понял, товарищ командующий, учту.

Мысли Головко снова вернулись к людям, оставшимся на Мегерее. С минуту он молчал, Визгин сидел не шелохнувшись.

— О гибели разведчиков мог сказать немцам только Коваленко, — наконец высказал утвердившееся у него мнение вице-адмирал.

— Скорее всего вы правы. Этим он отвел врага от поисков группы. И в какой-то степени прикрыл, обезопасил себя: немцы искать группу не будут, перепроверять его показания не у кого.

— Но Коваленко не мог совершенно точно знать о судьбе разведчиков, даже о возможной их гибели. Он шел, чтобы доставить им остальной груз и вернуть на лодку переправщиков. Да у него и не было никаких оснований считать, что погибли все, кто пошел к берегу.

— Несомненно так. Он умышленно подбросил немцам эту версию.

— А если люди на берегу попали в засаду и захвачены? Тогда они устроят с Коваленко игру в кошки-мышки. — Командующий повернул рассуждение в новом направлении.

— Я считаю, что это маловероятно. Место там глухое, с материка подходы трудные. Туда люди по суше не ходят. — Визгин за последнее время не единожды всматривался в карту и вчитывался в описание Мегерея. У него перед глазами стояла лоция того берега, приложенная к плану операции.

— Если они поверили Коваленко, то искать группу не будут.

— Это на немцев не похоже, — не согласился Визгин. — Они не любят доверяться одному показанию. Наверняка обследуют побережье.

— Тогда это худо. Нашим людям несдобровать. Погибнут в схватке или попадут в плен, — с грустью заметил Головко.

— Возникает еще одно сомнение в правдивости версии, которую подбросил немцам командир лодки. Сутягин утверждает, что он и командир кричали на берег, оттуда отвечали. Утонувшие голоса не подают. — Визгин высказал еще одну обнадеживающую догадку.

— Но это слышал и Коваленко. И все же он подал их немцам за погибших.

— Но он мог вообще немцам не говорить о группе. Был в плаванье в своем квадрате, ночью всплыл. Вполне могли бы поверить. — Визгин предложил командующему еще один вариант для обсуждения.

— Но он об этом сказал. Зачем? Сегодня неясных вопросов не убавилось, а даже прибыло. Думайте, ищите, не ждите, что информация сама придет к вам в руки. Бесследно люди пропасть не могли. Надо найти следы и разгадать эту загадку.

После сообщения немцев о захвате в плен командира подводной лодки прошло две недели. Доложили в Москву, что определенных сведений о группе нет.

Миновало еще две недели, потом еще…

Возвратилась с задания группа Трюгве Эриксена, которая сидела на мысе Нолнесет, невдалеке от Берлевога, на противоположном берегу фьорда.

Когда Эриксен докладывал руководству отдела подробности выполнения задания и о своей двухмесячной жизни в холодной каменной норе, он сказал также, что в конце февраля прошел слух, будто в Берлевог доставили командира потопленной русской подводной лодки. Место его нахождения держится в строгом секрете.

Эриксен принес с собой газету «Лофотенпостен» за 9 марта 1942 года. В ней сообщалось, что немецкий корабль таранил советскую подводную лодку и утопил ее у берегов северной Норвегии, на дно отправился весь экипаж корабля. Командир лодки немецкими моряками захвачен в плен. Сообщенная им на допросе фамилия — вымышленная.

О попытке высадить разведчиков с лодки на Мегерей в газетном сообщении ничего не говорилось.

Глава третья

Второй год германские войска хозяйничали в Норвегии. Свои позиции в этой стране фьордов командование вермахта считало надежными. Король и правительство с частью войск укрылись в Англии. Правил Норвегией германский рейхскомиссар. Оставшиеся в стране местные политиканы наладили сотрудничество с оккупационными властями. Ни малейших сомнений в лояльности они у оккупантов не вызывали.

Но после германского вторжения на советскую землю, особенно с осени сорок первого года, огонь войны все чаще стал вспыхивать в приполярных землях и водах.

Командующий германскими войсками в Норвегии генерал-полковник Фалькенхорст и командир наступавшего на Мурманск горного корпуса генерал Дитль уже не раз при личных встречах и в телефонных переговорах со все большим беспокойством подсчитывали растущие потери транспортных судов и гибель боевых кораблей.

Зимой 1942 года русские потопили транспорт с десятью тысячами шуб, которые везли в корпус Дитля. Егеря в зиму остались в легком суконном обмундировании. Подводная лодка пустила на дно судно, а с ним и табун из нескольких сотен лошадей, без которых в бездорожных заполярных сопках егери вынуждены были таскать грузы на себе.

Гибли транспорты с людьми, с техникой, с продовольствием, горели танкеры.