Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

• Название: Янгель: Уроки и наследие
• Автор: Лев Андреев
• Издательство: Арт-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

ХХ век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет ракетно-космическая техника.

Эта книга посвящается людям и их делу, которые придали этому времени его ракетный облик.

Эта книга о конструкторском бюро, в котором были созданы: рекордсмен ракетной техники — ракета Р-12 (30 лет на боевом дежурстве!), первая межконтинентальная ракета на высококипящих компонентах топлива, первые разделяющаяся и орбитальная головные части, военная ракета Р-36М2, более известная в НАТО как "Сатана", мобильный железнодорожный ракетный комплекс, ракеты-носители "Космос" и "Интеркосмос", а также "Зенит", ставший на грани веков сердцевиной международного проекта "Морской старт".

Эта книга об основателе и Главном конструкторе конструкторского бюро, которое сегодня носит его имя: ГКБ "Южное" им. М.К. Янгеля — одной из ярких в истории развития ракетной техники 50–60 гг. личности, ставшей ее признанным харизматическим лидером.

---

— У меня был в запасе один неиспользованный отпуск за первый отработанный год, в котором, в общем то и не было необходимости. Устать не успел. Работа была интересная, да и как его использовать, еще толком не знал. Мне подсказали, что по законодательству, с согласия администрации и профсоюза, за неиспользованный отпуск можно получить денежную компенсацию, и посоветовали таким образом выйти из трудного положения. Нужно сказать, что обстановка в тот момент в конструкторском бюро была напряженная. Родина требовала создания "огневого щита", и мы работали на всю "катушку", задерживаясь поздно вечером и в выходные дни, не требуя при этом отгулов и каких-то дополнительных доплат. Правда иногда разрешали аккордные работы, а иногда "подбрасывали" немного денег на премирование. Но стимул в основном не был материальным. Вдохновляло совершенно другое. Энтузиазм в конструкторском бюро был такой, что сейчас молодежи его трудно представить.

Согласовав с руководством сектора и отдела вопрос о предоставлении компенсации, я пошел в профсоюзный комитет, где моментально получил "отлуп". Выслушав подробно изложенные доводы, председатель профкома безучастным голосом, пытаясь отделаться от просителя, как от назойливой мухи, стал поучать, что он поставлен на страже интересов трудящихся, что мне надо обязательно пойти в отпуск, а то могу "подорвать" свое здоровье. А в заключение резюмировал:

— Я никогда не соглашусь на представление вам денежной компенсации.

"Вот он защитник интересов "его величества рабочего класса", — только и подумал я. Все попытки подкрепить свою просьбу ходатайством со стороны профбюро отдела не произвели никакого впечатления. И вот тут моя борьба за компенсацию совершенно неожиданно получила свое продолжение.

Где-то дня через два к нам в проектно-конструкторский сектор, вернувшись из Москвы, по привычке зашел Михаил Кузьмич, и стал знакомиться с ходом работ по подготовке предложений для разработки новой ракеты.

Начальник сектора Э.М. Кашанов, оценив обстановку, шепнул мне:

— Поговори с Кузьмичом!

Дождавшись, когда Главный подошел к кульману и ознакомился с проблемой, над которой "ломал" голову, я неожиданно попросил разрешения обратиться по личному вопросу. Он посмотрел на меня удивленно и внимательно, а потом сказал:

— Ну давай! Что у тебя там стряслось!

Коротко и аргументированно изложив суть своей просьбы, я в заключение сказал, что профсоюзный комитет в лице его председателя категорически против. Как только я кончил излагать свою проблему, Главный попросил Э.М. Кашанова связаться с профсоюзным комитетом и вызвать его председателя.

Когда буквально через несколько минут последний появился в комнате, Михаил Кузьмич сам напомнил ему о моей просьбе и предложил положительно решить поднятый вопрос. Председатель профкома опять повторил свои доводы защитника интересов трудящихся, заботящегося о их здоровье, а в конце речи усилил излагаемую позицию, заявив, что предприятию это не выгодно, а проситель просто стяжатель. Однако он явно перебрал. В начале разговора Михаил Кузьмич был спокоен и приветлив, но после услышанного монолога мгновенно совершенно изменился. На лицо опустилась суровая маска, резким стал тон разговора, чувствовалось, что ему с трудом удается держаться в рамках приличия.

— Послушай, — назвал он стража закона по имени и отчеству, — у человека случилась большая беда, ему нужно помочь, он просит нас об этом. Но просит-то он не Христа ради, не милостыню. Взамен предлагает свой труд. Отпуск у него очередной, на здоровье не жалуется. А обстановка сейчас в конструкторском бюро, как тебе хорошо известно, напряженная. Люди работают с большим энтузиазмом, не считаясь с личным временем, и надо, по-моему, нам с тобой быть ему благодарными за то, что в трудное для коллектива время он отказывается от законного отпуска и хочет работать для общего дела. Я разрешаю выплатить компенсацию и пусть продолжает работать.

Председатель профкома, как ужаленный, подскочил:

— Михаил Кузьмич, Вы не имеете права!

— Я?! Я не имею права?!

И обращаясь ко мне:

— Давай заявление, я подпишу!

Я сказал, что заявление еще не написал.

— Завтра утром принеси мне заявление. — И с этими словами Михаил Кузьмич отпустил незадачливого блюстителя закона.

Больше Главный не стал обходить рабочие места, о чем-то поговорил с начальником сектора и ушел к себе.

Утром на следующий день, едва я пришел на работу и не успел еще встать за кульман, как отворилась дверь, в сектор вошел сам (!) Михаил Кузьмич и обратился ко мне.

— Принес заявление? Давай!

На протянутом заявлении он наложил резолюцию: "ОК, Бухг.[8] — оформить" и расписался.

К этому следует добавить, что виза председателя профкома на моем заявлении все же появилась. Об этом я узнал через два дня, когда получал денежную компенсацию за неиспользованный отпуск. А через день вызвали все в тот же профсоюзный комитет и предложили написать еще одно заявление — на оказание материальной помощи, которую незамедлительно выдали.

Деньги, о которых просили старики, выслал сразу переводом, а в письме в восторженных фразах рассказал дедам, какой замечательный человек наш Главный конструктор М.К. Янгель!

О доступности Главного для всех без исключения было общеизвестно. Скорее следует не удивляться тому, что он практически никому не отказывал в личных контактах, а попытаться понять, как при огромной занятости, это ему удавалось. Кстати, нужно отдать должное и его личному секретарю — простой женщине Лидии Павловне (так все ее звали) Мышковской, которая не только никогда не чинила искусственных препятствий на пути в кабинет, но, наоборот, всегда старалась помочь и посодействовать.

Молва такую информацию делает очень быстро общеизвестной. Об этом пишет в своих воспоминаниях начальник планового отдела М.Я. Виноградов:

"Помню, как однажды в моем присутствии в кабинет Михаила Кузьмича, приоткрыв дверь, очевидно, удачно миновав секретаря, заглянул рядовой работник одного из производственно-лабораторных подразделений. Явно смущаясь, он робко спросил:

— Разрешите?

Михаил Кузьмич, в это время рассматривавший принесенный мною документ, приподнял голову, внимательно посмотрел на непрошеного посетителя и спокойно ответил:

— Войдите.

И, не отрывая взгляда от вошедшего, спросил:

— Что Вы хотели?

Вошедший молодой человек, явно смущаясь, начал скороговоркой:

— Михаил Кузьмич, при демонтаже стенда нам приказали резать конструкции автогеном, а не разбирать…, а ведь можно… они еще могут пригодиться вторично…

И, несколько смутившись, замолчал.

Главный доброжелательно улыбнулся и спросил:

— А Вы начальнику отдела докладывали?

— Докладывал.

— Ну что же он Вам на это ответил?

Вошедший вяло и безнадежно махнул рукой и промолчал. Продолжая внимательно рассматривать смутившегося парня, Михаил Кузьмич деликатно, несколько извиняющимся тоном сказал:

— Сейчас я занят. Вы можете зайти ко мне завтра после окончания работы? Я хотел бы выслушать Вас более подробно.

После этого он спросил фамилию посетителя и записал в настольном календаре. Посетитель от удовольствия расплылся в улыбке и с готовностью бойко ответил:

— Спасибо, я обязательно зайду!

И торопливо и бесшумно выскользнул за дверь.

Внимательно наблюдал я за этим любопытным диалогом академика с рядовым техником и думал:

"Удивительно! Столь занятый и сосредоточенный руководитель (а он рассматривал сверхсерьезный документ) без единой нотки неудовольствия переключился на беседу с неожиданно появившимся человеком и проявил при этом столько такта и внимания".

В этом характерном эпизоде, как в зеркале, отражаются истоки популярности М.К. Янгеля не только в конструкторском бюро, но и среди гражданских и военных смежников и даже просто тех, кому приходилось сталкиваться с ним.

"Не всякого начальника, — подчеркивает военный испытатель М.И. Кузнецкий, — ждали на космодроме так, как ждали Янгеля. Он всегда приезжал с новыми идеями и планами в развитии ракетной техники, хорошо знал ее состояние в стране и за рубежом. Он считал своим долгом поделиться с военными испытателями, рассказами о проводившихся в Москве мероприятиях по вопросам обороны. Главный лучше нас умел определить из директив Правительства те задачи, которые стоят перед КБ и полигоном. Несмотря на огромную занятость активно участвовал в жизни космодрома".

"…Главного можно было встретить на строящихся объектах, — продолжает военный испытатель А.М. Коган, — стартовой позиции, заседаниях Государственной комиссии, различных совещаниях со смежниками, беседующим с рабочими, строителями, испытателями и другими рядовыми и руководящими сотрудниками. И где бы он не появлялся — этот стройный, худощавый, я даже сказал бы застенчивый, но уверенный в себе человек, — он был везде доступен для любого сотрудника".