Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

• Название: Янгель: Уроки и наследие
• Автор: Лев Андреев
• Издательство: Арт-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

ХХ век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет ракетно-космическая техника.

Эта книга посвящается людям и их делу, которые придали этому времени его ракетный облик.

Эта книга о конструкторском бюро, в котором были созданы: рекордсмен ракетной техники — ракета Р-12 (30 лет на боевом дежурстве!), первая межконтинентальная ракета на высококипящих компонентах топлива, первые разделяющаяся и орбитальная головные части, военная ракета Р-36М2, более известная в НАТО как "Сатана", мобильный железнодорожный ракетный комплекс, ракеты-носители "Космос" и "Интеркосмос", а также "Зенит", ставший на грани веков сердцевиной международного проекта "Морской старт".

Эта книга об основателе и Главном конструкторе конструкторского бюро, которое сегодня носит его имя: ГКБ "Южное" им. М.К. Янгеля — одной из ярких в истории развития ракетной техники 50–60 гг. личности, ставшей ее признанным харизматическим лидером.

---

Случай, в общем-то, в практике отработки достаточно ординарный. Аварии были при летных испытаниях всех ракет, тем более на начальном этапе. Кроме того, причина происшедшего не была досадной ошибкой нерадивого инженера, которые, к сожалению, могут иметь место. Просто не удалось предвосхитить все возможные ситуации, возникающие в процессе движения ракеты в контейнере. Более того, если число пусков ограничено, как это было при испытаниях ракеты РТ-20П, скрытый порок конструкции мог бы вообще не проявиться.

Однако ЧП налицо. Разгневанный министр требует у Главного назвать фамилию "автора" причины неудачного пуска. М.К. Янгель категорически отказывается. Министр недоволен. Вновь и вновь требует у Михаила Кузьмича выдать виновника аварии "на ковер". Но все безрезультатно. Главный непоколебим. На все угрозы он неизменно повторяет одну и ту же, ставшую в подобных ситуациях сакраментальной, фразу:

— Я — Главный конструктор и за все промахи несу полную меру ответственности.

Так Министр и не смог добиться своего. Результат — натянутые отношения с вышестоящим руководством. Но М.К. Янгель сознательно идет на конфронтацию, прекрасно понимая все последствия гнева высокого начальства для рядового исполнителя.

Стремление всегда и при всех обстоятельствах вывести невольного виновника "торжества" из-под карающего меча, умелое использование для этого всего арсенала имеющихся средств, и в первую очередь громадной силы своего авторитета, определяло глубоко человеческую высоконравственную позицию, составлявшую жизненное кредо Главного конструктора. Эта неподдельная доброжелательность, стремление прийти на помощь в тяжелой ситуации, как бумеранг возвращалось отношением окружающих к Михаилу Кузьмичу. Оставляя глубокие чувства благодарности в душах, признательность находила в конце концов выражение в рождавшихся историях, перераставших со временем в легенды. Порой они носили буквально анекдотический характер. Вот одна из них, случившаяся, якобы, с двумя офицерами одного из институтов Министерства обороны.

Офицеры прибыли в командировку в конструкторское бюро для согласования некоторых весьма важных характеристик вновь проектируемой ракеты. Кстати следует отметить, что по условиям режима посещать оборонные заводы представители Министерства обороны могли только в гражданской форме одежды.

Для того, чтобы было понятно все происшедшее дальше, следует сказать, что секретность в те времена была возведена в абсолют. Все работали на безликих почтовых ящиках. В официальных открытых документах и командировочных удостоверениях вместо названия организации стояло: "п/я №". Именно на эту "удочку" однажды попался даже сам Главный. Как вспоминает доктор технических наук профессор Ф.П. Санин, "в подготовленном решении ответственным за выполнение определенного объема работ была названа организация п/я В-2289. Прочитав документ, Михаил Кузьмич вдруг недоуменно произнес:

— Так это же должны делать мы?

Поэтому пришлось ему напомнить, что это и есть мы. Он оперировал официальным названием организации: ОКБ-586. А "почтовый ящик", очевидно, не любил".

Повальная засекреченность не позволяла упоминать не только об успехах, но и неудачах. Ни под каким соусом они не должны были просачиваться к противнику. О победах же, чтобы "привести в чувство" потенциального противника, мог "во весь голос" объявить в своих выступлениях только сам глава государства.

В ракетной технике утвердилась и стала нормой сложнейшая "бухгалтерия". Каждой ракете официально присваивался номер и это было узаконенное "анкетное" наименование. Однако под этим своим настоящим именем ракета значилась только в документах самых высочайших инстанций — ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Комиссии по военно-промышленным вопросам, а также в выпускавшихся в развитие этих постановлений приказах и решениях соответствующих министерств. В технической документации на всех несекретных чертежах, в переписке и даже в секретных документах ракета переставала существовать. В них шла речь только о таинственных изделиях со своим индексом. Так, ракеты первого поколения Р-12, Р-14 и Р-16 (нарастание номеров соответствовало увеличению дальности) имели (очевидно, в целях запутывания) явно непоследовательные индексы, расположившись соответственно так: 8К63, 8К65 и 8К64.

В свою очередь системам, входившим в ракету и ракетные комплексы, также присваивали свои условные индексы, под которыми они и фигурировали в несекретной переписке. Могли ли резиденты иностранных разведок разобраться в этом — неизвестно. Известно только то, что все ракеты, создаваемые в Советском Союзе, на Западе были на учете и имели свою строгую классификацию. Ракеты Земля-Земля обозначались индексами SS.

Так слово "ракета" практически было полностью изъято из обращения всех, кто имел дело с ракетной техникой. Они создавали изделия. Право "соседствовать" с ракетами имел только великий ученый-самоучка К.Э. Циолковский.

Итак, возвратимся к прибывшим в Днепропетровск в командировку военным. Понятно, что данные, которые они должны были согласовывать, содержались в документах, на которых стоял самый высокий гриф "совершенно секретно, особой важности" и хранились в специальных сейфах. Пересылались такие документы по специальной фельдъегерской связи. Но поскольку этот процесс достаточно длительный, а по прибытии из командировки предстояло принимать оперативное решение, то офицер решил записать некоторые данные на небольшом листке бумаги, который, естественно, и спрятал в свой карман. Все, кому приходилось работать в то время с секретными документами, прекрасно понимают, насколько серьезное нарушение допустил командированный. К этому следует только добавить, что подобные нарушения делали многие, ведь в работе, особенно в командировке, такие данные надо иметь под рукой в любое мгновение.

После согласования с Михаилом Кузьмичом поднятых вопросов гостеприимные хозяева отправили офицеров на автомобиле в гостиницу. Но по дороге, изрядно проголодавшись, командированные решили заехать в ресторан поужинать. Машину, естественно, отпустили. Закончив трапезу и выйдя на улицу, остановили проезжавшую мимо "Волгу" и попросили довезти их до гостиницы. Водитель согласился, офицеры сели в машину и не придали особого значения, что на заднем сиденье уже разместился какой-то пассажир. И в этом в общем-то не было ничего особенного. Между прочим в пути, находясь в хорошем настроении, в связи с успешно проведенным согласованием, они перебросились несколькими фразами служебного характера.

Город приехавшие знали не очень хорошо и забеспокоились только тогда, когда оказались во внутреннем дворе какого-то солидного учреждения. Как выяснилось, это было областное управление Комитета государственной безопасности (КГБ) города Днепропетровска.

Что заставило водителя изменить маршрут следования? Возможно, сидевший на заднем сиденье мужчина профессионально (а это, несомненно, был работник КГБ) понял, что слова, которыми обменялись попутчики, содержат отнюдь не бытовую информацию, или он случайно почувствовал в кармане плаща пассажира, сидевшего рядом, контуры пистолета. В результате офицерам предложили, а уже было близко к полуночи, пройти к дежурному. В этом происшествии для командированных, в общем-то, не было ничего особенного, кроме того злополучного маленького листка с секретными цифрами. Поэтому, когда их вели по коридору, обладатель записки, вспомнив приемы конспираторов, известные по кинофильмам из далекого детства, незаметно, как ему казалось, достал листок и сунул в рот. Но бдительный сопровождающий был начеку и потребовал отдать эту подозрительную бумажку, которая вместе с пистолетом и была положена на стол дежурному по управлению Комитета Госбезопасности.

Офицеров отпустили, напомнив, что оружие нужно сдавать в комендатуру, но бумагу, содержание которой не предвещало ничего хорошего, оставили, пообещав утром разобраться. Поэтому с началом рабочего дня неудачники были уже в кабинете Главного и с волнением изложили суть вчерашней эпопеи. Михаил Кузьмич успокоил визитеров, твердо пообещав уладить дело, и незамедлительно поехал в КГБ. Злополучный компрометирующий материал с соответствующим рапортом дежурного уже находился на столе у руководителя Управления. Главный зашел в кабинет и после так свойственных ему обычных зачаровывающих приветствий, взял листок в руки, какое-то мгновение изучая его, а потом подошел к окну и решительно произнес:

— В нем нет ничего особенного.

Сделав столь важное заключение, он достал зажигалку. Через несколько секунд "обличительный документ" превратился в жалкую кучку пепла, лежавшую на подоконнике.

Что правда в описанной истории, а что дополнило благодарное воображение участников этого эпизода, по сути, даже и не важно. Важно другое.