Яна Дубинянская - Глобальное потепление

• Название: Глобальное потепление
• Автор: Яна Дубинянская
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91631-022-1

В романе «Н2О» (2008) Яна Дубинянская очень точно предсказала особенности нынешнего экономического кризиса. Сбудется ли то, что она предсказывает в новом романе?

2043-й год. Уже давно напряженные, отношения между Этой Страной и Нашей Страной (что за страны — не загадка) достигают точки кипения. После глобального потепления Эта Страна отказалась от сырьевой экономики, а побережье Северного Ледовитого (ныне Безледного) океана стало туристическим раем с центром на Соловках. А Наша Страна окончательно превратилась в маргинальную, где работы нет и не предвидится. Одна надежда — на таинственную Капсулу с чудодейственным рецептом всеобщего счастья. Но Капсула интересует и правительство Этой Страны, а счастьем, хоть и всеобщим, делиться никому не хочется. А если нельзя поделить, надо воевать!

На этом драматическом фоне разворачивается роман журналистки из Нашей Страны Юлии Чопик и писателя из Этой Страны Дмитрия Ливанова. Казалось бы, они идеально друг другу подходят, у них много общего, они нужны друг другу. Но люди — не страны…

---

Его опять несло, а тем временем все ближе к поверхности, как дайвер из глубин культурного шельфа, поднималась очевидная мысль: какого черта? Получается, издатель вытащил его сюда только для того, чтобы напомнить об идиотском и давно позабытом совместном проекте с банановыми, похвастаться новой книжкой на смешном наречии? Несмотря на выходные, на семью, на зоопарк?! Не сходилось. Даже с поправкой на возможный вчерашний звонок, на беспощадную интеллигентскую обиду и сокрушительную месть — не сходилось ни разу.

— …с понедельника по воскресенье, — говорил между тем издатель, которого Айванов в какой-то момент совсем перестал слушать. — Серия презентаций по стране. Может быть, одна даже на Острове. Так или иначе, подтверждение нужно дать сегодня. У тебя ведь, надеюсь, никаких особенных планов?..

О чем это он? До Ливанова дошло, и сначала возмущение пересилило естественный хохот, но в следующий миг и от возмущения ничего не осталось перед лицом полной несусветицы и гротеска:

— Подожди. Они что, хотят, чтобы я их еще и пиарил? Вот так запросто все бросил и раскатывал по их так называемой стране?.. Да ты что, Володь?

Издатель смотрел непробиваемо, пластиково, никак. Только очень воспитанные люди умеют так смотреть.

— Это наш совместный проект, Дима. И Маша уже взяла тебе билеты.

— Я тронут. На когда?

— На завтра. Шесть ноль пять.

— Утра?!!

Маразм крепчал, разрастался буйным цветом, разгорался синим пламенем. В этой стране все устроено по высшему разряду, и если уж на тебя обваливается маразм — так только такой, грандиозный, всепобеждающий. Артистичный настолько, что не выходит так просто его отбросить, проще и красивее вписать и встроить в свои представления о мире, слегка подвинув их в нужную сторону, чтобы не портить пейзаж. Здесь всегда так и делается, а потому маразма как явления отдельного и контрафактного у нас просто не существует.

Вошла Мария с подносом: две чашечки кофе, сахарница, кувшинчик с молоком, несколько маленьких с разными сиропами, бутылочки коньяка и ликера. Пить кофе в издательстве Ливанов любил — а ведь не заходил сюда уже черт-те сколько. Издатель улыбнулся секретарше и тепло, но сдержанно поблагодарил. Интересно, дома с женой он тоже такой вот невыносимо деликатный?..

— Это очень хороший поезд, Дмитрий Ильич, — сказала Мария. — Извините, что так рано. Думаю, вы сможете выспаться в вагоне, там прекрасные купе и приятное обслуживание.

— Смотрю, вы с банановыми уже все за меня решили, — он щедро плеснул в чашку коньяку. — Бабло хоть вернут за билеты?

Ливанов и не думал соглашаться. Веселился, прикалывался от души, заигрывая с несусветным маразмом. И параллельно прокручивая в оперативной памяти странные умоляющие нотки в телефонном голосе, и грохот, и женский вскрик, и улыбчивого охранника на проходной… черт. Уж он-то знал, знал всегда, ощущал внутренним, нелогичным и безошибочным предчувствием: в принципе, от нее можно ожидать чего угодно и в любой момент — от этой страны.

— Да откуда у них бабло, — устало бросил издатель.

Мария обернулась от дверей, изящным силуэтом обозначившись в проеме:

— Уезжайте, Дмитрий Ильич.

* * *

— И я решил всем дать! — провозгласил Ливанов. — Аттракцион невиданной щедрости, спешите не пропустить. Сначала дам тебе, Юрка, потом Герштейну… слушайте, а где Герштейн? Как-то даже странно бухать без Герштейна.

— Ты же собирался на Соловки, — подначила Извицкая; уж она-то была здесь, никуда не делась, скоро нигде нельзя будет появиться без того, чтобы рядом, а то и очень рядом, не оказалось Извицкой. Ладно-ладно; уж в Банановой-то республике можно рассчитывать на ее отсутствие.

— Соловки никуда не денутся, — поспешно и горячо вступил Юрка Рибер. — Дима все правильно придумал, все-таки он гений, я всегда говорил. Съездит, наберется впечатлений, а там и на Соловки, писать свою… ну, эту, трилогию…

— «Глобальное потепление», — подсказал Ливанов; ему нравилось, что запущенный в тусовку миф уже уверенно развивается сам по себе. — Сильная намечается вещь.

Сидели на Юркиной кухне, куда менее приспособленной для массовых пьянок, чем ливановская. Сидели на всем, где пришлось, вплотную, в несколько ярусов: в частности, Извицкая помещалась у Ливанова на коленях и напрягалась в доску каждый раз, когда он из вежливости либо по рассеянности начинал ее щупать. Табачный дым лежал в воздухе слоями, как облака высоко в горах, временами из него выступали ежиками в тумане смутно или хорошо знакомые лица, и Ливанов изумлялся: надо же, и этот здесь! Вот только Герштейна почему-то не было, черт, а он как раз и был нужен. Надо позвонить.

— Привстань, дорогая, — он легонько ущипнул извицкую задницу, и она таки-да привстала, не то слово. — Мобилу достану. Все, можешь возвращаться на место. Алло, Герштейн? Да… Вот-вот. Я сегодня всем даю, в том числе и твоим банановым культурологам…Что? Нет, билеты уже есть. На поезд, ну да ладно. Пускай готовят бабло и свой пятизвездочный отель. Там и увидимся… Да. Ты понятливый, за это я тебя и люблю. До встречи. Солнце, привстань еще раз.

Сунул мобилку в карман и, щурясь, разглядел сквозь дым Юрку Рибера:

— По-хорошему, деньги надо бы вернуть Володе, но он и так с меня имеет будь здоров. Поэтому я отдам их тебе. Вместе с суточными, честное слово, а суточные там, по идее, о-го-го. Общайся со своими дайверами, ищи сокровища, живи широко, ни в чем себе не отказывай.

— Но ты же и сам, Дима, правда?.. — заволновался Рибер.

— Разумеется, — Диванов потянулся, ненароком съездив кому-то по уху и попортив прическу Извицкой. — Раз уж я еду к банановым, у меня там будет широкая программа. Потусуюсь для приличия на конференции, презентую книжку, в том числе обещают и на Острове, поныряю с вами на культурном шельфе, пообщаюсь с местной прессой, закручу роман с какой-нибудь журналисточкой… Мне звонят, дорогая, или это ты так нервничаешь?

— Тебе звонят, — сказала Извицкая и встала, наконец, как следует с его колен.

Звонила Катенька. Она, естественно, соскучилась.

— А как я соскучился! — радостно заорал в трубку Ливанов. — Слушай, солнышко, давай собирайся, мы с тобой уезжаем завтра, вдвоем и далеко. Я же обещал тебе, я помню…Нет, не на Соловки, туда потом. Что?.. да пошли ты их всех…Почему не можешь? Ну, знаешь, муж — это несерьезно… На работе что-нибудь соври…Да. Шесть ноль пять, не опаздывай. Целую.

Спрятал мобилку и поискал глазами Извицкую, но та уже стояла неудобно, за плечом. Ливанов запрокинул голову и заговорщически подмигнул:

— Если б она позвонила вчера, я бы ее послал и не заметил. Но она меня любит и поэтому позвонила сегодня. Так что ей я тоже дам. Все совпало, Извицкая, а значит, все будет правильно и хорошо. Я люблю, когда совпадает.

Извицкая маячила наверху, странная в ракурсе, глядя на него вниз своими зелеными глазищами. Он подмигнул ей еще раз, вернул голову в нормальное положение и осмотрелся по сторонам — что-то давно не наливали — когда сверху и сзади донеслось:

— А по-моему, ты просто боишься, Ливанов.

— Чего я не понимаю про банановых, — в параллель заговорил Юрка Рибер, — так это почему они до сих пор покупают у нас газ. Вот как ты это объяснишь, Дима? Им же не нужно. У них ни черта на нем не работает, ну кроме тупо газовых плит кое-где в старом фонде. Вот какого, по-твоему?

— Самоутверждаются, — ответил вместо Ливанова какой-то смутно знакомый журналист, Юркин приятель. — Каждый раз с шумом и треском снижают цены, а нам некуда деваться, все равно больше никто не купит. И ликуют, блин, всем народом, когда мы соглашаемся.

— Насчет никто не купит ты загнул, — не согласился Рибер. — Та же Гренландия, Антарктида…

Извицкая смотрела.

— Ты дура, — спокойно сказал Ливанов. — Умный человек в этой стране принципиально не попадает в ситуации, где пришлось бы бояться. А в Банановой весело и бестолково, я давно хотел пожить там немного. Правда, у них жарковато, но ничего, куплю себе хороший кондишен. А с газом все не так просто…

…Было уже очень поздно, второй или даже третий час ночи, но время давно остановилось и потеряло значение, как оно всегда бывает на продымленных и забитых под завязку спорящими людьми интеллигентских кухнях этой страны. Уже обсудили и газ, и власть, и современную поэзию, и счастье, и раза три — глобальное потепление. Кто-то прощался и уходил домой, протискиваясь между телами, кто-то проявлялся неизвестно откуда, меньше людей не становилось, происходила обычная ротация, наглядно доказывающая всеобщую взаимозаменимость. Извицкая исчезла, на коленях у Ливанова сидела теперь увесистая Соня Попова, она хихикала и млела каждый раз, когда он вспоминал ее пощупать.

Содержание кислорода в воздухе все сильнее стремилось к нулю, кто-то, зажатый ближе к окну, распахнул створку, и драная по краю тюлевая занавеска вспучилась, как виртуальный парус на гламурном островном корабле. На фантомном, в сеточку, ночном фоне обозначился силуэтный профиль с черной бородой. Ливанов ссадил с колен протестующую Соню, но, пока он это делал, силуэт исчез, трансформировавшись в гигантский вазон с кактусом-опунцией, да и вообще, наверное, хватит на сегодня пить.