Юлий Дунский - Экипаж

• Название: Экипаж
• Автор: Юлий Дунский
• Жанр: Короткие истории

---

—  С питанием задержки не будет? — спросил он деловито.

Тамара обернулась.

—  Ждем... Игорь, как я рада, что мы вместе ле­тим, — сказала она, понизив голос. — А ты?

— Что я, глупее тебя? Тоже рад, очень рад. — Он поцеловал ее в уголок рта, чтобы не смазать пома­ду. — Только, Томкин, я хочу тебя предупредить: на­ши отношения остаются на земле и дожидаются, пока мы вернемся. В воздухе у тебя и у меня есть только работа и ответственность... Не обижайся, это закон.

Тамара неуверенно улыбнулась.

—  Какой ты, оказывается, законник... А может, ты просто Василича боишься?

Игорь пожал плечами.

—  Ты меня еще мало знаешь. Я не боюсь ничего, а в частности, никого.

...В штурманской — большой комнате, в центре ко­торой стоит макет аэропорта, а на стенах висят кар­ты и схемы заводов на посадку в разных портах мира, — готовились к полету члены нашего экипажа. Командир рассматривал карту погоды, штурман за­писывал в журнал курсы для предстоящего рейса, второй, нахмурившись, колдовал над центровочным графиком — схемой распределения грузов в самолете.

...И вот все трое — командир, второй и штурман — идут по бетонным плитам к своему самолету; каждый с чемоданом или портфелем.

Одна из бортпроводниц наблюдала за погрузкой багажа, стояли у трапа молчаливые внимательные пограничники. Предъявив паспорта, экипаж поднялся в кабину.

Только Тимченко остался на земле. К нему спу­стился Игорь. Командир вместе с бортинженером обошли напоследок самолет и, не обнаружив непо­рядка, тоже поднялись наверх.

...Подъехали автобусы с пассажирами, началась посадка.

...В салонах пассажиры обживались на новом месте. Привычно закидывали на полки плащи и шляпы, до­ставали книжки; матери устраивали поудобнее детей.

...Теперь предстояло зачитать последние четыре пункта «карты». Это, собственно, не карта, а пласти­ковая дощечка с десятью подвижными табло. Штур­ман начал переводить табло слева направо, открывая надписи. Каждую он зачитывал вслух:

—  Генераторы!

—  Включены, — ответил бортинженер.

—  Давление!

— Давление семьсот пятьдесят выставлено, высота ноль, — ответили по очереди второй и командир.

—  Рули!

—  Проверены и свободны, — сказал командир. Покончив с картой предполетной проверки, штур­ман сказал полагающееся:

—  Карта выполнена, все графы зашторены. Тимченко снова связался с землей.

—  Разрешите занять исполнительный.

«Ту-154» вырулил на белые полосы исполнитель­ного старта. Впереди лежала просторная бетонная дорога — ВПП.

—   Шереметьево! Я восемьдесят пять четыреста пятьдесят один, — сказал командир. — Рули опро­бованы, к взлету готов.

—  Взлет разрешаю, — послышался ответ диспет­чера.

—  Двигатели на взлетном! — ответил бортинже­нер, передвинув рукоятки.

—  Экипаж, взлетаем. Рубеж двести шестьдесят.

Андрей Васильевич надавил кнопку часов и пере­двинул секторы газа вперед. Штурман вслух называл скорость:

—  Сто пятьдесят...

Все ускоряя ход, огромная машина бежала по взлетной полосе.

—  Сто восемьдесят... — говорил штурман. — Ско­рость принятия решения! Скорость подъема! Скорость отрыва!

Андрей Васильевич взял штурвал на себя, тряска сразу прекратилась, и колеса «Ту-154» оторвались от бетона. В стомиллионный раз произошло чудо, кото­рому в наши дни удивляются только маленькие дети. Целый дом с двумя сотнями жильцов, с кухней, лиф­том, кладовыми, уборными вдруг покинул землю и улетел в небо...

Напряжение и даже некоторая торжественность взлетного ритуала давно сменилась в кабине буднич­ной атмосферой полета. Тимченко сказал в микрофон:

—  Девушки, принесите-ка нам кофейку.

—  Все на кофеек нажимаем, — заметил второй пилот. — А между прочим, скоро медкомиссия. Не боитесь за сердечко?

—  Это вам, ветеранам, надо бояться, — благодуш­но отозвался Игорь Скворцов. — А я, например, сер­дце не чувствую. Есть даже такое мнение, что его у меня вообще нет.

—  Бойся не бойся, а найдут что-нибудь — все равно спишут, — сказал штурман, тихий лысоватый человек. — Раньше, правда, я этих комиссий опасал­ся, а теперь перестал... Так и так пора менять спе­циальность.

—  Давно не слышали, — усмехнулся второй. А штурман продолжал свое:

—  Отмирает же профессия! На «Иле-86-м» штур­манов вообще не будет. Не предусмотрено...

— Извините, Владимир Павлович, но я не понял, ■— поинтересовался Игорь. — Вы, может быть, до ста лет собираетесь летать? Так это маловероятно... А лет на двадцать работы для штурманов хватит.

—  Ну, завели панихиду! — сказал Андрей Василь­евич с неожиданным раздражением. Он был старше всех по возрасту, и разговор о медкомиссии тревожил его всерьез. — До ста, не до ста!.. Меняйте, ребята, пластинку.

Вошла бортпроводница, принесла всем кофе.

«Ту-154» приземлился в одном из самых больших аэропортов Европы. На здании аэровокзала было на­писано «ФРАНКФУРТ-МАЙН».

Тамара шла по огромному, как город, аэровокза­лу — мимо киосков, магазинов, баров, составляющих целые улицы; мимо маленьких телевизоров перед креслами в зале ожидания (опусти монетку и смотри, коротая время); мимо бесчисленных стоек — их там больше восьмисот — с названиями и эмблемами всех авиалиний мира.

Возле стойки Аэрофлота она задержалась и спро­сила у немки-сотрудницы:

—  Улли, Скворцов у вас?

Немка покачала головой, и Тамара пошла дальше.

...Возле пожарного депо, где пожарники проверяли готовность водяных пушек — вооружение огромной, похожей на красный троллейбус машины, — ей по­встречался Тимченко.

—  Тома, я тебе хочу испортить настроение. Я наблюдал, как ты работаешь с пассажирами, и мне не нравится.

—  А что именно, Андрей Васильевич?

—  Выражение лица, вот что! Пассажиры тебе не­приятны, работа эта для тебя низкая: ты ее делаешь словно одолжение... Я уже давно заметил: прихожу в магазин, в ресторан, там красивая девчонка — офи­циантка или продавщица. И на лице прямо напеча­тано: я бы могла артисткой выступать, а должна вам колбасу резать. При моей-то красоте!..

Тамара слушала эту нотацию, украдкой погляды­вая по сторонам. А Андрей Васильевич продолжал поучать ее:

— Все хотят в артистки. Но ведь всем нельзя! Если вы все пойдете в артистки, кто же вас смотреть-то будет! Короче говоря, Тамара, надо менять стиль ра­боты... Ну пойми, ты в авиации, ты летаешь! Что в жизни может быть лучше этого?.. Лично я не знаю.

Рейс продолжался. Часть пассажиров сошла во Франкфурте, а несколько человек сели. В салоне пер­вого класса летел теперь молодой африканец в свет­лом костюме и непонятной парчовой шапочке. Рядом и сзади сидели еще двое в таких же шапочках — плечистые, настороженно молчаливые. Когда Тамара предложила им коньяк, спросив по-английски: «Сам брэнди, джентлмен?» — эти двое отказались, мрачно помотав головами, а молодой взял, улыбнулся Тамаре и поблагодарил по-русски:

—  Спасибо.

Вспомнив поучения командира, Тамара вежливо улыбнулась в ответ.

Аэропорт в этой маленькой африканской стране был новенький, современный, но очень скромный. Аф­риканца, улыбнувшегося Тамаре, ждал прямо у трапа белый лимузин.

Пожав на прощание руку Андрею Васильевичу, мо­лодой африканец пригласил его вместе с экипажем в гости:

—  Ай хоуп ту си ю эт май плэйс тунайт, кэптэн. Ю энд ер кру, — сказал он по-английски и по-русски добавил: — На чашка чайка.

Он сел в белый автомобиль и уехал вместе со сво­ими телохранителями.

—  В гости зовет. Как думаешь, надо пойти? — спросил Тимченко у встречавшего самолет предста­вителя Аэрофлота.

Представитель, загорелый энергичный человек, не колебался ни секунды.

—   Считаю, отказываться не надо. Этот парень здесь знаешь кто? Министр авиации... Учился в Мос­кве. К нашим относится очень хорошо.

И представитель побежал в свою контору оформ­лять какие-то документы.

Подтянутые, сдержанные, как дипломаты, летчики вылезли из белой машины, которую прислал за ними министр, и направились к дому. По дороге Андрей Васильевич инструктировал Тамару:

—  Я тебя взял, потому что ты лучше всех по-ан­глийски говоришь. Вот и разговаривай, поддержи марку.

—  Да нас и пригласили-то из-за Тамары, — ска­зал второй. — Он на нее глаз положил.

Андрей Васильевич не позволил себе улыбнуться:

—  Будем считать, что нас пригласили как пред­ставителей дружественной державы... И еще, Тома: предложат выпить — не отказывайся. Налей чуть-чуть, добавь доверху тоник или содовую и с одним стаканом ходи весь вечер... Они ведь пьют по-своему, не как у нас.

...Во внутреннем дворике большого одноэтажного дома стоял стол, а на нем полно бутылок. Летчики добавили к ним московскую с винтом, маленький по­дарок хозяину.

Тот очень обрадовался присутствию Тамары, но поздоровался со всеми одинаково сердечно: