Дайзетцу Судзуки - Дзен-буддизм и психоанализ

• Название: Дзен-буддизм и психоанализ
• Автор: Дайзетцу Судзуки
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 5-7777-0023-3

Дзен-буддизм возник на Востоке, психоанализ — на Западе. На первый взгляд, между двумя диаметрально-противоположными системами, порожденными различными цивилизациями, не может быть ничего общего. Однако начиная с 30-х годов нашего столетия последователи психоанализа все чаще и чаще обращают свои взоры к дзен-буддизму, а к концу 50-х многие становятся его увлеченными сторонниками. Это произошло, вероятно, потому, что в центре внимания обеих систем — Человек; в одном случае его психическое, а в другом — духовное здоровье. Точки соприкосновения дзен-буддизма и психоанализа очевидны, о чем свидетельствует эта книга. Своим появлением она обязана симпозиуму, посвященному проблемам взаимоотношений дзен-буддизма и психоанализа, который был проведен в Автономном национальном университете в г. Мехико.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Если зрелый человек действительно желает вести свободную и спонтанную жизнь, где нет места атакам таких нарушающих равновесие чувств, как страх, беспокойство или тревога, дзен требует от него очищения от подобного аффективного заражения, освобождения от вмешательства интеллекта. Вместе с таким освобождением мы получаем «тренированное» бессознательное, работающее в поле сознания. И мы знаем, что такое Нерожденное Банкея или «повседневный ум» китайского наставника дзен.

3

Теперь послушаем совет Такуана, данный им Ягьи Таджима-но-ками, его ученику в искусстве владения мечом.

Этот совет касается прежде всего умения держать ум в состоянии «потока»: стоит ему на чем бы то ни было остановиться, и поток прерывается, что наносит уму вред. Для мастера меча это означает смерть. Аффективный налет затемняет зеркало изначальной праджни человека, интеллектуальное взвешивание препятствует врожденной активности. Праджня, которую Такуан называет «недвижимой праджней», есть орган, направляющий все движения — как внешние, так и внутренние. Когда его деятельности препятствуют, то стопорится и работа сознательного ума, а меч подчиняется уже не врожденной, свободной, спонтанной активности «недвижимой праджни», соответствующей бессознательному, но сознательно выученным техническим правилам владения мечом. Праджня — это недвижимый двигатель, который бессознательно работает в поле сознания.

Когда мастер меча стоит перед своим противником, он не должен думать ни о противнике, ни о себе, ни о движениях меча своего врага. Он просто стоит с мечом, забыв о всякой технике; меч должен следовать приказам бессознательного. Человек забывает себя как мастера меча. Удары наносит не человек, а меч, пребывающий во власти бессознательного. Существуют рассказы о том, как противника поражали не отдавая себе в том отчета — все происходило бессознательно. Действие бессознательного во многих случаях просто чудодейственно.

Позвольте мне привести один пример — «Великолепную семерку».

В японском фильме[5] недавно показанном американской публике, есть сцена, где безработные самураи дают клятву на мече. Это художественный вымысел, но он, без сомнения, опирается на исторические факты, Глава самураев изобретает способ проверки каждого из них. Он помещает за дверью молодого деревенского парня, который неожиданно бьет палкой каждого переступившего порог самурая, чтобы посмотреть, какой будет реакция вошедшего.

Первый самурай попался и получил сильный удар палкой. Он не прошел проверки. Второй увернулся от удара и сам ударил в ответ. Третий остановился у входа и сказал находящемуся за дверью, чтобы тот не устраивал таких подлых шуток с опытным воином. Он почувствовал присутствие тайного врага в комнате еще до того, как тот себя обнаружил, и тем самым он показал себя достойным того дела, которое он должен был исполнить в деревне. Это — результат долгого опыта, через который должен был пройти самурай в те бурные времена.

Такое чувство невидимого врага развилось у мастеров меча тех феодальных дней до удивительной степени. Самурай должен был сохранять бдительность в любой ситуации, возникавшей в его повседневной жизни. Далее во сне он должен был быть готов к встрече неблагоприятных обстоятельств.

Не знаю, можно ли назвать это шестым чувством или родом телепатии, а следовательно, предметом так называемой парапсихологии. Я хотел бы только заметить, что теоретики искусства меча приписывают это чувство, обретенное мастером, работе бессознательного. Оно пробуждается вместе с достижением состояния самозабвения, не-сознания. Они сказали бы, что высшая ступень тренированности в этом искусстве ведет к исчезновению обычного относительного сознания. Это происходит, когда человек вовлечен в борьбу не на жизнь, а на смерть. Его ум в результате тренировки становится зеркалом, в котором отражается всякое движение мысли в уме противника, а потому он сразу знает, где и как его атаковать (точнее говоря, это не знание, а интуиция, протекающая в бессознательном). Его меч движется как бы сам по себе, и противник не находит защиты, так как удар меча настигает его именно там, где тот никак не ожидает. Бессознательное мастера меча — в самозабвении, в согласии с Разумом Неба и Земли — бьет по всему, что противится этому Разуму. Соревнование или битву среди мастеров меча выигрывает не быстрейший или сильнейший, даже не самый искусный, но тот, чей ум чист и самоотвержен.

Независимо от того, принимаем мы такую интерпретацию или нет, фактом остается то, что мастер меча обладает тем, что мы можем назвать бессознательным. Это состояние ума достигается, когда он уже не осознает своих действий и предоставляет себя целиком чему-то, трансцендирующему его сознание. Мы говорим «чему-то» или «кому-то», поскольку для такого бытия за пределами обычного поля сознания у нас нет слов, кроме отрицаний (X, или бессознательное). Непознанное, Х — это слишком расплывчато. Поскольку оно вступает в контакт с сознанием — так, что этот Х может воспользоваться всеми сознательно обретенными умениями, — его можно обозначить как бессознательное.

4

Какова природа этого бессознательного? Остается ли оно в поле психологии, пусть в самом широком смысле этого слова? Или же оно соотносится с источником всех вещей, будь то Разум Неба и Земли или еще что-нибудь из онтологии восточных мыслителей? Или назовем его «великим совершенным зеркалом знания» (адтаршонадгжняна), как иногда именовали его наставники дзен?

Следующий рассказ о Ягьи Таджима-но-ками, ученике наставника Такуана, прямо не связан с разбором бессознательного в предшествующей части этой лекции. Хотя бы потому, что тут он непосредственно не встречается с противником. Но для психолога немаловажно то, что благодаря некой форме дисциплины вырабатывается способность, которую можно назвать чуть ли не парапсихологической. Я мог бы добавить, что этот случай с Ягьи Таджима-но-ками, конечно, не проверялся научным путем. Но в анналах японского искусства владения мечом имеется немало записей о таких случаях, и даже наш современный опыт дает основание для веры в возможность подобной «телепатической» интуиции. Хотя я должен повторить, что такой психологический феномен, вероятно, не имеет ничего общего с бессознательным, о котором шла речь выше.

Однажды весной Ягьи Таджима-но-ками любовался в саду цветущими вишнями. Он погрузился в созерцание. Неожиданно он ощутил угрозу сакки[6] сзади. Ягьи обернулся, но не увидел никого, кроме мальчика-слуги, по обычаю сопровождавшего своего господина и несшего его меч. Ягьи не мог определить источник сакки. Это его чрезвычайно озадачило, ибо после долгой тренировки он обрел род шестого чувства, с помощью которого мог сразу обнаруживать присутствие сакки.

Он быстро вернулся в свою комнату и попытался решить эту досадную проблему. Ведь раньше он никогда не ошибался в обнаружении и локализации источника сакки, стоило ему ощутить его присутствие. Он выглядел сталь раздосадованным, что слуги боялись к нему подойти, чтобы спросить о причине его недовольства.

Наконец один из старых слуг подошел к нему и спросил, не болен ли хозяин, не требуется ли от них какая-нибудь помощь. Господин ответил: «Нет, я не болен. Но я испытал нечто странное в саду, просто выходящее за пределы моего разумения. Я размышляю об этом». И он рассказал о происшествии.

Когда Ягьи умолк, вперед вышел сопровождавший его молодой слуга и дрожащим голосом признался: «Когда я увидел своего господина погруженным в созерцание цветов вишни, мне пришла в голову мысль: каким бы умелым ни был наш господин, он явно не смог бы защититься, ударь я его сейчас сзади. Наверное, мой господин ощутил мою тайную мысль». Признавшись, юноша был готов понести наказание за неподобающие мысли, Это разъяснило Ягьи беспокоившую его тайну, а потому он не стал наказывать невиновного молодого слугу. Он удовлетворился сознанием того, что чувства его не обманывали.

III. Понятие Я в дзен-буддизме

Подход дзен-буддизма к реальности можно определить как донаучный (иногда и антинаучный) в том смысле, что дзен движется в полностью противоположном науке направлении. Это не обязательно означает противостояние дзен науке, но лишь то, что для понимания дзен требуется занять позицию, которой сциентисты пренебрегали — или даже игнорировали ее как «антинаучную».

Науки являются единообразно центробежными, экстравертными, смотрящими «объективно» на вещь, вырванную ими из целого для исследования. Тем самым они занимают позицию, согласно которой вещь всегда дистанцирована от ученого. Они никогда не стремятся к самоотождествлению с объектом своего исследования. Даже там, где они смотрят внутрь себя с целью самоисследования, внутреннее самым тщательным образом проецируется вовне. Так они делаются чуждыми самим себе, словно им не принадлежит их собственный внутренний мир. Они боятся стать «субъективными». Но следует помнить, что, пока мы смотрим со стороны, мы остаемся посторонними, а потому никогда не знаем самой вещи. Все наше знание — это знание о чем-то, а это означает, что мы никогда не знаем, какова наша реальная самость. Сциентисты могут сколько угодно желать достижения Я, но никогда не в силах к нему приблизиться. Конечно, они могут немало говорить о нем, но это все, что они могут делать. Поэтому для достижения реального знания Я дзен советует радикально изменить эту направленность науки. Говорят, что истинным предметом изучения человеческого рода является человек. В таком случае человека нужно брать как Я, ведь предметом является собственно человеческое в нем, а не животное, которое лишено сознания Я. Боюсь, что мужчины и женщины, которые не стремятся к познанию Я, должны будут вновь пройти сквозь цикл рождений и смертей. «Познать самого себя» — значит познать свое Я.