Карл ВОЦЕЛКА - История Австрии. Культура, общество, политика

• Название: История Австрии. Культура, общество, политика
• Автор: Карл ВОЦЕЛКА
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7777-0333-0

В книге изложена история австрийских земель с древнейших времен до наших дней. Их развитие рассматривается в сложном контексте исторических судеб средневековой Германии, Священной Римской империи, Габсбургской монархии и Европы в целом. В поле зрения автора – становление комплекса наследных земель династии Габсбургов на немецком Юго-Востоке, их место в Европе средних веков и раннего нового времени, образование и крушение Австро-Венгрии, трагическая судьба Первой республики и политическая жизнь Второй республики. Особое внимание уделяется вопросам социальной и гендерной истории, а также освещению основных тенденций в области культуры. Книга адресована всем читателям, интересующимся историей центральноевропейского региона.

На первой стороне обложки: Вена, Михаэлерплац.[1]

---

В социальном плане индустриализация привела к изменениям, определившим будущее развитие. Возникло два новых класса, значение которых все более возрастало – при одновременной утрате дворянством и крестьянством былой роли и значения. Владельцы предприятий и люди, отвечавшие за инфраструктуру индустриализации (банки, страховые общества, адвокатские конторы и т. д.), формировали буржуазию – новый класс, представлявший собой нечто принципиально иное, чем городское бюргерство доиндустриальной эпохи. Многие из этих капиталистов прибыли из-за границы (из Англии и германских государств), принеся с собой рисковый капитал и новые технологии. По различным причинам в монархии Габсбургов концентрации капитала не происходило. Крупные состояния в Западной Европе создавались преимущественно посредством заморской торговли, которой в Габсбургской монархии, конечно же, не было. Положение определялось и другими факторами. Едва ли не единственной группой, располагавшей капиталом, который можно было вложить в индустриализацию, являлись богатые купцы-евреи. Благодаря торговым и денежным операциям они скопили средства, инвестировавшиеся теперь в фабрики, банки и железные дороги. Высокая доля предпринимателей еврейского происхождения приведет в будущем к усилению антисемитизма, который станет идеологическим оправданием зависти к чужому богатству.

В начале индустриального развития родным языком большинства предпринимателей был немецкий. Лишь со временем современная буржуазия сложилась и у других народов монархии. Нарождавшаяся буржуазия, находясь в весьма благоприятном материальном положении, в политическом отношении долго оставалась бесправной. В предмартовский период у нее не было иного выбора, кроме как отстраниться от общественных дел, материально поддерживать деятелей искусства и заботиться об «уюте» в своем образе жизни. Выражением этой отстраненности стала культура бидермайера. Проявив себя активной силой и приняв участие в политических событиях в сорок восьмом году, буржуазия во времена неоабсолютизма вновь оказалась лишена политического могущества, пусть ее экономическое значение и продолжало возрастать. Только с принятием Декабрьской конституции 1867 г. этот общественный класс приобрел влияние на политическую жизнь монархии. Значительная часть буржуазии состояла, однако, не из крупных промышленников, а из буржуазной интеллигенции, прежде всего, чиновников и офицеров. /243/

Совершенно иначе складывалось положение растущего числа наемных рабочих, пролетариата. Жизнь этой группы была ужасающей, ее характеризовали долгий рабочий день, низкая заработная плата, скверные жилища, несбалансированное питание, катастрофические санитарные условия, болезни, алкоголизм. Эксплуатация, которой подвергались беспомощные и неорганизованные рабочие, была невероятной. Хотя в предмартовский период проблема «пауперизма» («социальный вопрос», как его назвали позже) уже обсуждалась, идеи Маркса и Энгельса были восприняты только в семидесятые годы. Под напором крепнущего рабочего движения государству пришлось издать ряд законов, несколько улучшивших положение пролетариев (например, запрещение детского труда, введение фабричной инспекции и т. д.). Тем не менее, положение рабочих в монархии еще долго оставалось безотрадным и стало медленно улучшаться только в XX столетии в связи с усилением социал-демократии и введением всеобщего избирательного права. /244/-/245/

Предмартовский период

/245/ Десятилетия между окончанием наполеоновских войн, за которым последовало переустройство Европы в ходе Венского конгресса, и революцией 1848 г. кажутся мирным, спокойным временем. Культура бидермайера, которой суждено было стать символом Австрии, отличалась «уютностью», а крестьяне на идиллические альпийских пейзажах Вальдмюллера и Фенди выглядели опрятными и довольными. Промышленных предприятий на этих картинах нет. Но лицевая сторона бидермайера обманывает, уход буржуазии из политики прикрывал ее жажду власти, моральная чистота бюргерства – потребность, конечно же, скрытую, в порнографии и проституции, социальное спокойствие – брожение, а общественная гармония – серьезную напряженность и конфликты.

Мирное государство, не воевавшее тридцать лет, если не считать интервенций в рамках Священного союза, сегодня бы заняло первое месте в составляемом «Международной амнистией» списке нарушений прав человека. Оборотной и довольно мрачной стороной бидермайера были политические преследования, пытки и цензура. Идеи Французской революции подтачивали основы политического режима, либерализм предполагал участие в управлении государством рядовых граждан, чьи права должна была обеспечить конституция. Особенно разрушительной силой был для монархии национализм. Именно поэтому государство, политику которого в значительной степени определял князь Меттерних, вело беспощадную борьбу против этих идей. «Кучер Европы», добившийся серьезных успехов на международной арене, во внутренней политике был тираном. Система Меттерниха стро- /246/ илась на подавлении всякого свободного выражения мысли, действовала отлаженная цензура, запрещалось любое скопление людей в публичных местах, кроме театра и бального зала. Шпики и полиция вели слежку за всеми вызывавшими подозрения. Переносить эту систему позволяла лишь считавшаяся в высшей степени австрийским свойством «расхлябанность».

Помимо императора политическим влиянием обладала только «придворная камарилья», то есть узкий круг доверенных советников. Хотя представители сословий время от времени могли собираться, облачившись в свои разноцветные форменные одежды, их политическое влияние было равно нулю. Господство консервативных сил на протяжении всего XIX века опиралось на армию, бюрократию и католическую церковь (протестантам Меттерних не доверял, так как своим появлением они были обязаны «революционному акту» – 95 тезисам, прибитым Лютером к дверям Замковой церкви в Виттенберге). Хотя союз между троном и алтарем не нашел выражения в конкордате, как то случилось во времена неоабсолютизма, он был одной из опор государства. /247/

Меттерних доминировал в политике еще во времена императора Франца. Принцип правления «доброго старого Франца», как непонятно почему назвали его позже, заключался в использовании межнациональной напряженности в качестве основы «порядка и всеобщего мира». Сын императора Фердинанд, который должен был унаследовать престол в соответствии с принципом легитимности, был эпилептиком, страдал слабоумием и не был способен к управлению. Когда в 1830 г. революция во Франции смела представителей прямой линии Бурбонов, поставив на их место Луи Филиппа Орлеанского («короля-буржуа»), ситуация /248/ в монархии Габсбургов законсервировалась. Среди представителей династии были несколько способных, отчасти очень популярных эрцгерцогов (эрцгерцог Карл и, прежде всего, Иоганн{40}), и это вызывало страх повторения событий, подобных французским.

Тем не менее, император, которого твердо и не вполне бескорыстно поддерживал Меттерних, выступил в пользу принципа легитимности. В 1835 г. Фердинанд унаследовал отцовский трон, но вместо него управляла «государственная конференция», со- стоявшая из эрцгерцога Людвига, Меттерниха и Франца Антона Коловрата.[115] Подлинным регентом был Меттерних.

Несмотря на строгий контроль за всеми проявлениями общественного мнения, происходило формирование оппозиции. С одной стороны, некоторые представители интеллигенции, например, поэт Франц Грильпарцер, пытались вопреки цензуре добиваться постановки своих пьес, а кое-кому, например, аристократу Антону фон Ауэрспергу, писавшему под псевдонимом Анастазиус Грюн, удавалось даже публиковать стихи, содержавшие либеральные идеи. Многие покидали страну и выражали критическую позицию, находясь в Германии. Весьма многозначительно название журнала, который издавал Игнац Куранда, – «Посланец из-за границы». Другие, например, Виктор Андриан-Вербург («Австрия и ее будущее»), Франц Шузелька («Австрия превыше всего, если она только захочет этого») или Карл Мёринг («Сибиллины книги из Австрии»), писали памятные записки на политические темы, контрабандой доставлявшиеся в страну и широко распространявшиеся. Организации вроде Союза юридико-политического чтения (венский вариант английского клуба) или Нижнеавстрийского промыслового союза были местами, где зарождалось сопротивление господствующей системе. Но, наряду с обладавшей небольшим потенциалом политической оппозицией, существовали многочисленные течения, представители которых в своих произведениях прославляли родину и династию, всячески отвлекая внимание от пороков в монархии.