Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

• Название: Исправленному верить (сборник)
• Автор: Татьяна Минина
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58502-1

Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Всем остальным случается промахиваться – резидентам и президентам, владыкам и кухаркам, судьям и подсудимым, Акеле и Шер-хану, наконец. Ошибаются все. Исправляют ошибки – свои и чужие – лишь некоторые. Именно они, знаменитые и незаметные, стали героями уже четвертого сборника серии «Наше дело правое». Государственный врач в ранге прима, объявившиеся в современном Питере боги или же лица, к ним приравненные, боевой подполковник, крестьянская девчонка, она же офицер российского императорского космического флота, а также пламенные революционеры, дикие огры, московские урбаниды, коты-телепаты, отважные космодесантники и даже заведшаяся в компьютерных сетях вредоносная (на первый взгляд) программа. Будь ты хоть бог, хоть царь, хоть герой, хоть Наполеон или Дарт Вейдер – а исправления ошибок тебе не миновать! Вы еще не решили, заниматься этим или нет? Тогда мы идем к вам!

---

В пресловутом тридцать седьмом приехавший в Ленинград из белорусского местечка Монус Живицкий женился на подруге-комсомолке родом из Краснодара. Из соображений семейного равноправия супруги объединили свои фамилии, а их единственный сын был назван в честь вождя мирового пролетариата Виленом. В сорок первом Гумно-Живицкий погиб на Лужском рубеже. Его жену с ребенком успели эвакуировать за Урал, где она познакомилась с потерявшим руку майором-артиллеристом, и в Ленинград отец пана Брячеслава вернулся уже с отчимом.

Унаследовав от отца интерес к статным красавицам, Вилен встретил свою судьбу в Публичке, и эта судьба, родом из Пскова, рассорила его с грубой советской родней, развернув к возвышенному и древнеславянскому. Особых высот Вилен Монусович не достиг, однако кандидатскую защитил, квартиру получил и сына вырастил.

Брячеслав с отличием закончил известную в городе школу, но пятерки и разряд по шахматам не приносили самого желанного – успеха у девочек. У него списывали, не более того, и тогда Гумно-Живицкий решил добавить себе романтичности. Поступив, причем честно, на исторический, он отпустил волосы, стал брать уроки игры на гитаре и представляться Стасом. На одной вечеринке мимолетная знакомая поинтересовалась, не шляхтич ли он, – так Стас стал еще и паном. Статус ясновельможного позволял целовать дамам ручки, отпускать комплименты и намекать на то, что Гумно-Живицких лучше не задевать. И все равно он всю жизнь был одинок. Многочисленные увлечения оканчивались разочарованиями, на горизонте все отчетливей маячил мало кого радующий юбилей, и тут Брячеслав Виленович наконец встретил свою мечту.

Сперва она ему показалась всего лишь недурненькой, он еще думал об Ольге Комаровой, к которой долгие годы испытывал совершенно иррациональную склонность. Комарова была непунктуальна, беспорядочна и бестактна, но он ее терпел, и судьба воздала ему Сашенькой.

Друга, с которым Гумно-Живицкий пришел в странное заведение, увела администраторша, и покинутый пан, бродя по холлу, услышал из-за занавеса голос Ольги. И заглянул – он и раньше при случае проявлял любознательность. Занавес скрывал коридорчик, а голос доносился из-за плохо прикрытой двери. Любознательный Брячеслав приник к щели; то, что он услышал, его потрясло. Собеседница Комаровой в свои двадцать шесть была невинна и влюблена, как пушкинская Татьяна.

Упустить подобное чудо Гумно-Живицкий не мог, но ему предстояла серьезная борьба. Имя соперника не прозвучало, но Сашенька, его Сашенька, призналась, что мерзавец – поэт, и прочла несколько строчек, а память на стихи у Брячеслава была отменная. Остальное сделал Яндекс.

Ясновельможный долго смотрел на фотографию некоего Овалова, чувствуя себя неистовым Сирано. Собственно, это и подсказало решение. Пусть Сашенька испытает то же, что испытывал сам Брячеслав, когда с его глаз спадала пелена и на месте богини обнаруживалась пустая, скверная бабенка. Пусть посмотрит на своего кумира вблизи, пусть не подозревающий, что перед ним сама невинность, Овалов распустит руки и язык. Сашенька даст ему пощечину и уйдет, чтобы встретить верность и понимание. И оценить.

Три дня назад Саша ушла. Не только от Овалова – из дома. Сняла угол у какой-то старухи и не желает никого видеть. Лекарство оказалось слишком сильным, этого Гумно-Живицкий не предполагал. Пришлось ловить девушку после занятий, тем более что влюбленного начинал беспокоить Сашин приятель с серьгой, которому ни в коем случае нельзя было отдать роль утешителя.

Оповестивший о конце пары звонок прозвучал как вызов. Пан Брячеслав пригладил, увы, редеющую шевелюру и выдвинулся из зарослей наперерез вырвавшимся на свободу студентам. Саша шла одной из первых, опасения насчет молодого человека были беспочвенны.

– Панна Александра, я нашел вас!

– Добрый день, Брячеслав Виленович.

– Зачем так официально? Мы же договорились: «пан Брячеслав».

– Добрый день, пан Брячеслав.

– Вы очень устали?

– Нет.

– Если верить расписанию, эта пара последняя?

– Да.

– Тогда приглашаю вас выпить кофе. – Гумно-Живицкий придержал дверь, пропуская Сашу. – Не бойтесь, я не буду вас ни о чем спрашивать и просить вернуться тоже не буду, хотя ваши родные очень переживают.

– Я знаю. Мама приходила.

– Вы видели пани Тамару четыре дня назад, а я – вчера и еще увижу, но о нашей встрече я умолчу.

– Почему?

– Потому что мне прежде всего важны вы, моя дорогая. Мне страшно подумать, что толкнуло вас на этот поступок.

– Пан Брячеслав, – Сашенька повернулась, позволяя подать ей куртку, – вы, должно быть, очень рады…

– Я?! Я счастлив видеть вас, бесценная панна, но я не могу видеть ваше горе.

– Но я счастлива, – улыбнулась Саша, надевая берет. – Я живу, я вижу, я чувствую, могу пойти к Неве, могу кормить птиц и ждать. Ждать – это и есть счастье. Вы ведь тоже ждете… Мы похожи, но я жду сильнее.

– Панна Александра! Сашенька…

– Да, – задумчиво сказала она, – вы умеете ждать и еще хотеть. Больше ничего.

– Вы ошибаетесь! – запротестовал пан Брячеслав. – В вас говорит обида, но ваш обидчик не я. Разве я посмел бы воспользоваться вашим чувством?! Вот все, что я могу себе позволить…

Хризантемы слегка помялись, и Гумно-Живицкий пожалел, что спрятал их в портфель, тем более что Сашу никто из одногруппников не провожал.

– Спасибо, пан Брячеслав. – Девушка приняла букет и улыбнулась загадочно и незнакомо. – Зачем нам идти в кафе? Давайте просто погуляем, а кофе выпьем у меня. Это не так уж и далеко.

– Я последую за вами всюду, – пообещал влюбленный. – Я ваш покорный раб, прекрасная панна. Но только ваш!

– Идемте. – Сашенька спрятала лицо в цветах и позволила взять себя под руку. На такой успех Брячеслав Виленович не смел и надеяться.

3

– Папа, – раздалось в трубке, – приветик! Тут такое дело… Помнишь Машку?

Шульцов помнил, но дело оказалось не в Машке, а в ее двоюродной бабке, преставившейся раньше двух своих кошек, каковых покойница завещала если не пристроить, то усыпить. Разумеется, наследники эту часть последней воли собрались исполнить. Разумеется, Машка смертников отбила. Разумеется, Машкина маман встала на дыбы…

– У нее астма, – жизнерадостно сообщила дщерь, – она на гормонах сидит… Пап, я их привезу, ага? Мы с девчонками их пристроим, через Интернет это просто. Только они брат и сестра, привыкли вместе… Егор рыжий, Фатима серая. Их надо в одни руки.

– Хорошо, – перебил Шульцов, – я согласен.

– Пап, – ахнула котоспасительница, – ты понял, что я их везу? Уже.

– Я понял, что у нас нет астмы и поэтому будут коты. Лапа, я занят.

– Только на время…

– Пока смерть не разлучит вас. Все, Лапа. Мне некогда.

– Я скажу маме, что ты разрешил.

– Разумеется… – Шульцов убрал телефон. – Оля, если уж у нас в конторе такой Египет, может, найдется место и подданным Бастет?

– Не выйдет, там датчики на движение, и вообще у вас всегда барсики жили. При бабе Шуре… Сто лет в родном дворе не была. Твой полковник не в бывшей дзаниладзевской квартире обитает?

– Напротив, в Крокодилушкиной, а Крокодилушки нынче в Бостоне. У полковника есть пес, меня он знает, а тебя обнюхает.

– Если он не баскервильский, на здоровье, – согласилась подруга. – Только бы твой сосед нашел хоть что-то, а то я хандрить начинаю…

Но сосед не нашел ни единой зацепки. Сосулька была самой обычной, как и крыша, и выводы следствия. Несчастный случай, виноваты нерадивые коммунальщики, подстроить подобное невозможно.

– В теории человека можно ударить по голове куском льда и придать телу нужную позу, но гибель Натальи Саврасовой видели люди.

– Сколько лет, – выдохнул Шульцов, – сколько лет свидетелю? Это женщина?

– Свидетелей несколько. Там рядом овощной лоток, по случаю праздника фрукты покупали бойко.

– Аркадий Филиппович, они видели старуху с собачкой?

– Я попросил задать этот вопрос. – Сосед невесело улыбнулся: – Никто из свидетелей ничего подобного не заметил.

– Ту ведьму, которую на этом месте встретил я, не заметить нельзя. Звучит по-идиотски, я понимаю, но нельзя ли найти старуху за семьдесят, южного, я бы сказал – армянского типа, в поношенных мехах и с собачкой? Собачка черненькая, в попонке.

– Если ваша ведьма из тех краев, теоретически можно, практически зависит от участковых, а они разные бывают. Кто-то знает и где у него пьют, и кто на зону пошел, и у кого крыша поехала, а кто-то только бумажки пишет… Помянем?

Они поминали, снова и снова перетряхивая кучу свалившегося на их головы абсурда и все сильней убеждаясь в том, что убить невестку Саврасова никак не могла. Даже гипнозом.

– Давайте просуммируем. – Ученый в Шульцове поднял голову и заставил извлечь блокнот. – Наталью убил либо случай, либо нечто нематериальное. При этом муж пытался ее защитить с помощью магического ритуала, она не снимала крестик, ходила в церковь, постилась…