Александр Перфильев - Стихи

• Название: Стихи
• Автор: Александр Перфильев
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

Александр Михайлович Перфильев (19 сентября 1895 года, Чита — 26 февраля 1973 года, Мюнхен) — русский поэт, прозаик, публицист, литературный критик «первой волны» эмиграции.

В поэзии Перфильева реализованы идеи бесконечного изгнанничества, оставленности и обречённости поэтической личности в чужом и неприязненно настроенном культурно-историческом пространстве. Стихи построены на оригинальном восприятии и идейном переосмыслении традиций классической русской лирики. Философское содержание поэзии Перфильева проявляется более фундаментально, поэтический язык — насыщен и богат. Его отличает ярко выраженная проникновенно элегическая тональность, выражающая непередаваемое авторское мироощущение, который испытывает неподдельную человеческую усталость от своей покинутости и эмигрантской судьбы.

Как пишет в предисловии к посмертному изданию Ирина Сабурова (поэт и прозаик русского зарубежья, а также бывшая жена А. Перфильева):

«Везде три главных темы: любовь, смерть и Россия. Можно отметить и некоторый дуализм творчества: в своих фельетонах он был язвительным и метким… писал остроумно и легко. Эта сторона его творчества совершенно не касалась поэзии — всегда глубоко пессимистической. Половина его стихов помечена в подлиннике: “Ночь. Тоска. Одиночество.”

Но пусть судят другие. Я считаю только, что у него безусловно есть “невянущие строки”, которые могут дать кому-нибудь что-нибудь и впоследствии, потому что и любовь, и смерть, и Россия слишком вечные темы».

Данное электронное собрание копия посмертного сборника стихотворений, изданного в Мюнхене в 1976 г. Так же сюда вошел, ряд стихотворений разных лет, не включенных в издание 1976.

Данное электронное собрание стихотворений стало возможным благодаря Андрею Никитину-Перенскому (создателю библиотек «ImWerden» и «Вторая литература), который разыскал и отсканировал мюнхенское издание Александра Перфильева. Итак, еще один русский поэт «возвращается в Россию — стихами», после многих лет скитания и забвения.

---

«Вы вопросы себе задавали…»

Вы вопросы себе задавали,
Восхищаясь бессмертием строк:
Был ли Пушкин счастливым? Едва ли…
В наше время — Ахматова, Блок?

Города разрушавшее Слово
Останавливать время могло…
Только слово из уст Гумилёва,
Ты до Синей Звезды не дошло!

Что же: выводы очень жестоки:
Как душою, поэт, ни криви,
Никакие бессмертные строки
Не заменят нам смертной любви!

Женщина («С древнейших пор до горьких наших дней…»)

С древнейших пор до горьких наших дней
Всех областей искусства и науки,
Всего, что гений создал в тишине —
Касались ваши розовые руки.

В любую эру и в любой стране
Все наши достиженья, радость, муки —
Любовь и ревность, страсть и боль разлуки —
Все было для Нее, о Ней, и к Ней!

За ложь ответную, за этот щебет птичий,
Мы щедро отдавали все величье,
Все перлы, все сокровища Земли —

Ничтожное к бессмертию вели…
Но — стоила ли Данта Беатриче,
И Пушкина… пустая Натали?

«Не сказалось не спелось. А впрочем…»

В.

Не сказалось не спелось. А впрочем
И не надо — молчанье слышней.
Иногда простота многоточий
Многих слов и звучней, и важней!

Пусть она в неизвестности тает
Незаметно. Ну что же, гори!
Эта нежность, что с губ не слетает,
Понимается… только внутри!

Вишня донская

Романс — В.

Я не смею мешать вам, я знаю, что лишний
И давно мне пора на покой…
Но позвольте мне звать вас тихонечко вишней,
Ароматною вишней донской.

Да, я знаю, что он безвозвратно утрачен
Наших дедов особый уклад,
Но… вы там родились, так храните казачий
Этот дух, как иконы хранят.

Никому не дадим мы над нами смеяться,
И тихонько внутри, в глубине,
Мы должны навсегда казаками остаться,
Поклоняясь родной старине.

Жить недолго, и знаю, что в мире я лишний,
Что стою у последних дверей,
Так останьтесь донской ароматною вишней,
И последней любовью моей!

1972

Девушка с ландышами

В сандалиях. Одета налегке,
В глазах — развязность, робость и бессилье,
Она приносит ландыши в платке,
Чахоточные, тронутые пылью.

Где «оф лимит» на двери пышных дач,
И медных ручек яркая победность,
Она звонит — гони ее иль прячь —
Немецкая прикрашенная бедность!

Мне никого и ничего не жаль:
Ни девочки, ни ландышей, ни марок —
Я их куплю тебе, моя печаль, —
Мне некому их принести в подарок!

Экспромт

В.Г.

Смотреть на вас — мешает мне работа,
Мечтать о вас — мешают мне лета…
Стихи писать — не позволяет «кто-то»,
Кому мешает ваша красота,
И мой талант, а вместе с ними «что-то»,
Что есть у вас и нет у них — мечта.

1971

Бессмыслица

Я начал жить в бессмыслицу войны,
Едва лишь возмужал, расправил плечи.
Как будто для того мы рождены,
Чтобы себя и всех кругом калечить!

Вагон товарный заменял нам дом,
Минуты перемирий — полустанки,
Чтобы успеть сходить за кипятком,
Съесть корку хлеба, просушить портянки…

Любовь, роняя угольки тепла,
Дымила, тлела…и не разгоралась,
Вслед за войной война другая шла…
Жизнь кончилась. Бессмыслица осталась.

«Все в мире мгновенно и тленно…»

Все в мире мгновенно и тленно,
И все порастает травой,
Но в душах у нас неизменно
Остался твой образ живой.

Когда же над Родиной снова
Взовьется Андреевский флаг,
На нем засияют два слова,
Два слова: Россия, Колчак!

«Возвращается снова улыбка…»

Возвращается снова улыбка
На искривленный горечью рот,
И порой ресторанная скрипка
Позабытый мотив отдает.

Из посева военных проклятий
Тишины вырастают года,
Сыновья возвращаются, братья,
Но любовь… никогда, никогда.

«Счастье опоздало, как товарный поезд…»

Счастье опоздало, как товарный поезд,
Простоявший долго средь степи, в снегу.
Снежною метелью занесло по пояс.
Я не беспокоюсь. Я ведь — все могу.

Это так привычно перед семафором
Близ путей запасных, замерзая, ждать,
Потому что надо ж дать дорогу скорым,
А товарный — что же — может подождать.

А когда сутулясь, уходящий вечер
К снеговым сугробам припадет в ночи,
Говори, что хочешь, при случайной встрече,
Но… о самом главном лучше промолчи.

Свеча Адвента

Мерцает на столе свеча Адвента,
Тот, кто зажег — работает внизу.
Шумит машина, вьется, рвется лента,
А я один груз жизненный везу.

Размечена по строчкам, по моментам
Звучит бездушно дикторская речь,
И так чужда рождественским Адвентам,
Мерцанию Неопалимых Свеч.

А у меня — ни Рождества, ни встречи
Нигде, ни с кем. Ну что ж, пора давно
Перед концом, как встарь, расправить плечи,
Забыв, что есть на улицу окно.

22 декабря 1971. Радио «Свобода»

Снег

А снег по Пушкину — на третье в ночь!
Январь повеселел, прикрыв дорог изъяны…
И легче дышится. А что Татьяны?
В чужой стране вам может снег помочь?

Нет, этот снег растает поутру,
Опять дожди, туманы, гололедка…
Фабричных труб повалит черный дым…
И «русская душой» вздохнет Татьяна кротко,
Она забыла прелесть русских зим.

1973

«Земное счастье ничего не стоит…»

Земное счастье ничего не стоит,
Как ничего не стоит и земля,
Но почему нас что-то беспокоит,
Как горло захлестнувшая петля…

И все ничто, все мелко и ничтожно,
И мечешься, и ищешь счастья след,
Хоть на момент во что поверить можно,
И всюду натыкаешься на «нет».

1973

«Он так сказал, и так правдиво это…»

Он так сказал, и так правдиво это,
Как будто сквозь столетия глядел:
«От ямщика до первого поэта
Мы все поем уныло». Наш удел!

Круг

Играют дети на площадке,
Кричат, копаются в песке,
А няньки рядом, в дреме сладкой
Сидят от них невдалеке.

Шевелятся дремотно спицы,
Вязанье падает из рук.
И я дремлю, мне снова снится
Уже смыкающийся круг.

Его теченье очень кратко,
Весь смысл не более двух строк:
Начало так: песок, лопатка,
Конец: лопатка и… песок.

1973

ПЕСНИ И РОМАНСЫ АЛЕКСАНДРА ПЕРФИЛЬЕВА (МУЗЫКА И СЛОВА)

Сентябрь

В сентябре уже темнеет рано,
Желтый лист ложится на песок.
Он — конец весеннего романа,
Нежный вздох и жалобный упрек.

В сентябре всегда прозрачны дали,
Ярок сад с оранжевой листвой,
Это месяц ласковой печали,
Это месяц твой и мой.

Но и так бывало — в сентябре начало,
Новый путь в обетованный рай…
И чем он грустнее — тем любовь нежнее,
А конец всему бывает май.

Вот за этот вечер поздней нашей встречи,
И за неба ласковый хрусталь,
За руки пожатье —
и за шорох платья,
Понимаешь — ничего не жаль!

«Снег струится черемухой белой…»