Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

• Название: Приключения Вернера Хольта
• Автор: Дитер Нолль
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Популярный роман писателя из ГДР о том, как молодой 17-летний немец в 1943 году заканчивает школу и призывается в зенитные части. Всё это на фоне капитуляции Италии, краха немецкого наступления под Курском, ужасных бомбардировок Германии. Дальше хуже. Во второй части показана послевоенная жизнь. Книга интересна, помимо того, что занимательна сюжетом, тем, что знакомит со множеством бытовых деталей. Чувствуется связь с прозой Ремарка.

---

Заправка койки сделалась его главной жизненной задачей. Плохо заправленная койка означала развороченную койку, что вызывало суд и расправу со стороны Шульце. Оберформан имел право разбросать постель и два, и три, и четыре раза в ущерб часу на обед и скудным минутам свободного времени до вечерней поверки и даже позже. Случалось, койку заправляли по пятнадцать и двадцать раз на дню, а Шульце стоял рядом и разорял ее вновь в пятнадцатый и в двадцатый раз. За плохо заправленную койку расплачивались целым днем мучений и издевательств.

Застелить койку так, чтобы дежурный по лагерю остался доволен, было трудно, а когда дежурным по лагерю был унтер-фельдмейстер Бем — просто немыслимо. В спальне прежде всего бросались в глаза соломенные тюфяки на железных койках. Им надлежало являть собой геометрически правильные плиты с гладкой поверхностью, совершенно отвесными стенками и прямыми углами. А потому под простыни подсовывали дощечки или картонные полосы. Даже при самом пролежанном тюфяке в лагере научились с помощью реек и досок натягивать одеяло так, что койка выглядела безукоризненно. Но Бема обмануть было невозможно — он койки не осматривал, а ощупывал.

Сегодня Хольт был не в форме и потому не рассчитывал на успех в этой будничной, повседневной войне. Он укладывал, приминал, разглаживал сложенные одеяла, пригоняя их с точностью до миллиметра. Между делом он отрывался на миг, чтобы глотнуть чуть теплого кофе, и без охоты жевал ломоть хлеба, намазанный искусственным медом. В его распоряжении еще десять минут. Венскат, приказчик из мясной лавки в Вестервальде, старательно подметал пол. Если мою койку не помилуют, значит, на то воля божия, или воля рока, или воля Бема, что в конечном счете одно и то же. Он надел френч. Поясной ремень, пилотка, сапоги, галстук, ногти — все в порядке! Еще раз прошелся щеткой по голенищам. Потом тщательно запер шкафчик. Если оставишь его открытым, рискуешь не только тем, что тебе всыпят «за введение в соблазн товарищей», но и в самом деле можешь остаться без курева, и тогда лучше помалкивать, потому что виноватым считался не вор, а потерпевший.

Готово! Хольт взглянул на Шульце, Шульце взглянул на Вольцова. Вольцов взглянул на часы. У самого Шульце койка черт знает на что похожа. А ему что? Он же оберформан! «Приготовиться на выход!» Кто-то вбегая, бросил: «Даже оправиться толком не дадут!»

В открытое окно донесся резкий свисток. Уже совсем рассвело. На востоке за горами пламенела заря. Из всех бараков на плац высыпали бойцы. Построились не хуже, чем обычно, однако Бем крикнул:

— Помощникам инструктора шаг вперед! Остальные назад бегом… марш!

Сто восемьдесят человек опрометью кинулись в дальний конец плаца, подняв тучу шлаковой пыли.

— Ложись!

Встать, лечь, встать, лечь — десять, двенадцать раз, пока не раздался свисток.

— Стоп!.. Я вас, недоноски, расшевелю! — орал Бем. — Назад бегом… марш!

Только когда обер-фельдмейстер Лессер, командир роты, вышел из комендатуры, Бем угомонился.

Обычная церемония: рапорт, поднятие флага, распорядок дня… Приказ о стрельбе боевыми патронами? Ну, Вольцов за это ухватится!

— Рота, направо! Шагом марш!

Колонна зашагала вокруг плаца — это уже входило в строевую подготовку.

— Запевай!

Впереди кто-то затянул: «На фронт попав…» Хольт промямлил: «На фронт попав…» Сзади крикнули: «А ну, дружней!» Это была любимая песня Лессера. «Три… четыре!»

Маршировать под песню и в самом деле легче, подумал Хольт, по крайней мере не так тупеешь от шагистики. Но ведь это на добрых полтора часа! А потом предстоит муштра по отделениям! «На фронт попав я буду рад…» Хольт выкрикнул: «вступить с врагами в бой!» Поспать бы, думал он, вместо этой дурацкой маршировки по кругу! Шульце где-то рядом невпопад тянул сдавленным голосом: «как честный, преданный солдат…» Неплохо ему живется, размышлял Хольт, выкрикивая: «как подлинный герой!»

— Отставить! — гаркнул Бем. — Вы, крысы холощеные, это что, по-вашему? Ну, погодите же, я вас научу рты разевать! Помощникам инструктора направо! Остальные налево — бегом… марш!.. Лечь! Встать!

Так продолжалось минут пять. Затем снова: «Три… четыре! На фронт попав…» Хольт задыхался, однако орал во всю мочь. И вдруг подумал: Бем смылся. А что, если он сейчас разворачивает мою койку?! «Уж знамя вьется! Пробил срок… — пел он. — В победе нам поможет бог…»

Койка Хольта осталась нетронутой. Он надел каску и взял из пирамиды карабин. Отделения выбирали себе позиции в учебных окопах или за разрушенной теплицей. Было приказано проводить занятия «в обстановке, приближенной к боевой». Подошел Шульце, держа в руках учебный фаустпатрон. О новом оружии рассказывали чудеса.

— Огромная пробивная сила, — сказал Вольцов. — Конечно, если хорошо попадешь.

Хольт и Вольцов стояли поодаль и курили. Курить до обеда воспрещалось, но Шульце сегодня было не до того. Его беспокоили предстоящие занятия.

— Т-34/85, который с прошлого года состоит на вооружении, — рассказывал Вольцов, — имеет семидесятипятимиллиметровую лобовую броню, а фаустпатрон при удачном попадании пробивает ее.

Шульце скомандовал:

— Становись! Составить оружие!

Они сгрудились вокруг него полукольцом.

— Фаустпатрон, — начал Шульце, — средство подавления танков. Средство, значит, подавления танков для пехоты и называется, значит, фаустпатрон. Продолжайте, Вольцов!

Вольцов пояснял сжато, слегка наставительным тоном.

— Повторите, Венскат! — перебил Шульце.

Венскат, неглупый парень, но тяжелодум, спросил: «Чего?» — и за это Шульце порядком погонял его по гаревой дорожке.

Вольцов объяснял принцип действия кумулятивного заряда: фаустпатрон — кумулятивный снаряд, который применяется против танков и взрывается при ударе. То ли Шульце не хотелось дольше выступать в роли пассивного наблюдателя, то ли он надеялся избавиться этим от тайного страха, который внушала ему трудная тема, неизвестно. Во всяком случае, он вдруг крикнул Кранцу:

— Ложись! Выжимание пятьдесят раз!

Все с интересом смотрели, как Кранц трудится и постепенно слабеет.

Из-за угла вышел унтер-фельдмейстер Бем.

— Продолжать!

Это был человек среднего роста, лет тридцати, и в его будто выцветших голубых глазах таилось недоверие. До мобилизации он держал пивной бар в промышленном городке на Рейне. Сейчас он недоверчиво переводил взгляд с одного на другого и приказал все повторить сначала. Не обошлось без крика.

— Чему вы ухмыляетесь, Хольт!

— У меня, господин унтер-фельдмейстер, нервный тик!

— Тик, говорите? Я вам сейчас устрою тик в животе. Ложись — и на брюхе до рва!

Хольт не спешил. Ничего, это укрепляет мускулы, думал он, стиснув зубы. Когда Хольт вернулся, Бем уже перешел к следующему отделению. Шульце с грехом пополам объяснял, как обращаться с фаустпатроном. Вольцов показывал это на практике.

— Вернер, Зепп, Христиан, внимание, не отвлекаться! Фаустпатрон — это сейчас всего важней!

Занятия завершились обычной долбежкой. Четыре приема, которые десятки раз повторяли и разучивали. Во-первых, снять контровую проволоку; во-вторых, поднять целик… Поднять целик! До тошноты глупо! — думал Хольт. В-третьих, поставить предохранительную защелку в боевое положение… Как мне все это осточертело! В-четвертых, нажать спуск! Во-первых, во-вторых, в-третьих, в-четвертых, проволока, целик, предохранительная защелка, спуск — хоть сто лет проживу, никогда не забуду! Изготовка к выстрелу — позади десять метров свободного пространства, так как при выстреле выбивает пламя, отдачи никакой… И снова-здорово: от во-первых до в-четвертых, от проволоки до спуска и изготовки к выстрелу. Давай! Повторите еще раз! Теперь вы, теперь вон вы там, вы, скотина! Теперь еще раз вы! Черт, не получается, черт!.. А попадешь ли? — подумал Хольт. — Это еще вопрос. И хватит ли у меня духу подпустить танк на пятьдесят метров?

— Не беспокойся, — заявил Вольцов, когда занятия наконец кончились. — Двинется на тебя такой шерман весом в тридцать три тонны — все, как надо, сделаешь!

— В штаны! — добавил Венскат.

Занятия в столовой.

— Костоправ! — крикнул кто-то.

— Смирно!

Впереди кто-то кому-то отрапортовал: «Тема сегодняшних занятий: предупреждение венерических заболеваний, раздел второй». — «Садитесь!»

Совсем юный военфельдшер предстал перед отделением и небрежно уселся на край стола. Начал он в тоне непринужденной беседы. Непристойности его были скорее циничны, чем грубы. Для самых отталкивающих вещей он пользовался уменьшительными именами и снабжал их ласкательными эпитетами. Звучало это примерно так: «То, что у нас, врачей, принято называть первичным сифилитическим аффектом, представляет собой очаровательную язвочку…» А когда вызывал кого-нибудь, имел обыкновение величать его какой-нибудь непонятной болезнью: «Да, да, вы, струма с базедовыми глазами!»