Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

• Название: Приключения Вернера Хольта
• Автор: Дитер Нолль
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Популярный роман писателя из ГДР о том, как молодой 17-летний немец в 1943 году заканчивает школу и призывается в зенитные части. Всё это на фоне капитуляции Италии, краха немецкого наступления под Курском, ужасных бомбардировок Германии. Дальше хуже. Во второй части показана послевоенная жизнь. Книга интересна, помимо того, что занимательна сюжетом, тем, что знакомит со множеством бытовых деталей. Чувствуется связь с прозой Ремарка.

---

— Пока что нам как будто здорово повезло! По сравнению с лагерем это же просто отдых! — сказал Хольт.

Гомулка ничего не ответил.

Из домика швейцара вышла девушка и направилась к сараю. Хольт подумал, что на вид ей лет двадцать, и обратил внимание на ее длинную белокурую косу.

— Смотри, какие у словаков красотки! — сказал он. Но Гомулка упорно молчал.

У колодца Венскат, сунув два пальца в рот, пронзительно свистнул, кто-то нараспев закричал:

— Э-э-эй! Куколка!

— Как не стыдно! — возмутился Хольт. — Что она о нас подумает! — Он направился к группе у колодца. Гомулка последовал за ним. .

— Видал, Хольт? — спросил кто-то. — Ничего бы эту девочку…

Хольт бросил:

— Ведите себя прилично!

— Не валяй дурака! — сказал Венскат. — Подумаешь, расшумелся из-за какой-то словачки!

Девушка вынесла из сарая два оцинкованных ведра и нерешительно пошла к колодцу.

— По воду собралась! — прокудахтал Феттер. Когда она подходила, Хольт заметил, что у нее большие синие глаза. Лицо девушки было замкнуто. Всем — и походкой, и манерой держаться, и гордо поднятой головой — она напомнила ему Уту. Если ребята начнут хамить, подумал он, я… И тут же подумал: осторожно, опять влипнешь в историю.

Девушка поставила ведро под желоб. Венскат выпалил:

— Хочешь, крошка, чтобы мы тебе накачали?

Девушка, по-видимому, не понимала по-немецки и оставалась невозмутимой, несмотря на грубый гогот. Она хотела было ухватиться за ручку. Но Венскат выставил ногу и сказал:

— Немецки нет? Не понимайт? Но что мы хотим, то везде одинаково!

Она в самом деле не понимает по-немецки, подумал Хольт и накинулся на Венската.

— Убери копыто… живо!

— Чего ты? Совсем, что ли… — недоуменно протянул Венскат.

— Ты сейчас же уберешь ногу или заработаешь! — пригрозил Хольт.

— Рехнулся малый, — проворчал Венскат, но все же ногу убрал.

Девушка подошла к колодцу, наполнила оба ведра и понесла их к дому. Все смотрели ей вслед. Венскат злобно бросил:

— Как это понимать? Ты что же, из-за этой собираешься ссориться со мной? Так, что ли?

— Хольт, Гомулка! Сменить часовых! — позвал Шульце из двери школы.

Два часа они уныло стояли на тротуаре перед входом. Город словно вымер. Поздно вечером вернулись оба взвода. Школьный двор сразу ожил: шум, гвалт, разговоры. В полночь Хольт с Гомулкой обходили сад и школу. Гомулка неожиданно сказал:

— Это дочь швейцара, ее зовут Милена. Шульце имеет па нее виды.

— Шульце? — воскликнул Хольт. — Этот павиан?

— Когда он о ней рассказывал, я впервые увидел на его лице что-то напоминающее человеческое выражение. Впрочем, нельзя сказать, чтобы приятное.

Чего я волнуюсь? думал Хольт. Какое мне до нее дело! Но… пусть знает, что среди нас не все идиоты и хамы.

— Почему ты заступился за нее у колодца? — продолжал Гомулка.

— Знаешь что! — возмущенно воскликнул Хольт. — Если Шульце… Словом, ничего у него не выйдет.

— Берегись! — рассудительно произнес Гомулка. — Поднять руку на старшего по чину — это пахнет полевым судом. Впрочем, до этого не дойдет, против Шульце у тебя нет никаких шансов, он просто свернет тебе шею. Вольцов бы с ним справился, но на него лучше не рассчитывай. А кроме того…

— Стой! — закричал Хольт и, вскинув карабин, в испуге отскочил.

В темноте сказали пропуск. Это был Бем.

— Потише! Чего вы так орете?

Хольт доложил:

— Происшествий не было.

— На посту не болтают! — проворчал Бем. — Лучше глядите в оба! — На груди у него висел автомат.

Бем тут же опять исчез в темноте. Они продолжали обход. Хольт, понизив голос, спросил:

— Ну и что — кроме того?

Гомулка остановился и, прощупывая взглядом темь, огляделся по сторонам.

— С тех пор как началось восстание, — прошептал он, — здесь, как и везде на востоке, действует не только приказ рейхскомиссаров, но и распоряжение фюрера о разборе дел военнослужащих и вспомогательного персонала, повинных в преступлениях против местного населения. Это значит, что если кто позволит себе что-нибудь в отношении словаков, он не подлежит военно-полевому суду, а разве что дисциплинарному взысканию.

Приказ рейхскомиссаров? Распоряжение фюрера?

— Откуда… тебе все известно? — холодно спросил Хольт.

— Об этом распоряжении немало говорилось, — уклончиво ответил Гомулка. — Спроси Вольцова, он все это знает! Распоряжение не доводят до рядового состава, а сообщают только командирам, потому что когда солдаты о нем узнавали, они так зверствовали, что начинала страдать дисциплина.

— Откуда тебе все это известно? — опять спросил Хольт.

— Не все ли равно? — отмахнулся Гомулка. — Я это говорю, чтобы тебя предостеречь. Ты даже не сможешь сослаться на какие бы то ни было законы, если заступишься за девчонку наперекор Шульце.

Они двинулись дальше. Ну и гадина этот Шульце, с ненавистью думал Хольт, горилла проклятая! Но к ненависти примешивалось и сознание собственного бессилия.

— Значит, спокойно смотреть, как он надругается над девушкой? — Хольт все больше горячился. — И это говоришь ты!

Сперва Гомулка ничего не ответил. Но потом все же сказал:

— Если ты так кипятишься… прости меня, конечно, Вернер… то только потому, что речь идет о девушке.

Хольт обиделся.

— Та-ак… — протянул он. — А русские тогда на батарее — это тоже девушки?

— Нет… — не сразу ответил Гомулка. — Ты прав. Не злись только, — попросил он — мне просто показалось…

Зепп прав, думал Хольт. Нет, все-таки он не прав… Может быть, это то же самое, как в прошлом году, когда я считал, что вместе с Гильбертом борюсь за… справедливость. Мари Крюгер обворожила меня, и я хотел расправиться с Мейснером… Это, конечно, ребячество. Нет, это не было ребячеством, но… К чему это все? — подумал он. Что же такое справедливость? А вдруг все это чепуха?.. Может быть, жалость — и впрямь малодушие и Цише прав: подлинная справедливость в твердости, когда мы, немцы… Топчешься в темноте с завязанными глазами, подумал он.

В следующие дни пришлось поработать. На станцию прибывали эшелоны с войсками СС. Бойцы трудовой повинности разгружали вагоны и платформы: оружие и технику, грузовике, лошадей и повозки, легкие полевые орудия и минометы.

— Ну, теперь бандам несдобровать! — ликовал Феттер. — Они не продержатся и недели!

Вольцов ругался, когда их часами заставляли таскать ящики с патронами и корзины с гранатами:

— Это могли бы делать и словаки. Отсиживаются, лентяи, дома!

В обеденный перерыв, хлебая из котелка единственное блюдо — безвкусную бурду, Вольцов сказал:

— Целая дивизия СС. Я слышал, это особые части, они охотились за партизанами в болотах Припяти, у них есть опыт в такого рода делах.

И снова они подтаскивали ящики с патронами к грузовикам. Несколько ящиков выгрузили у школы.

Прошла неделя, а ничего, кроме работы, они еще пока не видели. Сентябрь был на исходе, но погода оставалась по-летнему теплой. Только ночи стали холодные и туманные.

Как-то Хольт разлегся в школьном саду на солнышке и бездумно глядел в небо. Послышались шаги. По садовой дорожке приближалась белокурая девушка с граблями и боль-шов корзиной. Хольт внятно сказал:

— Здравствуйте!

Она метнула на него быстрый взгляд и тут же опять уставилась вперед в пространство, однако на приветствие ответила легким кивком.

Ну вот! — с удовлетворением подумал Хольт, значит, она все же видит разницу между ими и мной!

В следующую ночь они с Вольцовом охраняли железнодорожный мост.

— Слышишь? — сказал Вольцов.

Где-то вдали гулко ухали орудия. Было около трех часов утра, над горами поднимался узкий серп луны. Хольта пробрал озноб.

— Похоже на настоящее сражение!

— Из гор их не так легко вышибить даже эсэсовцам, — сказал Вольцов. — Высоко, почти две тысячи метров, тут надо действовать беспощадно, если хочешь навести порядок.

Хольт хотел спросить Вольцова, что это за приказ рейхскомиссаров, но сдержался — то ли из-за растущего отчуждения, то ли из-за какой-то непонятной робости… Орудийный огонь не затихал до самого утра. Когда они в полдень вернулись в город, перед школой стояла вереница облепленных грязью грузовиков. На дворе между пирамидами винтовок расположилось человек двести эсэсовцев. Вольцов подсел к ним. Вскоре он пришел с новостями.

— Насчет того, чтобы за неделю с ними покончить, — сказал он, — это дудки! Везде началось, полстраны взбунтовалось, тут поблизости они уничтожили целый гарнизон. Эсэсовцев порядком потрепали. Партизаны, говорят они, дерутся не хуже регулярных войск, иногда даже упорнее, потому что эсэсовцы с ними не церемонятся, всех без разбора приканчивают. Русские сбрасывают им на парашютах оружие, так что партизаны подчас вооружены лучше, чем эсэсовцы. У них у всех автоматы. Интересно, скоро ли у нас тут начнется.