Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 1

• Название: Собрание сочинений. Т. 1
• Автор: Саша Черный
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 1996
• ISBN: 5-7195-0045-6

В первый том собрания сочинений С. Черного вошли стихотворения 1905–1916 гг. и поэма «Ной».

---

У ПОСТЕЛИ*

Не тоска, о нет, не тоска —
Ведь, давно притупилась тоска
И посеяла в грудах песка
Безнадежно-бесплодный ноль.
Не тоска, о нет, не тоска!

И не гнев, не безумный гнев —
Гнев, как пламя, взволнован и жгуч,
Гнев дерется, как раненый лев,
И вздымает свой голос до туч…
Нет, не гнев, не безумный гнев!

Иль усталость? Сон тех, кто сражен?
Малокровие нищей души,
Что полезла в огне на рожон
И добыла в добычу шиши?
Но ведь ты и не лезь на рожон.

Это лень! Это мутная лень,
Словно плесень прилипнув к мозгам,
Вяло душит сегодняшний день,
Повернувшись спиною к врагам.
Это лень, это грязная лень!

«Все равно!» — не ответ, берегись!
«Жизнь без жизни» — опасный девиз.
Кто не рвется в свободную высь,
Неизбежно свергается вниз…
Берегись, берегись, берегись!

Быть живым драгоценней всего…
Пусть хоть гордость разбудит тебя.
Если спросишь меня: для кого?
 Я скажу: для своих и себя.
Быть живым драгоценней всего!

<1911>

ЧУДО*

Помню — в годы той эпохи
Он не раз мне признавался,
Что приятны даже блохи,—
Если блохи от нее.

Полюбив четыре пуда
Нежно-девичьего мяса,
Он твердил мне: «Это чудо!»
Я терялся и молчал.

В день прекрасный, в день весенний,
В день, когда скоты, как люди,
Он принес ей пук сирени
И признание в любви.

Без малейшего кокетства
Чудо просто возразило:
«Петр Ильич! На ваши средства
Мы вдвоем не проживем…»

И, воздержанный, как кролик,
С этих пор Ромео бледный
Начал пить, как алкоголик,
Утром, днем и по ночам.

Чудо в радостном волненье
Мне сказало: «Как я кстати
Отклонила предложенье!
Пьющий муж — страшней чумы».

Вот и все. Мой друг опился,
Трафаретно слег в больницу
И пред смертью все молился:
«Чудо, чудо!» Я молчал.

<1911>

ДЕЖУРНОЕ БЛЮДО*

Всегда готовое голодное витийство
Нашло себе вопрос очередной:
 Со всех столбов вопит «Самоубийство»,—
Масштаб мистический, научный и смешной.

Кто чаще травится — мужчины или дамы,
И что причиной — мысли иль любовь?
Десятки праздных с видом Далай-Ламы
Макают перья в тепленькую кровь.

И лихачи, искрясь дождем улыбок
И не жалея ловких рук и ног,
В предсмертных письмах ищут лишь ошибок:
Там смерть чрез ять, — а там — комичен слог.

Последний миг подчас и глуп, и жалок,
А годы скорби скрыты и темны,—
И вот с апломбом опытных гадалок
Ведут расценку трупов болтуны.

В моря печатных праздных разговоров
Вливаются потоки устных слов:
В салонах чай не вкусен без укоров
По адресу простреленных голов…

Одних причислят просто к сумасшедшим,
Иных — к незрелым, а иных — к «смешным»…
Поменьше бы внимания к ушедшим,
Побольше бы чутья к еще живым!

Бессмысленно стреляться из-за двойки,—
Но сами двойки — ваша ерунда,
И ваш рецепт тупой головомойки
Не менее бессмыслен, господа!

И если кто из гибнущих, как волки,
Выходит из больницы иль тюрьмы,—
Не все ль равно вам, выпьет он карболки
Или замерзнет в поле средь зимы?

Когда утопленника тащат из канала,
Бегут подростки, дамы, старички,
И кто-нибудь, болтая что попало,
Заглядывает мертвому в зрачки.

Считайте ж ведра уксусного зелья!
Пишите! Глотка лжива и черства:
«Сто тридцать отравилось от безделья,
А двести сорок два — из озорства».

<1913>

РАЗДАВАТЕЛЮ ВЕНКОВ*

«Искусство измельчало!»
Ты жаждешь облаков?
Приподыми забрало,
Читатель Кругляков:
Вербицкая и сало
И юмор пошляков.

Тебе нужны молитвы?
Пред сном, иль просто так?
Быть может, гимн для битвы?
Ах ты, тишайший рак!
Возьми-ка лучше бритву,
Побрейся — и в кабак.

Что дал ты Аполлону?
Идею, яркий быт?
Опору, оборону?
Вознес его на щит?
Вон сохнут по хитону
Следы твоих копыт…

Кто моден — рев хвалений,
Не моден — и дебош.
Вчера был Гамсун — гений,
Сегодня Гамсун — грош.
Для всех, брат, воскресений
Где гениев найдешь?

«Искусство измельчало!»
А знаешь. Кругляков,
Как много славных пало
В тисках твоих оков?
Заглохло и завяло
Иль не дало ростков…

В любой семье ты сила.
И это ты виной,
Что и детей могила
Пленяет тишиной…
А ведь средь них, мой милый,
Был гением иной.

Брось рупор стадной глотки,
Румяное робя!
Заказывай колодки
Лишь шьющим на тебя,—
Бог муз без глупой плетки
И сам найдет себя.

<1913>

ПРОЕКТ* (Привилегия не заявлена)

На каждую новую книжку по этике
Приходятся тысячи новых орудий.
Что Марсу при свете такой арифметики
Узоры людских словоблудий?
            Долой сентименты!

Но Марс тоже терпит порой затруднения:
Пуль много, а хлеб с каждым днем все дороже.
Нельзя ж на войне, умирая в сражении,
Глодать барабанные кожи.
            Долой сентименты!

Заботы господ интендантских чиновников?
Но эти ведь заняты больше собою.
Нет хлеба, нет мяса, — ищите виновников,
Сползаясь к котлам после боя…
            Долой сентименты!

Пусть сгинут тупые подрядчики-гадины!
О Марс! Покосись лишь железною бровью:
В полях твоих груды отборной говядины
Дымятся горячею кровью…
            Долой сентименты!

<1913>

VII

ВЕНЧАНИЕ* (Из К. Генкеля)

Фата, букет и веер
И черный птичий фрак.
Гряди, заводчик Мейер,
С девицей Зигеллак!
Орган и пенье хора,
Алтарь в огне горит,
За парой средь собора
Фаланга пар стоит.
Весь в черном, пастырь слово
Промолвил со слезой —
И таинство готово:
Герр Мейер — ты с женой!
«Да!» вздохом прокатилось
С ее дрожащих уст.
К вину она склонилась,
Почти лишившись чувств.
Они с подушек встали,
Он руку подал ей.
Толпою ожидали
Их гости у дверей.
Платки намокли сильно,
Их спрятали давно.
Святой пастор умильно
Косился на вино.
Марш Вагнера. И вскоре
Все тронулись к купе.
Поэт кудрявый в горе
Скрывался там в толпе.
Он «ею» вдохновлялся,
Он «ей» стихи писал —
Ах, с верой он расстался
И проклял идеал!..
Душистая записка
Гласила: «Мы друзья,
Но кончим переписку —
Эфиром жить нельзя».
О белый шлейф, о веер!
О черный птичий фрак!
За-вод-чи-ца фон-Мей-ер
Из рода Зигеллак…

<1908>

НЕМЕЦКИЕ СТУДЕНТЫ*

В Европе студенты политикой не занимаются.

Из реакционных прописей

Студенты-корпоранты,
Лихие господа!
В науках обскуранты,
Но рыцари всегда.
Все Карлы, Францы, Фрицы —
Традиции рабы:
Изрублены из лица,
Изранены их лбы.
Но пылкая отвага —
Мишурная гроза:
Щадит стальная шпага
И сердце, и глаза.
Здесь колют только в рожу.
Что рожа? Ерунда!
Зашьют проворно кожу —
Ступай себе тогда.
Так «честь» защитив мило,
Дуэльный скоморох
Врага целует в рыло
Под общий дружный «Hoch!» [37].
Потом, забинтовавшись,
К фотографу идут,
А после, нализавшись,
Опять друг друга бьют.

<1908>

В НЕМЕЦКОМ КАБАКЕ*