Диана Крымская - Черная роза

• Название: Черная роза
• Автор: Диана Крымская
• Жанр: Исторические любовные романы

В «Чёрной Розе» есть всё то, что может понравиться романтичным натурам, любящим псевдоисторические любовные романы: брак по королевскому приказу, ненависть, перерождающаяся в любовь, переодевания, похищения, поединки, интриги, коварные злодеи (и злодейки!) и — страстная любовь.

Редакция авторская, рисунки Татьяны Гавриловой.

---

Но вот укрощен ли он? Непохоже. Скорее, наоборот. Робер показался ей опасным; что-то в его светлых глазах, то ли какой-то огонек, то ли легкий прищур насторожили королеву. Но она постаралась скрыть и свою досаду на то, что он, кажется, по-прежнему упрямится, и свое беспокойство за себя. С него не сняли ошейник; в замке полно вооруженных слуг, ждущих первого ее зова; де Немюр в ее власти, и не сможет причинить ей зло.

Бланка опять улыбнулась.

— Если вы пообещаете себя хорошо вести, кузен, нас оставят наедине. Возможно, даже поводок и ошейник снимут. Вы сможете спокойно и вкусно поесть. И мы поговорим. Вы дадите слово, что не нападете на меня?

— Не дам, — дерзко заявил он, глядя прямо ей в глаза. — Даю слово, что нападу на вас при первой же возможности, мадам… Берегитесь!

Бланка побледнела от его наглости и даже выронила из рук на тарелку полуобглоданную фазанью ножку.

— Вы с ума сошли! Что вы себе позволяете?

Он тоже улыбнулся — как королева любила его ослепительную улыбку! — но сейчас эта улыбка напоминала волчий оскал. И не обещала Бланке ничего хорошего.

Королева нервно забарабанила пальчиками по краю стола.

— Роберто! Я вас не узнаю. — Заговорила она по-испански. — Право, вы должны иметь ко мне больше уважения! Я — ваша королева… Да, я поступила с вами пять дней назад не слишком красиво. Но меня можно извинить. Я вас люблю! И, как только вы ответите на мое чувство, — вы вновь обретете свободу, я вам клянусь всеми святыми. Клянусь и в том, что король ничего не знает о происшествии в Немюр-сюр-Сен. И не узнает никогда! Неужели вы не понимаете, как я люблю вас?

Он скрестил руки на груди и насмешливо слушал ее.

— Да, я не понимаю вашу любовь, мадам! И знайте, что вы мне отвратительны! Я лучше пересплю с гиеной, питающейся падалью… с любой, самой мерзкой тварью на земле, чем с вами!

— Ах, вот вы как! — Задыхаясь от гнева, крикнула она. — А я-то ждала его! Приказала принести столько кушаний! Хотела, чтобы мы пообедали, поговорили…

— И чтобы я вас поимел (он произнес гораздо более грубое слово на испанском языке) вон на той кровати? — И Робер указал на альков.

— Скотина! — Взвизгнула Бланка. — Да как ты смеешь?.. Тебе мало пяти дней, проведенных в темнице в цепях? Так останешься там до конца своих дней! Тебя не будут кормить… Ты подохнешь голодной смертью, в собственных нечистотах!

Он смеялся ей в лицо.

— Пусть так! А кушать с тобой, милая развратная кузина, я и не собирался! Я вообще больше не буду есть… Пока не приедет король — слышишь, ты, шлюха? И где же твой Рауль? Пусть эта свинья жрет все то, что ты мне здесь приготовила! — И де Немюр вдруг, изловчившись, ударил ногой по столешнице снизу так, что тарелки и кушанья, лежавшие на них, полетели в разные стороны, а кубок с кипрским вином опрокинулся прямо на колени королевы, залив безобразным сиреневатым пятном ее красивое платье.

Она оторопела. Перед ней стоял не утонченный аристократ, с изящными манерами, ее блестяще образованный кузен, который пел ей песни, декламировал стихи и переводил с греческого и латыни. Это был какой-то дикарь, мужлан, грубый, сквернословящий и неотесанный. Королева сама любила вставить крепкое словцо, и в свое время очень многому научил ее Очо, родившийся в трущобах Бургоса. Но от де Немюра она такого не ожидала. Бланка вскочила, побагровев от злобы.

— Уберите его с глаз моих вон! В темницу его! Заковать!.. Немедленно! — Визжала она.

Один из палачей, — они понимали все по губам, — дернул цепочку; шипы вонзились в шею Робера… И тогда королева вдруг с ужасом увидела, как у ее кузена светлеют глаза и сужаются зрачки, а лицо искажается и становится белее простыни. У де Немюра начался один из его приступов неконтролируемого бешенства, когда уже никакая боль не могла остановить его.

Он нагнулся, не обращая внимание на впившиеся ему в горло шипы, схватил с пола серебряное тяжелое круглое блюдо и, как дискобол, с огромной силой метнул его в того из палачей, кто держал конец поводка. Блюдо вонзилось в шею бедняге, перерезало мышцы и связки и разрубило шейный позвонок.

Вырвав у упавшего на пол захлебнувшегося собственной кровью гиганта цепочку, Робер мгновенно сделал на конце петлю, закинул ее на горло второму палачу, — огромного роста и силы, оба эти заплечных дел мастера были несколько неповоротливы и, как многие глухонемые, слегка тугодумы, а у Робера, наоборот, скорость реакций возросла в несколько раз, — и сжал так, что горемыка захрипел и повалился без чувств, дрыгая руками и ногами.

Теперь лишь стол отделял де Немюра от королевы, которая, онемев от ужаса, смотрела на действия своего взбесившегося кузена. Робер легко перепрыгнул через стол, схватив с него лежавший там нож, и оказался перед Бланкой. Она наконец обрела голос и страшно закричала. Герцог сделал ещё шаг к ней… Она побледнела как платок и покачнулась, падая в обморок.

Де Немюр подхватил королеву, как перышко, отнес ее в альков, положил на постель и склонился над ней с ножом в руке. Герцог находился в невменяемом состоянии, и несчастная женщина была на волосок от гибели… Но что-то остановило де Немюра. Он даже не сообразил, какой прекрасной заложницей могла бы стать для него французская королева, чтобы вырваться из Шинона.

Робер повернулся и пошел к двери, оттянув осточертевший кожаный ошейник вперед и разрезая его ножом на ходу, не замечая боли от впившихся ему в шею сзади шипов.

Он вышел в коридор. Навстречу ему на грохот и крик ее величества бежали пятеро людей с мечами наголо. Одного из них, который был чуть впереди остальных, Робер уложил, метнув нож прямо ему в глаз. Четверо других слегка замешкались, и де Немюр успел взять в руки меч поверженного противника. Расправившись с этими воинами, которым удалось лишь легко ранить его в бок и задеть правое предплечье, он завладел вторым мечом.

А, вооруженный двумя клинками, он был практически неуязвим. В чем убедились все те, кто встретился ему в этом коридоре. Герцог вонзал, колол, рубил, распарывал, кромсал. Кровью был залит весь коридор, кровь, еще теплая, стекала по бороздкам мечей в руках Робера, проложив две алые дорожки. Кровь светилась в остекленевших почти белых глазах обезумевшего от ярости герцога.

…Де Немюр добрался до лестницы, ведущей на первый этаж, оставив за собой тела семнадцати человек. Он остановился на верхней ступеньке, — белая камиза его стала багровой от крови своей и вражеской, — и взглянул вниз. Там ощетинилась мечами группа из еще дюжины верных слуг Бланш.

Герцог улыбнулся, — от этой улыбки и от этого взгляда кровь застыла в жилах и задрожало оружие в руках закаленных воинов гарнизона Шинона, — и внезапно метнул меч, который он держал в правой руке. Над головами собравшихся внизу и ждавших Робера солдат висела на длинной медной цепи серебряная тяжелая люстра с тридцатью подсвечниками, которую по вечерам, с помощью этой цепи, опускали вниз и зажигали свечи. Цепь была прикреплена к вбитому в стену медному крюку. Клинок герцога выбил из стены этот крюк; цепь с грохотом и со страшной скоростью побежала вверх, а люстра, в противовес, — вниз… и рухнула на головы солдат, покалечив не менее восьми человек, не успевших отбежать в сторону.

Де Немюр сделал шаг вперед… Но приступ проходил, и, как это всегда случалось, силы Робера были на исходе. Герцог зашатался — и покатился с лестницы, так и не выпустив из левой руки клинок, чудом ничего себе не сломав, но ударившись головой о ступени и потеряв сознание, прямо под ноги солдатам гарнизона Шинона.

…Через два часа после этого королеве, сидевшей все за тем же, но уже чистым, столом в комнате, где ее чуть не убил ее взбесившийся кузен, делал доклад врач Энрике да Сильва. Это был пожилой высокий худощавый человек, с сильной проседью в черных густых волосах. Да Сильва служил когда-то при кастильском дворе; затем донья Санча, мать Робера, пригласила его быть семейным врачом де Немюров, и Энрике перебрался во Францию. После смерти доньи Санчи да Сильва стал уже эскулапом короля и королевы в Париже. Он был резок в суждениях и прямолинеен, но был прекрасным доктором, и Бланка чрезвычайно ценила его знания. И умение держать язык за зубами.

Королева была очень рада, что взяла его с собой в Шинон. Кто бы мог подумать, что все так обернется? Сама она также была осмотрена, после своего обморока, да Сильвой. Слава Богу, сказал доктор, ребенок не пострадал. Впрочем, сейчас ее интересовал отнюдь не ее ребенок.

— Так вот, если вы хотите знать о герцоге де Немюре, ваше величество, — хмуро сдвинув брови, говорил да Сильва, — то, кроме двух неглубоких царапин на предплечье и боку, каких-то странных, похожих на уколы толстой иглой, ран на шее сзади, вывихнутой левой руки, — полагаю, ее вывихнули, когда разжимали ему пальцы, чтобы обезоружить вашего кузена, — и ссадины на лбу, никаких иных повреждений на его теле нет. Поистине удивительно, если учесть, скольких он убил и искалечил! Ну и, конечно, слабость и легкое головокружение, — естественные последствия такого приступа. Я хотел пустить ему кровь. Но решил, что это излишне.