Владимир Герлах - Изменник

• Название: Изменник
• Автор: Владимир Герлах
• Издательство: Издатель Словохотов А.А.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9903041-9-2

…Мемуарная проза. Написано по дневникам и записям автора, подлинным документам эпохи, 1939–1945 гг. Автор предлагаемой книги — русский белый офицер, в эмиграции рабочий на парижском заводе, который во время второй мировой войны, поверив немцам «освободителям», пошёл к ним на службу с доверием и полной лояльностью. Служа честно в германской армии на территории Советского Союза, он делал всё, что в его силах, чтобы облегчить участь русского населения. После конца войны и разгрома Германии, Герлах попал в плен к французами, пробыл в плену почти три года, чудом остался жив, его не выдали советским властям.

Предлагаемая книга была написана в память служивших с ним и погибших, таких же русских людей, без вины виноватых и попавших под колёса страшной русской истории. «Книга написана простым, доступным и зачастую колоритным языком. Автор хотел, чтобы читатели полностью вошли в ту атмосферу, в которой жили и воевали русские люди. В этом отношении она, несомненно, является значительным вкладом в историю борьбы с большевизмом». Ценнейший и мало известный документ эпохи. Забытые имена, неисследованные материалы. Для славистов, историков России, библиографов, коллекционеров. Большая редкость, особенно в комплекте.

---

Так и было. Домой приходила Вера только вечером, а в обед приходила к Шуре, вместе с куском хлеба с салом или вареным мясом, После веселого чаепития отдыхали, Шурка на диване в столовой, Вера на кровати, очень удобной и широкой Галанина, отдыхали и разговаривали и обе с нетерпением ждали возвращения Галанина, с не меньшим нетерпением чем его кучер.

Аверьян, наконец пришел в себя после прогулки на Черную балку, перестал по ночам бояться и кричать в темноте, начал снова пить и врать. Любил вспоминать свои поездки с начальством по району, беготню от партизан, хвалился своей храбростью на могилах расстрелянных: «Мы с комендантом люди отпетые, нам море по колено! Если не верите, что ж, могу доказать. Хоть сегодня запрягу иноходцев и пожалуйста на Балку, пусть меня опять пугаются эти жиды несчастные!» В сумерках становился тише и уступчивей, «Нет, в другой раз, чего их беспокоить зря, пусть спят, боевые орлы. Время есть! Подождите, возвернется он, мы вам покажем, ахнете, черти! Только бы поскорее возвернулся!» Скучал сильно, считал дни, которые остались до приезда, приходил проведать Шуру, жаловался ей и иногда Вере: «Чахну, сам это чувствую! Не слышу его голосья и прямо чудно становится». Сам с собой разговариваю как лошадей чищу: «А скажите, Аверьян, почему у ваших коней копыта не в распорядке? Почему пыль на ногте остается? Я вас спрашиваю». Эх и времечко было, распрекрасное! Еще целых три дня. Уж не знаю как их и проживу. Нет ли у вас, девоньки, немножечко водки? я знаю она стоит у него здеся в шкафе на середней полочке… налейте немного, горе мое залить! «Заливал, ждал и, наконец, дождался».

Была суббота перед Красной Горкой, когда он лихо осадил своих коней перед домом Павловых, взял в руки ящик и заковылял по крыльцу. Вошел в кухню, где сидела тетя Маня с Верой и работал над рваным сапогом дядя Прохор: «Еду в Луговое за товарищем белогвардейцем. Он меня там поджидает, собирается ехать сюда на понедельник, а мне не в терпеж. Запрег и еду, поживу вместе с ним эти три денька, попью на радостях. Вон у меня новые сапоги и шапка, подарочек от него же. Он меня завсегда упрекал: что я его компрометую, что из моей шапки вата лезет и сапоги каши просют. Взял мерку и вот получил и сапоги и шапку, а жене отрез на платье и платок, а Антонине тоже платок, а Шурочке платье на ейную свадьбу. Господин комендант Шубер нас всех вызвал, майором стал, как солнце блистает и велел выдать от имени Галанина и привез своим полицейским шинели, новые штаны и сапоги и пилотки и для вас, Вера Кузьминична, этот сундучок! Что в нем не знаю и знать не хочу, приказано вам в собственные ручки передать, пожалуйста, принимайте, а я побежал!»

Вера его удерживала: «Подождите, куда же вы? Дядя Прохор, вы бы ему налили стаканчик водки».

— «Ни, ни… не выпью! Хочу явиться перед ним как голубь. И не просите, до свиданьица!» В дверях нерешительно остановился: «А может быть вы со мной поедете? Я в один дух вас ему доставлю. Он.» Тетя Маня помешала ему говорить: «Иди, иди, косой Вере некогда! у нее и без твоего коменданта делов много Иди!» — «Иду, иду! а только я вам не косой, а Аверьян, и не ты, а вы. Мне сам Галанин выкает, до свиданьица еще разок. Так я ему, Вера Кузьминична, от вас поклон большой передам, не забуду, не бойтеся!» Влез на козлы, со злости больно съездил кнутом по левому сивому и унесся галопом.

Тетя Маня смотрела как Дядя Прохор клещами вытягивал гвозди из ящика, срывал доски и ворчала: «Скажите, пожалуйста, буду его — косого, Аверьяном звать и выкать, пусть его дураки выкают, а для меня все одно — косой и ты будет!» С любопытством смотрела как Вера бережно разворачивала сверток: «Посмотрим, чем он нас купить решил?» Купить их Галанин решил не очень дорого: было белое подвенечное платье, туфли на высоких каблуках и чулки. Все что надо для свадьбы. В то время как радостная Вера примеряла платье и чулки, ворчала и удивлялась: «Как раз в пору! Туфли не жмут? Удивительно как это он мог так правильно угадать… ты прямо настоящая невеста, Вера. Но раз свадьбы не бывать, не нужно нам его подарков. Ишь какой! Чем нас купить захотел! Нет, мы не такие. Правда Вера?» Вера стояла перед ней в подвенечном платье, такая красивая, как никогда, даже дядя Прохор рот раскрыл от удивления: «Нет, неправда! И не подумаю ему возвращать. Мне все очень нравится. Пригодится на другой раз. Не стыдно будет в церкви стоять. В этом синеньком совсем неприлично. И порвано под мышкой, я его заштопала — все равно видно. А вот заплатить ему нужно будет. Я сама с ним посчитаюсь, когда он вернется». Она улыбалась странной светлой улыбкой и дядя Прохор ее поддержал: «Верно говорит, старой девой все равно не останется! Не зуди, Маня, не заставляй меня нервничать. Кто здесь глава дома? Я или ты?»

***

Приехал Галанин в понедельник под вечер, молчаливый и хмурый. В дороге слушал болтовню Аверьяна, только раз его остановил, напомнил кто он и кто Аверьян. Когда его кучер снова попытался заговорить что-то о Вере, оборвал «Я вам говорил в Луговом и повторяю еще раз! Трепитесь о чем угодно но ни слова ни о Вере Кузьминичне, ни о Холматове. Они мне надоели и вы тоже!» Пришлось опять замолчать и трепаться о другом, так незаметно и приехали. На кухне Шурка бросилась ему на шею и поцеловала в нос, благодарила за подарок и счастливо смеялась. Глядя на нее смеялся и Галанин, подобрел и повеселел: «Ну будет! вижу, что угодил. Я рад за тебя. Твое платье не будет хуже чем платье госпожи Холматовой!» Отпер дверь в спальную, подошел к постели, увидел смятую подушку и простыни, начал сразу кричать: «Это еще что за новости! Ты чего валялась на моей постели? Я тебя проучу?» Шурка тоже удивилась: «Разве помято? И правда. Вера ведь была каждый день без вас, на вашей кровати отдыхала, ей бедной далеко из горуправления два раза в день домой бегать! я ей позволила, не знала что вы серчать будете. Она ведь холостой осталась…»

Удалось наконец ему рассказать всю историю с неудачной свадьбой, промолчала только о болезни Холматова, сказала просто, что Вера заметила, что его не любила, его и прогнала, решила жить одна. Это тоже была правда. Галанин сидел на кровати, наматывал на палец тонкий, как паутина, золотой волос и смотрел в окно. Когда Шурка кончила, успокоился, обернулся и посмотрел внимательно в смеющиеся глаза: «Что тут смешного? Ты глупа как пробка! Застели постель как следует. Я пойду на минутку в канцелярию, а ты накрывай на стол, дура!»

***

Галанин принимал дела от радостного Кирша, которого угощал сигарами. Внимательно просматривал бумаги, внезапно спросил, смотря в угол: «Между прочим… Этот Холматов, я только что узнал, что он куда-то уехал. Каким образом это случилось? Кто ему разрешил бросить работу на электростанции?» Вопрос был щекотливый и Кирш потел, объясняя своему начальству, который не хотел слушать его оправдания: «Все это ерунда. Бондаренко его друг и, конечно, за него просил. Вальтер не был в курсе дела. Ратман-толстовец! Он самого Сталина выпустил бы, попросив его больше не грешить. Все дело в вас. Вы должны были в этом деле руководствоваться, не прекрасными глазами Котляровой, а здравым рассудком, вы допустили крупную служебную ошибку, за которую буду отвечать я. Потому что за него ручался я и об этом поставил вас в известность. Теперь он уехал, воспользовавшись моим отсутствием. А что он будет делать в Минске? Вы уверены, что он не будет нам там вредить? Я не уверен. Хуже, я уверен в противном. Черт бы вас побрал всех! Вас, Котля-рову и Холматова. В другой раз будьте осторожны с этими русскими. Не забудьте, что вы будете комендантом! — «Простите! Если бы я знал…» — «Вы должны все знать и все предвидеть! Но довольно, не будем об этом больше говорить, перейдем к более веселому! Так вы говорите, что у вас затруднения с Совхозом Первого Мая? В чем дело?»

***

На другой день Галанин и Кирш уехали в район, пробыли они там три дня и вернулись в город загорелые, усталые и довольные. А потом Галанин уехал в областной к фон Розену на совещание; в воздухе пахло большими переменами, чем горячее светило солнце, тем яснее надвигались большие события. Об этом говорилось на совещаниях, новые люди готовились принимать должности. Сам фон Розен должен был скоро уехать, забрав с собой самых храбрых и способных людей в свой отряд особого назначения и, в первую голову, Галанина. Здесь оставались старые и нерешительные люди, которые любили покой и тишину!

Вернулся домой Галанин озабоченный и сердитый. После ужина посмотрел на молчаливую Шурку, вспомнил об одном деле, которое нужно было закончить перед отъездом: «Шурка! скоро я уезжаю. Хочу тебя пристроить. Довольно тебе по углам целоваться. Сегодня среда… в воскресенье выходи замуж!» Шурка краснела, отказывалась. «Куда так скоро? Время есть, кто вам варить будет? Хочу и дальше жить с вами!» — «Я тебе говорю, что я уезжаю. Не могу я тебя всюду за собой таскать. Пусть Жуков придет ко мне завтра утром и просит. Если можешь найди, на эти несколько дней что мне остались, заместительницу и научи ее варить суп. Молчать и не рассуждать! Раз я сказал, значит так и будет! Свадьба в воскресенье!»