Владимир Герлах - Изменник

• Название: Изменник
• Автор: Владимир Герлах
• Издательство: Издатель Словохотов А.А.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9903041-9-2

…Мемуарная проза. Написано по дневникам и записям автора, подлинным документам эпохи, 1939–1945 гг. Автор предлагаемой книги — русский белый офицер, в эмиграции рабочий на парижском заводе, который во время второй мировой войны, поверив немцам «освободителям», пошёл к ним на службу с доверием и полной лояльностью. Служа честно в германской армии на территории Советского Союза, он делал всё, что в его силах, чтобы облегчить участь русского населения. После конца войны и разгрома Германии, Герлах попал в плен к французами, пробыл в плену почти три года, чудом остался жив, его не выдали советским властям.

Предлагаемая книга была написана в память служивших с ним и погибших, таких же русских людей, без вины виноватых и попавших под колёса страшной русской истории. «Книга написана простым, доступным и зачастую колоритным языком. Автор хотел, чтобы читатели полностью вошли в ту атмосферу, в которой жили и воевали русские люди. В этом отношении она, несомненно, является значительным вкладом в историю борьбы с большевизмом». Ценнейший и мало известный документ эпохи. Забытые имена, неисследованные материалы. Для славистов, историков России, библиографов, коллекционеров. Большая редкость, особенно в комплекте.

---

На другой день с утра Галанин уехал на позиции первой роты, окопавшейся на холме, на горке, как окрестили холм русские, уверенный что навсегда простился и с ранеными и с женщинами, но ошибался. Транспорт ушел в самом деле, но без Александры Жуковой, которая явилась в штаб батальона и заявила адъютанту, что Галанин передумал и решил ее оставить медсестрой и дальше. Так как связь с первой ротой почему-то была прервана и посланные ее исправить телефонисты что-то мешкали, Бем махнул рукой и решил поверить Жуковой, направил ее в санчасть к Батурину… Раненых отослали, новых еще не было. С бьющимся сердцем Шурка ждала возвращения Галанина и заранее придумывала как объяснить свое неповиновение. И была уверена, что он примирится с ее присутствием. Но получилось совсем иначе и в первый и в последний раз своей совместной жизни с Галаниным, Шурка ошиблась…

К одиннадцати часам началась стрельба где-то влево от позиции, ружейная и пулеметная, постепенно приближалась и вдруг начали стрелять на горке, где с первой ротой сидел Галанин. Бем, наконец, связался телефоном и выяснил, что перед позициями первой роты показались густые цепи противника, но были отбиты нашим пулеметным огнем.

Стало тише, только влево стрельба не умолкала, становилась сильнее, начали стрелять пушки противника, которым робко и слабо отвечали немецкие штурмовые орудия. Из штаба Ланге было сообщено, что крупные силы противника при поддержке артиллерии атакуют бригаду генерала Берга. Пушечная стрельба постепенно перешла в непрерывный вой, потом снова начался бой на позициях батальона, главным образом у горки первой роты. Галанин затем сообщил коротко, что все атаки отбиты, потом еще короче о своих потерях. Постепенно начали подвозить раненых, подходили сами, рассказывали любопытной Шурке новости.

Новости были пока неплохие: отбили уже два раза этих гадов, подбили два танка, за рекой видать как они накапливаются в деревне… Жалко, нечем достать, нет пушек… К несчастью убит командир третьей роты, почти целиком пропал взвод второй, обошли гады с тылу. Но Галанин не растерялся, бросил на них первую роту, убежали дьяволы… Так прошло время до вечера.

Командиры рот сообщали лаконически об отбитых атаках потом, помолчав, говорили о собственных потерях… Раненые прибывали непрерывно и приносили последние новости, усталой до смерти и испуганной Шурке. Новости все время неплохие: гады по прежнему в конце концов бежали без оглядки, не без того, чтобы нанести не очень большие потери нашим бойцам. Убит командир роты Кранц, убито пять взводных русских офицеров вместе с Казбеком, еще один взвод, на этот раз четвертой роты, куда то пропал, снова обошли гады, но потом были разбиты и бежали. Удивительней всего, что макисары вдруг начали так хорошо драться и заимели и пушки и танки. Но потом выяснилось, что это были уже регулярные части Первой французской армии, подошедшей с юга!

А потом самая неприятная для Шурки новость: Галанин по телефону сообщил, что остается ночевать на горке, это подтвердил и Шатов, легко раненый и возвращающийся во взвод Красильникова:

«Там у нас лучше, Галанин приказал раздать двойную порцию водки, погуляем малость, потому что спать не дадут гады!» Теперь уже Шурке стало совсем невтерпеж, захотелось туда, на горку, просила Шатова взять с собой, все равно раненых больше не было и Батурин, снова воспользовавшись передышкой, запил. Уговорила, нужно только было подождать грузовик, который должен был подвести Первой роте боеприпасы и продовольствие, нужно было ждать еще целых два часа, снова стала просить, была как в лихорадке: «Шатов! и чего мы будем дожидаться… целых два часа! пойдем пешком! ведь тут близенько! сам говоришь, что каких три километра… одним духом сбегаем! Пойдем миленький! ну что тебе стоит?»

Шатов и раньше ни в чем не мог отказать Шурочке! А теперь в особенности, потому что сам торопился, был немного пьян, выпил немного в санчасти и хотел поскорее посмотреть, как Галанин будет кричать на свою приемную дочку и как потом, как всегда, простит. Шурка с утра оделась по военному в штаны и гимнастерку, обулась в сапоги, которые успел Степа ей справить перед смертью, взяла автомат и потащила за собой Шатова. Скоро вышли за околицу деревни, прошли посты второй роты, которые пропустили их с шутками и смехом, спустились в лощину. Отсюда дорога шла все время виноградниками, где уже давно перезрели крупные гроздья винограда. Сделали маленький крюк, сами наелись и захватили с собой в сумки, что бы угостить командира. Впереди на фоне пылающего и дрожащего горизонта ясно была видна темная молчаливая горка, поросшая кустарником. Было совсем близко, Шатов поправил автомат на ремне, посмотрел сбоку на притихшую Шурочку:

«Что призадумалась? Чуток боязно? обожди он тебе даст жару!» — «Нет, не испугалась, — так что-то на сердце смутно! Далеко еще, Шатов?» Шатов показал ей на густой кустарник: «Теперь близенько, тут сейчас вправо тропка будет, поднимемся прямо вверх и через каких-нибудь десять минут будем там, отдохнем!» Это были его последние слова, которые он сказал и которые успела услышать Шура Жукова, урожденная Глухих… Даже выстрелов оба не услышали, потеряли сознание, раньше чем поняли, что случилось…

Через полчаса Галанин по телефону, приказал Бему выслать в сторону горки патрули, что бы прочесать кусты вдоль дороги, где как будто просочился противник, со своей стороны он тоже отправлял своих бойцов. Просил задержать пока грузовик. Взвод второй роты и взвод Красильникова спустившийся с горки встретились в кустах, поймали четырех макисаров с повязками на рукавах и тут же расстреляли, — было за что! На дороге в одном километре от горки нашли два трупа: Шатова и еще одного бойца. Только когда хорошенько присмотрелись узнали… Шуру Жукову, которая, каким то чудом очутилась здесь! Около них валялись сумки полные крупного сочного винограда, выпачканного кровью.

Шатова оставили лежать до утра, только его автомат забрали, а Шуру поднял на руки Саня Красильников, нес ее как ребенка и солдаты его взвода шли по сторонам дороги, потом напрямик по тропе, мимо кустов в сумерках. Так и дошли до землянки, где отдыхал после тяжелых боев командир батальона. Галанин, который диктовал фельдфебелю Раму донесение командиру боевой группы Лангу, не сразу понял что ему говорил фельдфебель Сахаров: молчал, не перебивая, пока догоревшая папироса не обожгла ему пальцы… все-таки понял, что его приказ не был исполнен и что Шурка не уехала и поплатилась за это жизнью.

Вышел наружу, где у входа в землянку стоял Красильников с мертвой Шуркой на руках, помог ему спуститься в землянку и положить на самодельную кровать из ветвей, сложенную накануне мертвым Шатовым. Потом, в то время как Красильников и Сахаров, сняв каски, смотрели молча на тоненькую женщину в форме солдата РОА с рванной раной на груди, продолжал диктовать донесение Раму, который трясущейся рукой записывал в блокнот:

«У вас какая цифра убитых? Сорок семь, зачеркните и напишите сорок девять. Немедленно передайте Бему, что он может присылать грузовик, так как дорога свободна. Дальше: назначить людей рыть братскую могилу, здесь же на горке, для Александры Жуковой отдельную могилу! Кажется все! Можете идти и вы, господа! Ее оставьте! она мне не мешает! Я пока составлю рапорт этому ослу Ланге! Из за него я теряю своих лучших солдат, своих лучших офицеров, своих самых лучших медсестер! Он меня с ума сведет, сволочь!»

Когда все вышли сел на кровать и внимательно посмотрел на восковое лицо с острым носом и голубыми тенями под глазами, которые смотрели на него, как будто, с упреком! Взял за руку тоненького бойца и сказал как ему казалось, про себя, а на самом деле так громко, что его услышали все снаружи, кто ждал, немцы и русские: «Шурочка, голубка моя! почему ты меня не послушалась? Видишь что теперь получилось?» Как будто мертвая могла услышать и ответить ему, который в первый раз ее не выругал за любовь к нему.

***

Рано утром следующего дня, Галанин вернулся в деревню в штаб батальона, что бы на месте по телефону узнать об обстановке на фронте. Адъютант Ланге сообщил, что, каким то образом, противнику удалось захватить Дижон, уничтожив там бригаду генерала Сандерса. Положение становилось очень серьезным, возможно, что вся боевая группа полковника Ланге сидит в мешке, главное, что особенно тревожило полковника Ланга, было совершенное нежелание воевать, как немецких офицеров так и солдат! Галанин выслушал эти неприятные новости, посмотрел на бледного Бема, который слушал тоже по другой телефонной трубке, рассмеялся: «Случилось то, о чем я говорил вчера этим ослам! Мы в мешке. Я ничуть не удивлюсь, если Ланге решит сдаться! Как вы думаете Бем?»

Бем долго молчал, не мог говорить, так волновался, наконец произнес дрожащим голосом: «Я ничего не понимаю… отказываюсь понимать! Где наша славная германская армия? Что случилось? Откуда взялись все эти трусы и предатели?»