Роберт Блох - Царство ночи

• Название: Царство ночи
• Автор: Роберт Блох
• Жанр: Триллер

Роберт Блох (Robert Bloch), автор классических рассказов в жанрах фантастики и «ужасов», лауреат «Хьюго» и «Международной премии фэнтези» — один из создателей триллера. Характерные черты его письма — четкий, лишенный напыщенности, лаконичный язык, использование «кинематографических» приемов, создающих нужную атмосферу, сочетание особенностей «страшного» жанра и детектива, неожиданный, но вполне логичный конец. Его произведения разных направлений — «ужасные», детективные, фантастические, — считаются примером добротной разработки сюжета.

В пятидесятые-шестидесятые годы, время триумфального шествия психоанализа по Америке и повышенного интереса к темной стороне человеческого сознания, Блоху удалось создать моду на сюжеты, ставшие основой для психопатологического триллера. Он смешал приемы классического «horrorstory» и криминального жанра, заменив инфернальных чудовищ маньяками-психопатами и усложнив детективную интригу атмосферными сценами в духе «ужасных» романов. Именно удачное использование подобной тематики принесло ему широкую популярность. После знаменитой картины Хичкока, экранизировавшего его роман «Психопат» («Psycho», 1959), Блох постоянно работал в этом жанре («Psycho-2», 1982, «Night of the Ripper»,1984). «Царство ночи» («Night-world», 1972) — один из лучших образцов триллера. Все усилия автора направлены на то, чтобы его книги читали с неослабевающим интересом, так, как смотрят увлекательный фильм.

---

«Оставьте лекции для студентов». — Баррингер потряс головой, широко зевнул. — «Пойду посплю хоть немного».

После секундного колебания, доктор произнес: «Наверное, я должен вам сказать… Утром я связался с Соутеллом. В Центре помощи ветеранам на Брюса Раймонда заведена карточка».

«Он что, лечился у них?»

«Нет. Но его уволили из армии из-за проблем с психикой, а перед этим он наблюдался у психиатра. Вот все, что мне смогли сообщить по телефону. Сегодня вечером пришлют нам выписку».

«Хорошо».

«Вы так думаете?» — Доктор задумчиво смотрел на него. — «Не знаю, что мы увидим в его истории болезни, но одно ясно уже сейчас. Что бы там ни приключилось с Брюсом, его тогда явно не вылечили. Потому он и попал в лечебницу Грисвольда».

«Вы меня не удивили», — откликнулся Баррингер.

Висенте прищурился.

«Тем не менее вы отправили миссис Раймонд домой».

«Под круглосуточной охраной».

«Ее муж, вероятно, опасный субъект».

«Мы уже прослушиваем ее домашний телефон. Если он вздумает связаться с ней напрямую, встретит достойный прием».

«Вы надеетесь, что он к ней придет, верно? Поэтому и позволили ей уйти. Чтобы использовать как приманку».

«Без комментариев, док».

«Зато у меня есть комментарии. Вы рискуете чужой жизнью».

«Она ведь сама просила нас, помните? И мы следим за ней днем и ночью».

«Если бы вы действительно хотели ее защитить, держали бы здесь».

«Ох, док, ради Бога, отвяжитесь». — Баррингер не спеша поднялся. — «Конечно, безопаснее всего запереть ее у нас. Но в конце-концов мы сейчас говорим всего лишь об одном из жителей города. А три миллиона других? Их никто не охраняет, и звонки не отслеживаются, выходит, любого могут убить. Всех надо как-то защитить, но пока те психи на свободе, опасность грозит каждому».

Доктор Висенте пожал плечами. — «Послушать вас, получается, что кроме лейтенанта Баррингера никто убийцу не ловит. Сколько людей уже задействовано, от Департамента полиции до службы шерифа? Наверное, не одна сотня…»

«И никакой зацепки, так что каждый из них работает вхолостую». — Баррингер качнул головой. — «Я согласен, док, с девушкой мы рискуем, страшно рискуем. Но если она нас выведет на Брюса Раймонда, или на остальных, риск оправдан».

«Ладно». — Висенте двинулся к выходу вслед за лейтенантом. — «Вам надо отдохнуть».

«Да, пойду высплюсь хорошенько».

Так он и сделал.

Карен прислушивалась к ровному гудению кондиционера, переводя взгляд с телефона на примостившегося рядом Тома Дойля.

Телефон — черный, маленький, весь день молчит.

Том Дойль — белый, высокий, и тоже молчит.

Телефон, как всегда, стоит на столике, Том Дойль устроился на софе, но за прошедший час он как-то незаметно вписался в интерьер, стал его деталью, такой же привычной и необходимой, как плоский черный ящичек с трубкой.

Нечего жаловаться, сама напросилась. За все время он не дал ни единого повода тяготиться его молчаливым присутствием. Просто она никогда не думала, что придется сидеть с охранником буквально нос к носу. Спокойно. Он здесь, чтобы тебя защитить, это его работа.

Легко сказать… Дойль не отрывал глаз от журнала, и Карен стала украдкой разглядывать его. Долговязый и тощий, песочного цвета волосы, бледное лицо усыпано веснушками. На вид примерно тридцать пять. Серый летний костюм с отворотами средней ширины. Пиджак в серо-белую полоску, бледно-голубой галстук. Консервативный стиль. Он совсем не похож на детектива.

Карен сдвинула брови. Откуда ей знать, как должен выглядеть сыщик? Она просто насмотрелась телесериалов. Тех самых, где действует неизменный тандем: бывалый, с морщинистым, словно вытесанным из камня лицом, экс-звезда сыскного отдела, олицетворяет мозги, а молодой улыбчивый здоровяк, в прошлом король бензоколонки — мускулы. Под бодрящие ритмы рока, они все время носятся на спортивных машинах по холмам Сан-Франциско.

Но у Дойля спортивной машины не было, а вместо музыки здесь раздается монотонное гудение кондиционера. Однако она сразу почувствовала, что перед ней сыщик. Как только вошел, сразу обследовал дверь, — не вскрыт ли замок. Потом с револьвером в руке обошел всю квартиру, следя за тем, чтобы его подопечная всегда стояла в стороне, на безопасном расстоянии, когда он открывал шкафы, осматривал рамы. Окно в ванной оказалось открытым, и если бы она не сказала сразу, что вчера утром, торопясь на работу, сама забыла закрыть его, Дойль немедленно связался бы с лейтенантом и проследил, чтобы ее доставили в управление. Да, он самый настоящий сыщик, сомневаться не приходится.

Карен переменила позу, потом стала нервно постукивать каблуком о ножку стула, словно отбивала ритм.

Дойль оторвался от журнала. — «Вы вовсе не должны сидеть здесь со мной, миссис Раймонд. Если хотите прилечь…»

«Я не могу заснуть». — чтобы не встретиться с ним взглядом, она сразу отвела глаза, сосредоточила все внимание на телефоне. Брюс, я знаю, ты сейчас где-то недалеко. Ради бога, дай о себе знать!

Негромкий голос полицейского звучал мягко, успокаивающе. — «Не волнуйтесь. Если кто-то позвонит, я не стану брать трубку. Я вас разбужу, и вы сами с ним поговорите».

Да, он знает свое дело! А может, у нее сейчас на лице все написано?

Карен поднялась, изобразила улыбку. — «Спасибо. Я, наверное, действительно прилягу». Она прошла мимо ванной комнаты.

«Миссис Раймонд».

«Да?»

«Пожалуйста, не закрывайте дверь».

Она добралась до спальни. Не закрывайте дверь! Просто замечательно. Даже если я пойду в ванную?

Туда она и отправилась, послушно оставив дверь приоткрытой. По крайней мере, он ничего не увидит из гостиной. Но если подойдет поближе… Господи, хуже чем в тюрьме. Теперь она могла себе представить, каково было Брюсу в лечебнице, — сидеть круглые сутки под надзором, зная, что за ним все время наблюдают.

Брюс, где ты прячешься? Я знаю, что ты приходил ко мне.

Карен знала это, потому что солгала детективу насчет окна. Вчера, прежде чем уйти на работу, она, как всегда, закрыла его.

Оказавшись в ванной, крадучись подошла к стене, все время настороженно прислушиваясь, не доносятся ли из гостиной звуки шагов. Очень медленно и осторожно опустила стекло. Так и есть — на металлической задвижке сверкал ряд глубоких царапин, четко видных на фоне ровной поверхности, покрытой белой краской. Его открыли снаружи.

Карен поняла, что Брюс приходил сюда, как только увидела приподнятую раму: перед уходом она всегда тщательно проверяла, все ли закрыто. Не сумей она тогда мгновенно оценить ситуацию и объявить, что это ее оплошность, Дойл осмотрел бы задвижку и получил вожделенные доказательства.

Карен судорожно втянула в себя воздух. Что это доказывает? Только то, что Брюс забрался в собственную квартиру.

Именно такие мысли мелькнули в ее голове тогда, при виде открытого снаружи окна. Потому она и соврала Дойлу.

Теперь, глядя на глубокие борозды, оставленные в металле взломщиком, ей пришлось признать, что все не так просто. В конце-концов, у Брюса есть ключи от входной двери. Конечно, он мог оставить их в заведении Грисвольда. Когда ее муж прибыл на лечение, он очевидно сдал на хранение свои вещи, а потом, во время бегства, не сумел найти, где их держали. Но стал бы он так рисковать, чтобы попасть в собственный дом?

Тот, кто зарезал Дороти Андерсон забрался к ней сквозь окно в ванной…

А если ее посетил не Брюс? Если здесь был убийца?

Карен повернула в сторону гостиной. Надо все объяснить Дойлю.

Или не стоит? В нерешительности она замедлила шаг и наконец, остановилась возле зеркала.

Нет, сказать правду — все равно, что объявить: раньше она намеренно лгала полиции. Дойль сразу же потащит ее в управление, и придется торчать там взаперти, а значит, никаких новостей, никакой надежды связаться с Брюсом, и тем более увидеть его. Пока она там, он не сможет до нее добраться.

Но когда все-таки доберется, что произойдет?

А если именно он пытался сюда проникнуть — чтобы убить ее?

Нет, Брюс на такое не способен.

Или способен?

Карен застыла, не в силах оторваться от зеркала. Отражение смотрело на нее в упор широко раскрытыми, словно от внезапного изумления, глазами.

Способен он убить меня или нет?

Вот единственный важный вопрос. Она с самого начала упрямо пыталась убедить себя в том, что его не существует. Но теперь придется посмотреть правде в лицо, как сейчас на своего двойника в искрящемся на солнце стекле.

Она знает своего мужа, ей известно, что произошло. Виновен Брюс, или нет?

Карен медленно отошла от зеркала, вернулась к окну, снова приподняла раму. Теперь Дойл не поймет, что на самом деле произошло. Дело сделано. Но она так и не ответила на главный вопрос.