Евгений Габуния - На исходе ночи

• Название: На исходе ночи
• Автор: Евгений Габуния
• Издательство: Литература артистикэ
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

Заглавная повесть книги посвящена борьбе сотрудников органов госбезопасности с уголовно-политическими антисоветскими бандами, действовавшими в Молдавии в первые послевоенные годы. В своей работе автор использовал материалы из архива КГБ МССР, а также беседы с чекистами — непосредственными участниками событий.

Повести «Когда цепь замыкается» и «Ангел пустыни», а также рассказ «Талон к врачу» посвящены ответственной, полной опасности деятельности работников милиции. Обе повести отмечены дипломами на Всесоюзных литературных конкурсах MBД СССР и Союза писателей СССР.

Свои впечатления от поездок со Англии и Испании Евг. Габуния отразил в путевых заметках.

---

В просто, без затей обставленном кабинете директора было много людей. Лица напряженные, сумрачные. Василий Константинович Рощин сидел за своим столом в строгом темном костюме. На лацкане пиджака поблескивала золотая звездочка. «Не успел переодеться, прямо с сессии приехал», — догадался Кауш. Обычно директор наград не носил. Он присмотрелся к озабоченному лицу Рощина и понял, что тот уже все знает. Рассеянно взглянув на следователя, директор сказал:

— Подождите немного, я сейчас, дела неотложные скопились.

Кауш сел в сторонке, чтобы не мешать. Немного погодя кабинет опустел.

— Что вас привело к нам, товарищ следователь? — суховато-официальным тоном спросил директор.

— Василий Константинович, вы, наверное, догадались: я по делу об убийстве бригадира Суховой.

— Да… Такая история… Не верится даже. Замечательная женщина была. Одна из лучших наших работниц, коммунистка, гордость совхоза. Вы только не подумайте, что я так говорю потому, что ее уже нет в живых. Уважали ее люди… Всю жизнь в совхозе трудилась. Мы грамоту ей дали, подарки… С работы она не ушла, да и мы не отпускали. Крепкая еще была, могла трудиться. И вот что вышло. — Директор сокрушенно развел руками. — Невозможно представить…

Невозможно представить. В самом деле, кому мешала скромная немолодая женщина Надежда Сухова, всю жизнь отдавшая мирному крестьянскому труду? Убийство из корыстных побуждений? Скорее всего исключается. Ценностей, если не считать дешевых наручных часов, при ней не было, да и часы остались на руке. Ревность? Если принять во внимание возраст и образ жизни Суховой, и это в основном отпадает. В своей практике он встречался со случаями и позагадочнее. Проявление патологической жестокости, так называемое безмотивное преступление? Наконец, сведение личных счетов, кровавая месть?.. Возможно?.. Но кому выгодно? Этот вопрос задавали еще криминалисты Древнего Рима, а они хорошо разбирались в человеческих душах.

— Василий Константинович, были ли у Суховой недоброжелатели, враги?

Директор задумался.

— Вопрос серьезный. О врагах ничего сказать не могу, а недовольные, конечно, были. Сами понимаете, даже в маленьком коллективе всегда найдутся недовольные, а о большом и говорить не приходится. Вы, надо полагать, поговорите с членами ее бригады. Они лучше других Надежду знали.

СЕДОЙ ЧЕРТ

Еще раньше, до своего визита к директору, Кауш но телефону связался с членами оперативной группы и назначил встречу в сельсовете. От здания дирекции совхоза туда вела улица Лиманная, так хорошо ему знакомая. С левой стороны высилась каменная стена. Он поравнялся с зияющим проломом и недовольно пробормотал: «Хотя бы заделали эту проклятую дыру, надо в сельсовете подсказать». Со дня преступления за каменной стеной прошло уже два года, однако в памяти следователя события тех дней не стерлись. И сейчас они встали перед ним во всех своих подробностях. Острое чувство ненависти к убийце охватило Кауша. Ненависти и собственного бессилия. Негодяй как в воду канул. Попытки возобновить дело никаких результатов не дали. Оставалось положиться на его величество случай и ждать.

Кауш издали узнал Пояту, которого возле сельсовета окружила небольшая группа сельчан. Рядом с ним стоял незнакомый высокий человек примерно его, Кауша, возраста. В отличие от Пояты он был в штатском, однако Аурел догадался, что это и есть майор Мировский. Профессия накладывает свой неизгладимый отпечаток, и Кауш мог почти безошибочно узнать сотрудника милиции среди сотен других людей. Он подошел совсем близко, но его никто не заметил, так все были поглощены беседой. Прислушался. Говорила пожилая женщина с объемистой хозяйственной сумкой в натруженных руках.

— Смотрите, что делается… Девочку загубили, а теперь вот бригадиршу. Я так думаю: не иначе, банда орудует в нашей Покровке. На улицу боязно выйти…

— Не паникуй, Прасковья Мефодиевна, не паникуй, — рассудительно отвечал ей участковый, — ведется следствие, меры принимаются.

— Следствие, меры, — передразнила женщина Пояту. — А того злодея, что девочку погубил, не поймали. Вот тебе и меры. — Она махнула рукой.

Все замолчали. Кауш понял, что селяне согласны с женщиной. Да и что, собственно, можно было возразить. Пока нечего. Не вступая в разговор, Кауш поздоровался и, к облегчению оперативников, пригласил их в сельсовет. Комната депутатов, как всегда в это время, была свободной. Когда все расселись, Поята извлек из кармана брюк огромный красный платок, вытер выступивший на лбу пот и сокрушенно сказал:

— Беда с этими женщинами, прохода не дают.

— Людей понять можно, они встревожены, — как бы рассуждая вслух, произнес Кауш. — Единственный способ положить конец всем судам-пересудам — это вывести преступника на чистую воду. Так что начнем…

Кауш был не совсем точен: члены группы уже «начали», времени не теряли. Они опросили всех, кто работал в тот день в саду. Посторонних людей никто не видел. Значит — свой? Скорее всего. Раны на теле жертвы свидетельствовали о том, что они нанесены человеком, обладающим недюжинной физической силой. Да и для того, чтобы кляп вставить, сила немалая требовалась: Сухова наверняка сопротивлялась. Все говорило за то, что преступником скорее всего был мужчина. Хотя и не обязательно, иногда даже в хрупкой женщине, находящейся в состоянии аффекта, пробуждается огромная физическая сила. Оперативники это знали, однако пока женщин из числа подозреваемых исключили. Круг сузился, и в нем оказались трое: Тимофей Олареску, Григорий Безюк и Петр Краус. Именно их видели между двумя и четырьмя часами возле того места, где нашли труп.

— В каких взаимоотношениях находились они с Суховой? — спросил Кауш.

Мировский ответил:

— Не успели установить, времени мало было.

— Вот мы с вами, товарищ майор, и займемся этим сейчас, а Поята узнает в сельмаге, кто в последние дни покупал папиросы «Север». Встретимся в бригаде вечером.

Бревенчатый домик бригады со всех сторон окружали молодые плодовые деревья. Сам же он прятался в тени старого раскидистого ореха. Под деревом за грубо сколоченным столом сидела молодая женщина и что-то писала. Она подняла голову от стола, улыбнулась уже знакомому ей Мировскому и вопросительно взглянула на Кауша.

— Будьте знакомы, — сказал майор, — это следователь прокуратуры товарищ Кауш. А это — Галина Величко, учетчица, а ныне врио бригадира.

Молодая женщина смутилась:

— Такой должности у нас нет, временно попросили заменить бригадира. Да разве тетю Надю заменишь. Словно мать была она, так ее и называли.

— Если не очень срочная у вас работа, — сказал Кауш, — то мы временно займем вашу комнату. Пригласите, пожалуйста, ваших женщин, нужно поговорить.

Работницы с большой теплотой говорили о бригадире, а некоторые и всплакнули. По их словам, тетя Надя (так в бригаде называли Сухову) была душевной, строгой и справедливой. Своих детей у нее не было, и бригада заменяла ей семью. У бригадира не могло быть врагов — подчеркивали все. Случались, конечно, обиды, но долго на Сухову не обижались, не такой она была человек. Одна из женщин, в цветастом платье и красной, выцветшей на солнце косынке, из-под которой выбивались черные с проседью волосы, понизив голос и оглядываясь на неплотно прикрытую дверь, рассказала:

— Уже после того, как убили нашу бригадиршу, встретила я возле сельмага Олареску Тимофея, охранника садов. Он и говорит: «Знаешь, Мелания, кто вашего бригадира на тот свет отправил?» Я даже оторопела. Кто, спрашиваю? — «Седой черт», — отвечает. И рассказывает: повстречался, значит, он с Надеждой недавно, возле сельмага, он там все время крутится… известно, почему. Помог ей поднести сумку и спрашивает: «Как поживаете, тетя Надя?» Она отвечает: «Хорошо все, пенсию недавно оформила, но работаю. Только вот этого черта седого побаиваюсь».

— Какого именно черта? — задал вопрос Кауш.

— Тимофей говорит, что спрашивал. Не сказала.

Когда Мелания ушла, Кауш повернулся к Мировскому:

— Показание любопытное, но зыбкое какое-то. Возможно, спьяну наболтал этот охранник, не зря же он возле магазина торчит.

— Частный детектив… — улыбнулся Мировский, — фигура известная. Но проверить не помешает.

— Не помешает, конечно, однако седых мужиков вон сколько, и в совхозе, и в Заднестровске. Я вот тоже скоро совсем поседею, — пошутил следователь.

— Мы с бригады начнем, а там видно будет.

Единственным седым в полном смысле этого слова мужчиной в бригаде оказался Григорий Гонца. Именно он косил сено поблизости от того места, где нашли труп. Сильвия Караман вспомнила:

— Проходила я мимо и еще крикнула: «Дед косит, баба вяжет».

— А что же это за баба снопы вязала? — в тон ей спросил Кауш.