Александр Авдеенко - Граница не знает покоя

• Название: Граница не знает покоя
• Автор: Александр Авдеенко
• Издательство: Книжно-журнальное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1958

---

И с той поры стал гордиться своей боевой специальностью молодой матрос. А гордость такую мичман считал также необходимым качеством. И, наблюдая сейчас за Гогоберидзе, уверенно подумал: «Постигнет. Будет настоящим мотористом».

В задраенном по-походному моторном отсеке щекочуще пахло горячим металлом, маслом и чуть-чуть — выхлопными газами.

Маслянистый, жаркий от работы двигателей воздух отсека пронизывали струи другого — холодного, солоноватого. Видимо, там, наверху, здорово свежело.

Вдруг потянулись цепи, шевельнулись рычаги управления — дизеля взревели, резко толкнув катер вперед. На приборной доске ярко вспыхнул цветной сигнал, пронзительно залаял звонок. В днище катера, поддав его, со злобной силой ударила волна. Гогоберидзе не удержался и упал на серый корпус двигателя. Привстав, мичман потянулся к рычажкам, чтобы довести обороты дизелей до предела, но в этот момент катер с такой яростью ударился о следующую волну, что мичмана отшвырнуло от управления и бросило в угол. Удар, фиолетовая вспышка в глазах, тьма…

Очнулся Саблин от жгучей боли. Голова его лежала на коленях матроса. Свинцово-тяжелую, ее нестерпимо ломило, глаз закрывал какой-то лоскут, с которого на лицо текло что-то теплое. Мичман облизнул губы — солоно.

— Доложи на мостик! — крикнул Гогоберидзе выбежавшему из кормового отсека мотористу Савельеву.

— Отставить! — озлился мичман. — По местам стоять. Сам выберусь.

Цепляясь за поручни, мичман с натугой встал, попытался подняться по трапу и не смог — на такой волне это и здоровому было не просто. Сдался:

— Вызвать на вахту старшину Федяева.

— Есть!..

Выполняя приказ, Гогоберидзе нашел удобную форму:

— Товарищ капитан-лейтенант, мичман Саблин поранился, вызывает на вахту старшину Федяева.

— А что с ним?

— Не знаю, спит, наверно…

— Я про мичмана спрашиваю.

— Простите пожалуйста, товарищ капитан-лейтенант, я не понял. Товарищ мичман лоб головы побил. Вва! — кровь бежит, совсем плохой…

Командир, машинально сколупнув с бровей льдинки, подумал: «Что же делать?..» Специальность лекпома на катере совмещал старшина Гусак, а ему впору самому помощь оказывать — так закачало. Капитан-лейтенант наклонил занемевшее от стужи лицо к горловине, ведущей в рубку:

— Старший лейтенант Санаев, окажите помощь раненому мичману… И неофициально добавил: — Петр Васильевич, ты же в этом маленько разбираешься…

— Есть оказать помощь…

Вслед за потоком холодного воздуха в моторное отделение скользнули старший лейтенант и старшина I статьи Федяев. Раскрывая медицинскую сумку, офицер склонился к мичману, приподнял на его лбу бело-красную подушечку индивидуального пакета.

— Что с вами?.. Эка, батенька, угораздило! — причмокнул Санаев и поспешил к связи с мостиком…

Выслушав офицера, командир сбавил ход катера до малого, распорядился!

— Рулевой Гриценко, на мостик!.. Старшина Голубев с подвахтенными — наверх! Очистить палубу, навести шторм-леер, доставить мичмана в мою каюту.

Ночью не только развело волну, но и сильно похолодало. Море штормило. Дуя с северо-востока, ветер достигал порывами семи-восьми баллов. Мокрый снегопад перешел в крупу. Ударяя на ухабах в бортовую скулу катера, волны щедро захлестывались на палубу, обдавали брызгами рубку, турели пушек, люки, а ветер с присвистом леденил их. Палуба, антенна, леера, рубка и пушки уже не раз обволакивались мутным стеклом льда, не раз матросы счищали его, чудом удерживаясь на зыбкой скольжине палубы.

Особенно доставалось комендору Андрееву. Не раз уже менялись вахты, а он бессменно берег один обе пушки. Старшину Гусака нельзя было выпускать на палубу, но пуще того, нельзя допустить выход вооружения из строя. Боеспособность пограничного корабля в дозоре не может зависеть от каприза стихии — это закон, долг и честь корабля. И матрос-комендор, — обвязавшись концом, пробирался от пушки к пушке, не жалея ни рук, ни масла, ни спирта. И пушки были готовы в любой момент прошить огневой строчкой любое судно-нарушитель, если оно не подчинится добром.

— Действуйте, — подал знак капитан-лейтенант взлетевшему на мостик Гриценко, и тот сразу понял: надо повести катер так, чтобы его как можно меньше валяло.

На палубе все было сделано быстро, люди спустились в моторный отсек за мичманом и… обнаружили возле него старшину Гусака. Как он поднялся с койки и добрался туда, никто не заметил, но факт оставался фактом: хоть и зеленый, сам больной, но лекпом был на должном месте — возле раненого товарища.

Осмотрен мичмана, Гусак обработал рану, вернул свисавший со лба лоскут кожи на его место и даже сумел наложить скрепки. Старшине помогал офицер. Когда товарищи спустились — Гусак уже заканчивал повязку.

Мичману помогли добраться до каюты, уложили.

Снова взревели моторы и катер рванулся по водяным ухабам в холодную злую ночь. Служба оставалась службой. Но почему командир вдруг послал свой корабль полным ходом? Куда? Зачем?..

Этому предшествовало вот что.

В полночь с берега поступила радиограмма. Из дивизиона сообщили: синоптики дают штормовое предупреждение. Катеру ТК-812 приказано передать охрану границы высылаемому в море сторожевому кораблю и возвращаться на базу.

Приказание шло от комдива капитана I ранга Конеева.

Приказ не обсуждается. Но обдумать-то его можно. Капитан-лейтенант Золотов молодой годами, но уже просоленный моряк, имел собственное суждение о синоптиках и о погоде. Ряд проверенных признаков говорил ему, что сегодня от моря ждать чего-либо особо опасного нечего. Ну, поштормит маленько — и все.

Как пограничник он знал, что именно в такую погоду и нужна особая бдительность. Шторм с осадками, да еще ночью, очень удобная нарушителям погода: сторожевая служба усложнена, есть шанс проскочить, а в случае задержания — «извините; штормуем, сбились с курса, заблудились…»

Как командир, непосредственно видящий обстановку на море, Золотов сразу прикинул, сколько времени потребуется кораблю на то, чтобы прийти и сменить его. Выходило — не час не два. А к тому времени, возможно, и погода наладится, и, наконец, как коммунист капитан-лейтенант подумал и о том, во что эта смена обойдется государству. А чего будет стоить людям? Ведь корабль только вечером пришел из многодневного плавания, и команда его заслужила отдых.

Коммунистов на катере было двое. Как командир Золотов уже принял решение, но как партиец хотел узнать, имение второго коммуниста. Он вызвал мичмана Саблина.

— Конечно, — согласился тот, — какие могут быть разговоры? Команда только довольна будет. А на хлопцев наших надеяться можно. Ох, и холодно тут у вас!..

Золотов радировал в штаб дивизиона: «К смене готов…» — и четко изложив свои соображения по обстановке, закончил донесение: «…Прошу командира дивизиона разрешить катеру продолжать несение службы по охране границы. ТК-812, Золотов».

Диктуя радиограмму, капитан-лейтенант видел перед собой командира дивизиона — моложавого, щедро посеребренного сединой пограничника со спокойными умными глазами. Ему всегда можно высказать свои соображения, — он не разгневается, не оборвет подчиненного: «не рассуждать!», а спокойно выслушает и оценит по достоинству. Правда, если суждения твои краснобайские — лучше вторично не соваться.

Отпет пришел не сразу — спокойный и лаконичный: «Добро. Конеев».

Катер продолжал патрулировать границу.

На мостике чуть освещенная картушка компаса бросала едва заметный отсвет на покрасневшее, мокрое лицо рулевого в обледеневшем шлеме, да циферблаты приборов на щитке фосфоресцировали зеленовато-голубоватыми светлячками. Напрягая зрение, Золотов едва различал фарфоровый изолятор антенны в полутора метрах перед собой. А дальше вокруг — тьма, просматриваемая только локатором.

Так прошел час, другой, третий…

Радио принесло новую весть. На этот раз — от заместителя командира дивизиона по политической части подполковника Талого: «Командиру ТК-812. Рыбаки поселка «Устье» встревожены пропажей моторной лодки с детьми. Ориентировочно лодка находится в районе квадрата Д-2-И. Следуйте туда на розыск. Результат сообщите. За командира дивизиона. Талый».

Указанный квадрат находился у границы, и катер только что его пересек. Никакой лодки обнаружено не было. Но лодка не такая уж крупная и контрастная «цель», чтобы ее непременно обнаружил локатор, да еще при штормовой волне. Кроме того, пройти — это еще не значит обследовать.

— Право — на сто восемьдесят, — скомандовал Золотов рулевому.

Кренясь и еще больше мотаясь, катер повернул и лег на обратный курс. Командир толкнул рычажки управления моторами — катер рванулся вперед на розыск ребят и… Гогоберидзе доложил о ранении мичмана.

…До квадрата Д-2-И оставалось три с половиной мили, когда радиометрист доложил на мостик, что позади катера обнаружена «цель», движущаяся через границу — к берегу.