Курбандурды Курбансахатов - Сто монет (роман и повести)

• Название: Сто монет (роман и повести)
• Автор: Курбандурды Курбансахатов
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1985

Произведениям Курбандурды Курбансахатова свойственно глубокое отражение жизни туркменского народа, его прошлого и настоящего. Яркие зарисовки нравов в его произведениях сопровождаются глубокими раздумьями о проблемах современного мира.

---

— Мне ваша тактика ясна!.. — замахал рукой Ханов. — Скажите прямо, что хотите всё сгладить — и точка!

— Знаете что, раз очередь дошла до меня, давайте этот разговор приурочим к более подходящему случаю, — сказал секретарь райкома и поднялся. — Что ж, товарищи, — обратился он ко всем, — из сказанного тут сегодня урок один — никогда не поступайтесь ни человечностью, ни интересами коллектива. Будьте здоровы.

Когда Карлыев и Ханов вышли из правления «Хлопкороба», был уж поздний вечер.

Провожая гостей до машины, Шасолтан спохватилась:

— Чуть не забыла, товарищ Карлыев. Всё хочу спросить у вас об одном деле. Вот вы говорили, ни в коем случае не поднимать целину, не прокопав дренажного коллектора. Ни гектара!

— Это не я говорю. Таково постановление правительства.

— В том-то и дело! Но когда товарищ Ханов ездил в пустыню, он отдал нашим механизаторам несколько иной приказ.

— Какой же?

— Он сказал: плюньте на коллектор и поднимайте побольше целины. Чьё распоряжение мы должны выполнять?

— Разумеется, правительства! — Карлыев протянул руку девушке. — Всего вам доброго!

Когда машина выехала из посёлка и помчалась по шоссе в город, Карлыев, сидевший рядом с шофёром, обернулся и спросил:

— Как это получилось, товарищ Ханов? Насчёт коллекторов.

— Я так распорядился не удовольствия ради. Колхозники не успевают, вот я и…

— Напрасно вы это сделали. Мелиорация — вопрос государственной важности. Прежде чем отдавать такой приказ, надо было хотя бы посоветоваться.

— С кем? С вами?

— Неплохо бы и со мной. А кроме меня есть бюро райкома. Поймите же, что земли, засеянные без дренажа, в лучшем случае будут пригодны год, от силы два, а на третий вместо хлопчатника покроются солью. Вы рассуждаете по принципу: пусть день, да мой! А нам приказано заботиться о многолетних и стабильных урожаях.

— А как быть, если сочетать и то и другое не удаётся?

На другой день в кабинете секретаря райкома спор этот разгорелся с новой силой. Но теперь уже не с глазу на глаз, а в присутствии Сергеева.

— Мы и без того потеряли немало посевных площадей, — продолжал втолковывать Ханову необходимость дренажа Карлыев. — И только по вине проходимцев, ничуть не заботившихся о земле я воде, а гнавшихся за личной славой!.. Вы знаете, с какими расходами связано оздоровление этих площадей?

— Уж не хотите ли вы сказать, что я тоже проходимец и гонюсь за славой!

— Я хочу сказать, что земля — народное богатство и если мы как следует не задумаемся над судьбою этого богатства, не позаботимся о его будущем, то, хотим мы того или не хотим, и вы и я, — все мы попадём в число таких проходимцев. И народ никогда не простит нам этого. Вот почему, товарищ Ханов, вам придётся поехать и самому отменить приказ, который вы дали.

— Я так и знал, что вы захотите меня унизить, — зло произнёс Ханов.

Сергеев, который с самого начала следил за спором молча, наконец, не выдержал:

— Товарищ Ханов! — спокойно произнёс он. — Почему вы обо всём говорите применительно к себе? «Я», «меня»…

— Законный вопрос! — поддержал Сергеева секретарь райкома и продолжал: — Ваша основная ошибка, товарищ Ханов, по-моему, в этом и заключается. А ведь времена безответственного своеволия давно миновали. И хозяйство теперь развивается на научной основе. Вот вы уже больше двух лет работаете председателем исполкома, так что пора бы вам осознать эту простую истину. Честно говоря, у меня иногда создаётся такое впечатление, будто вы слишком поглощены совершенно недостойной проблемой: кто должен занимать в районе первое место — Ханов или Карлыев? Я вовсе не хочу вас обидеть, но мне порой кажется, что ваша фамилия начинает оказывать воздействие на ваш характер. И ваше поведение на людях, и ваша манера разговаривать с подчинёнными, даже ваша привычка сидеть развалясь — всё это напоминает не столько советского работника и коммуниста, сколько грозного хана, высокомерного бека. Как ни смешно это звучит в наши дни, но вам хочется утвердить себя в качестве «хозяина района». Но ведь подлинный хозяин района — не вы, и не я, а народ. А руководят районом партийная организация и советская власть. Если вы не поймёте этого, вам всё труднее будет находить с людьми общий язык. Вот и наш вчерашний визит в «Хлопкороб» получился из-за этого не особенно удачным.

— Вы кончили? — гневно сверкнув глазами, спросил Ханов.

— Ещё минуту терпения!.. В последнее время я много думаю о вас. Вы человек энергичный и беспокойный. Вам словно неведома усталость. Вы способны за один день объехать весь район. Откровенно говоря, тут мне за вами не угнаться. Я и дня не выдержал бы в таком напряжении. Но при этом вы ни к кому не прислушиваетесь, никому не доверяете и стараетесь всё делать сами. Словом, товарищ Ханов, пора нам спокойно посидеть и по-товарищески, как коммунист с коммунистом, обменяться мнениями, чтобы понять друг друга. Иначе работать нам вместе с каждым днём будет всё труднее и мы только нанесём ущерб делу. Вот что я хотел вам сказать.

— Я понимаю ваши намерения… — побледнев, заговорил Ханов. — Вы хотите меня выжить отсюда, а роль исполкома в жизни района свести к нулю. Сравнивая меня с ханом и с беком, вы мечтаете превратить меня в послушного мальчика на побегушках. Но это вам не удастся.

— И снова вы ошибаетесь, товарищ Ханов. Речь идёт не об ограничении деятельности исполкома, а напротив — об усилении…

— Всё ясно, товарищ Карлыев. Хоть я и не кончал академию, но скрытая суть ваших домогательств мне понятна. И давайте оставим этот мнимо товарищеский тон. Всё равно теперь мы уже не договоримся. Этот вопрос придётся решать в более высоких инстанциях. Надеюсь, Центральный Комитет разберётся, кто здесь хан, а кто работник.

XXVI

Стоял погожий, ясный день. Таким же хорошим было и настроение в колхозе «Хлопкороб». Сегодня справлял свадьбу своего сына Тойли Мерген. Всем хотелось побывать на этом торжестве, всем хотелось разделить радость с уважаемым человеком.

Поскольку к свадьбе заранее не готовились — некогда, было, — каждый гость предлагал свои услуги. Разряженные девушки во главе с Шасолтан наводили чистоту в большой комнате, чтобы достойно встретить невесту, которую привезёт из города Аман. Парни были озабочены обедом. Разгладив усы, Акы копал большую яму для очага. А его мать, старая Боссан, мыла казан, чтобы поставить плов. Зятья Тойли Мергена, засучив рукава, свежевали одну овцу за другой. Счетовод Аннагельды проворно насыпал заварку в разноцветные чайники и вертелся вокруг огромного бухарского самовара, а братья Юсуп и Ахмед, отирая пот, рубили саксаул.

И у женщин хватало работы. Жена Гайли Кособокого, тётушка Дурнабат, увела пятерых старух в виноградную беседку и заставила всех месить тесто для пресных чуреков. Ещё четыре старухи поддерживали огонь в четырёх тамдырах.

Нашлось дело и для таких слабосильных, как Оразмамед. Хоть и пришлось ему уступить место в кассе своей жене, а самому собирать хлопок, он обиды на Тойли Мергена не держал и со всем усердием крошил лук. А заместитель бригадира, проворный Нобат, носился на своём мотоцикле с коляской между домом и магазином. Выгрузив в очередной раз покупки, он развёл руками и засмеялся:

— Тойли-ага, если ещё не расщедритесь, то все — карман пуст.

— Выкладывай, Тойли, выкладывай! Если не сегодня, когда же тебе быть щедрым! — хохотал распорядитель свадьбы Эсен Сары.

— Ты за Тойли Мергена не хлопочи, лучше скажи, как твой живот? Втягивается понемножку? — решил подшутить над Эсеном Дурды Кепбан.

— Сам видишь, какой я лёгкий стал, того гляди, на воздух взлечу.

— Ну раз так, хорошо бы тебе слетать за бахши. Сегодня без песни не обойтись.

— Молодец, что напомнил. А транспорт найдётся?

— Вон машина Аннагельды. Садись и жми!

— Кого и куда ты посылаешь, Дурды-хан? — вырос из-под земли подвыпивший Гайли Кособокий.

— Не посылаю, Гайли-ага, а прошу Эсена Сары привезти бахши.

— Песенки хочешь послушать?

— Да, все мы хотим послушать песни. Вы разве не знаете, что ваш племянник женится?

— Знаю, всё знаю! — Гайли Кособокий качнулся и, чтобы не упасть, схватился за плечо Дурды Кепбана. — Только ты мне скажи, для чего ты собрал всех аксакалов и напустил их на меня? Почему все взялись меня поучать?

— А что, Гайли-ага, если мы отложим этот разговор?

— Нет, Дурды-хан! — Гайли порылся в карманах в поисках курева, но, ничего не найдя, обнял Дурды Кепбана за шею и продолжал: — Я вам всем покажу! Напишу в Ашхабад, а не поможет — в Москву!

Тётушка Дурнабат, завидев растрёпанную шапку мужа, лишилась покоя. Она разделала тесто на лепёшки, стряхнула с платья муку и, бросив одной из женщин: «Ступай пеки, я сейчас подойду», направилась к Гайли.