Дмитрий Магула - Fata Morgana

• Название: Fata Morgana
• Автор: Дмитрий Магула
• Жанр: Поэзия
• Год: 1963

Дмитрий Магула (1880–1949) — русский поэт, переводчик «первой волны» эмиграции, ее североамериканской ветви. В 1925 г. вместе с Г. Голохвастовым, Ильяшенко и Христиани издал в Нью-Йорке коллективный литературный сборник «Из Америки». В этом сборнике напечатано 42 стихотворения Д. Магулы. Автор трех сборников стихов. Свой первый поэтический сборник он подготовил к печати, когда ему исполнилось пятьдесят лет. Вместе с Е. Антоновой, А. Биском, Г. Голохвастовым, В. Ильяшенко. Г. Лахман, К. Славиной, М. Чехониным и другими русско-американскими поэтами участвовал в сборнике «Четырнадцать» (Нью-Йорк. 1949).

В основе данной электронной публикации — третий и последний сборник поэта — «Fata Morgana» (Нью-Йорк, 1963). Электронную публикацию дополняют также избранные стихотворения из других сборников Д. Магулы.

Орфография и пунктуация в основном приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

---

Красота

Разве ты, слепец глухой,
Видел краски, свет и тени?
Слышал звуки песнопений?
Что зовешь ты Красотой?

Только чудо нас чарует,
Что творит наш слух иль взор.
Нужно чудо: до тех пор
Красоты не существует…

Неземную красоту
Излучают не соборы,
Это наши слух и взоры
Претворяют явь в мечту:

Там в цветные окна льется
Пылью радужною свет,
И душа на гимн в ответ
Светлым гимном отзовется

Глаза

Для вас, кто верит в силу колдовства,
Я долгое молчание нарушу:
Я уловил неслышные слова,
И тайна глаз мне заглянула в душу.

То было в парке, где цвела сирень…
Широкий склон к реке спускался круто.
Я был один. И в этот майский день,
Казалось, мир, прислушался к чему-то.

Навстречу солнцу с юга шла гроза,
А выше был лазурный свод небесный,
И в синем небе — черные глаза…
Чей это взор — живой, но бестелесный?

Лица не видел. Но, как луч, проник
До сердца мне тот взор необычайный!
За мной следил как будто чей-то лик,
Но он был скрыт, неведомый и тайный.

И я услышал женский голос… Нет!
Не голос — мысли, что струились внятно:
Они дошли, беззвучные, как свет,
До разума из дали необъятной…

Я был так юн… Еще не знал любви.
Но в этот день я полюбил впервые:
Горел огонь божественный в крови,
И наяву я видел сны живые!

А мысли шли: — «Мы встретимся с тобой
И никогда не будем одиноки…
Я знаю: так предрешено Судьбой!
И я пришла, предупреждая сроки,

Сказать тебе, что из страны в страну
Я за тобой пойду неутомимо,
Сказать тебе, что я не обману
И не пройду при встрече нашей мимо!»

— «Я буду ждать!» — я крикнул ей в ответ:
«Приди! Я жду! И свой обет исполни!»
Но в этот миг закрыли тучи свет,
И хлынул дождь при блеске ярких молний.
………………………………………………….

Я помню все… Была гроза… С тех пор
Промчались годы. Их прошло немало…
Но в памяти храню я вещий взор
И не забыл, как сердце трепетало!

Ее глаза я видел не в бреду!
Я верю им и ей на зов отвечу…
Она придет! И каждый день я жду,
Что я ее в толпе сегодня встречу…

У маяка

Под горой колыхался туман,
По горе загорелись огни,
А вдали предо мной — Океан,
А вдали — невозвратные дни…

Я в те дни был в далеких морях,
Где мой бриг шел на всех парусах…
Много видел я зорь в янтарях,
Много звезд на чужих небесах.

Были бури и дни непогод,
Было много подводных камней,
Где тонул не один мореход,
Не дойдя до родных пристаней…

Наш маяк высоко… С каланчи,
Вижу, красный и белый огни,
Чередуясь, мелькают в ночи,
Точно в жизни мелькавшие дни…

Пророчество (Суббота, 23-го мая, 1959 г.)

Огнями звезд усеян небосвод.
Земля летит в необозримом мире,
И через час наступит Новый Год…
А я — один в своей пустой квартире.

Приветствовать готовится январь
Вновь эту ночь в ее немом полете,
И на столе мой новый календарь
Уже лежит в зеленом переплете…

Мелькнула мысль: что, если загадать?
Я наугад свой календарь раскрою
И, может быть, охранную печать
Сорву с того, что решено Судьбою…

Пророчество укажет точно день.
Быть может, смерть отмстит за долголетье?
На белый лист мой палец бросил тень…
Там было: май, суббота, двадцать третье.

«Беззвучными аккордами полна…»

Беззвучными аккордами полна,
Какой-то музыкой нездешней
Душа ответствует, на плен обречена…
А сердце бьется все поспешней.

Душа дрожит, трепещет, как струна,
Томясь в оковах тесных тела…
Но ей привиделось, что улетит она
Навстречу счастью без предела!

«Сквозь тучи луч победный глянул…»

Беззвучными аккордами полна
И хлынул животворный свет;
Очнулся дух мой и воспрянул,
Смеясь и радуясь в ответ…

Хочу запомнить миг лучистый!
На сердце, память, сбереги
И мой порыв безгрешно-чистый,
И эти звонкие шаги:

Как будто я, смиренный инок,
Внимая ангельской трубе,
Иду в тени лесных тропинок
Навстречу солнечной Судьбе!

«Надежды все разбиты вдребезги…»

Надежды все разбиты вдребезги,
Все до конца рассудком взвешено,
Не видит взор в померкшем небе зги,
И сердце бьется, бьется бешено!..

В былые дни любовью пламенной
Все было ласково овеяно…
Теперь душа в темнице каменной,
И чувство светлое осмеяно.

Моей душе, печальной узнице,
Пути к спасенью не указано,
Но мысль, как молот в дымной кузнице,
Звенит о том, что мудро сказано:

Весь мир наш — только тень видения,
Хранимая на дне сознания,
А там — за таинством забвения —
Нет ни печалей, ни страдания…

Три плача

Как горько плакали мы в раннем детстве нашем:
Навзрыд из-за обид в какой-нибудь игре!
Но так легко забыть обиды детворе:
Мы нянчим кукол вновь и нашей шашкой машем…

Есть в мире плач иной, когда пришла гроза,
И умер человек так горячо любимый…
Ты можешь пережить удар неотклонимый, —
Его нельзя забыть! И слезы жгут глаза!..

И третий плач о том, что жизнь дала так мало,
Что в прошлом — ничего, что молодость ушла,
Что счастья не было, что жизнь сгорит дотла, —
То самый плач, когда и слез не стало.

«Остерегайся слов… Пусть нас чарует речь…»*

Мысль изреченная есть ложь…

Тютчев.

Остерегайся слов… Пусть нас чарует речь
В устах вождя, пророка и поэта;
Пусть мысль свою мудрец спешит в слова облечь,
Чтоб эта мысль не умерла для света, —

Но сердце ждет тепла… Немым очам дано
Его согреть; а речь — ненужный лепет.
У сердца — свои язык: без слов поймет оно
И трепетом откликнется на трепет.

Слова так вкрадчивы: на них сеть лжи печать;
Они придут, чтоб чувства затуманить.
Словами так легко встревожить, испугать…
Не надо слов: словами можно ранить.

Гранада[3]

На праздник солнца в этот день погожий
Я был сегодня в мир широкий зван;
И надо мной, с драконом древним схожий,
Высоко в небе шел аэроплан…[4]
Кругом тот мир, родной мне, где я дома,
Где это солнце радость в душу льет,
Где гордость сердцу потому знакома,
Что в небе реет дерзкий самолет!
И я смотрел, не опуская взора,
На вольных птиц, на этот полукруг
Синевших гор, где дальний гул мотора
То нарастал, то замирал…И вдруг —

Открылась дверь церковного притвора,
И я, пришелец, в глубь иных времен
Иду один под сводами собора,
Средневековьем вновь заворожен.
Да, предо мной собор моей Гранады,
Где каждый камень мне давно знакомь,
Где памятны тяжелые лампады
И стройных арок стрельчатый излом…
Я узнаю весь храм многоколонный!
В цветные стекла льется свет, и глаз
Чарует снова кроткий лик Мадонны,
Которой здесь молился я не раз…
А в Королевской мраморной Капелле,
Где погребен Католик-Ферлинад,
У их могил, ему и Изабелле[5],
Кладу поклон я, как испанский гранд[6],
И ухожу… Под сводом внешних арок
В прохладный сумрак погружен портал;
Но дальше свет так нестерпимо ярок,
Что воздух весь от зноя трепетал!
И в этом блеске по ступеням храма
Ко мне идут — за ними я следил —
В мантилье белой молодая дама
И юноша во всем расцвете сил.
Но почему же с губ моих невольно
Ревнивый вздох сорвался? Почему,
Пусть на мгновенье, сердцу стало больно?
И в этот миг, что вспомнилось ему?
Где мы встречались, я и эти двое?
Их черная ко мне шагает тень,
А их одежды, в самом их покрое,
Так непривычны взору в этот день…
Кто эти двое? Зорко и пытливо
Со странным чувством я смотрю на них:
На девушку с осанкой горделивой
И на него… Кто он? Ее жених?
Они все ближе… Точно околдован,
Я не могу припомнить до конца,
Но сознаю, что я Судьбой с ним скован,
Что помню я черты ее лица!..
Замедлив шаг, с поклоном я учтиво
Даю дорогу девушке и жду;
А юноша проходит торопливо
И, тень свою отбросив, на ходу
Кладет ее у ног моих на плиты…
Она с моей сливается в одно,
И мысль мелькает: точно так же слиты,
И наши жизни — две в одно звено.
Я оглянулся… Он, я вижу, тоже
Мне бросил взгляд при входе в самый храм.
Его лицо так на мое похоже!
Блеснула мысль: но это я, я сам!
………………………………………

Не может быть! Мне снится! Что со мною?
Судьба, я знаю, позволяет нам
Пройти лишь раз дорогою земною
От прошлого к грядущим временам…
А я, живой, преодолев преграды,
Свой след вплетая в сеть минувших встреч,
У врат собора, здесь, в стенах Гранады,
Свой прежней путь как мог я пересечь?
Невольный страх… Но, если страх возможен
В моей груди, — я все еще живу!
Двоится жизнь, и разум мой встревожен:
Двойник и я, мы оба — наяву!
Я помню… да! Разгром постиг Армаду[7],
И, чудом спасшись с нашим кораблем,
Я возвратился, раненый, в Гранаду,
Обласканный за службу королем…
И, вот, я вновь с невестою моею —
Нас обручил старик Филипп Второй[8],
Но памяти поверить я не смею,
Не смею верить сказке колдовской!
Я — в двух веках! Сошлись чудесно вместе
С грядущими былые времена…
Сейчас я здесь… Я обручен невесте,
И доля счастья щедро нам дана…
И мне ли жить опять анахоретом?
Вернусь ли я в тот мир, совсем иной,
Покинув все, что дорого мне в этом,
Забыв все то, что было здесь со мной?
Кто даст ответ? Меж миром тем и этим
Прошли столетья: триста с лишним лет[9]!
Мы, смертные, на это не ответим…
Прошли века? А если… если нет?
…………………………………….

Иду и знаю: вновь за темным бором
Сейчас увижу мост, а за мостом
Дорогу нашу, где — над косогором —
Стоить родной, такой знакомый, дом…

Отшельник