Дмитрий Магула - Fata Morgana

• Название: Fata Morgana
• Автор: Дмитрий Магула
• Жанр: Поэзия
• Год: 1963

Дмитрий Магула (1880–1949) — русский поэт, переводчик «первой волны» эмиграции, ее североамериканской ветви. В 1925 г. вместе с Г. Голохвастовым, Ильяшенко и Христиани издал в Нью-Йорке коллективный литературный сборник «Из Америки». В этом сборнике напечатано 42 стихотворения Д. Магулы. Автор трех сборников стихов. Свой первый поэтический сборник он подготовил к печати, когда ему исполнилось пятьдесят лет. Вместе с Е. Антоновой, А. Биском, Г. Голохвастовым, В. Ильяшенко. Г. Лахман, К. Славиной, М. Чехониным и другими русско-американскими поэтами участвовал в сборнике «Четырнадцать» (Нью-Йорк. 1949).

В основе данной электронной публикации — третий и последний сборник поэта — «Fata Morgana» (Нью-Йорк, 1963). Электронную публикацию дополняют также избранные стихотворения из других сборников Д. Магулы.

Орфография и пунктуация в основном приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

---

«Остерегайся слов… Пусть нас чарует речь…»*

Мысль изреченная есть ложь…

Тютчев.

Остерегайся слов… Пусть нас чарует речь
В устах вождя, пророка и поэта;
Пусть мысль свою мудрец спешит в слова облечь,
Чтоб эта мысль не умерла для света, —

Но сердце ждет тепла… Немым очам дано
Его согреть; а речь — ненужный лепет.
У сердца — свои язык: без слов поймет оно
И трепетом откликнется на трепет.

Слова так вкрадчивы: на них сеть лжи печать;
Они придут, чтоб чувства затуманить.
Словами так легко встревожить, испугать…
Не надо слов: словами можно ранить.

Гранада[3]

На праздник солнца в этот день погожий
Я был сегодня в мир широкий зван;
И надо мной, с драконом древним схожий,
Высоко в небе шел аэроплан…[4]
Кругом тот мир, родной мне, где я дома,
Где это солнце радость в душу льет,
Где гордость сердцу потому знакома,
Что в небе реет дерзкий самолет!
И я смотрел, не опуская взора,
На вольных птиц, на этот полукруг
Синевших гор, где дальний гул мотора
То нарастал, то замирал…И вдруг —

Открылась дверь церковного притвора,
И я, пришелец, в глубь иных времен
Иду один под сводами собора,
Средневековьем вновь заворожен.
Да, предо мной собор моей Гранады,
Где каждый камень мне давно знакомь,
Где памятны тяжелые лампады
И стройных арок стрельчатый излом…
Я узнаю весь храм многоколонный!
В цветные стекла льется свет, и глаз
Чарует снова кроткий лик Мадонны,
Которой здесь молился я не раз…
А в Королевской мраморной Капелле,
Где погребен Католик-Ферлинад,
У их могил, ему и Изабелле[5],
Кладу поклон я, как испанский гранд[6],
И ухожу… Под сводом внешних арок
В прохладный сумрак погружен портал;
Но дальше свет так нестерпимо ярок,
Что воздух весь от зноя трепетал!
И в этом блеске по ступеням храма
Ко мне идут — за ними я следил —
В мантилье белой молодая дама
И юноша во всем расцвете сил.
Но почему же с губ моих невольно
Ревнивый вздох сорвался? Почему,
Пусть на мгновенье, сердцу стало больно?
И в этот миг, что вспомнилось ему?
Где мы встречались, я и эти двое?
Их черная ко мне шагает тень,
А их одежды, в самом их покрое,
Так непривычны взору в этот день…
Кто эти двое? Зорко и пытливо
Со странным чувством я смотрю на них:
На девушку с осанкой горделивой
И на него… Кто он? Ее жених?
Они все ближе… Точно околдован,
Я не могу припомнить до конца,
Но сознаю, что я Судьбой с ним скован,
Что помню я черты ее лица!..
Замедлив шаг, с поклоном я учтиво
Даю дорогу девушке и жду;
А юноша проходит торопливо
И, тень свою отбросив, на ходу
Кладет ее у ног моих на плиты…
Она с моей сливается в одно,
И мысль мелькает: точно так же слиты,
И наши жизни — две в одно звено.
Я оглянулся… Он, я вижу, тоже
Мне бросил взгляд при входе в самый храм.
Его лицо так на мое похоже!
Блеснула мысль: но это я, я сам!
………………………………………

Не может быть! Мне снится! Что со мною?
Судьба, я знаю, позволяет нам
Пройти лишь раз дорогою земною
От прошлого к грядущим временам…
А я, живой, преодолев преграды,
Свой след вплетая в сеть минувших встреч,
У врат собора, здесь, в стенах Гранады,
Свой прежней путь как мог я пересечь?
Невольный страх… Но, если страх возможен
В моей груди, — я все еще живу!
Двоится жизнь, и разум мой встревожен:
Двойник и я, мы оба — наяву!
Я помню… да! Разгром постиг Армаду[7],
И, чудом спасшись с нашим кораблем,
Я возвратился, раненый, в Гранаду,
Обласканный за службу королем…
И, вот, я вновь с невестою моею —
Нас обручил старик Филипп Второй[8],
Но памяти поверить я не смею,
Не смею верить сказке колдовской!
Я — в двух веках! Сошлись чудесно вместе
С грядущими былые времена…
Сейчас я здесь… Я обручен невесте,
И доля счастья щедро нам дана…
И мне ли жить опять анахоретом?
Вернусь ли я в тот мир, совсем иной,
Покинув все, что дорого мне в этом,
Забыв все то, что было здесь со мной?
Кто даст ответ? Меж миром тем и этим
Прошли столетья: триста с лишним лет[9]!
Мы, смертные, на это не ответим…
Прошли века? А если… если нет?
…………………………………….

Иду и знаю: вновь за темным бором
Сейчас увижу мост, а за мостом
Дорогу нашу, где — над косогором —
Стоить родной, такой знакомый, дом…

Отшельник

Донесу я святое знамя
До скалистых крутых вершин,
Чтоб мечты золотое пламя
Не потухло во мгле долин.
В это пламя я верить буду
И согреюсь его теплом,
Но и смерти благому чуду
Поклонюсь до земли челом.
Стану мудрым, подобно змею,
На любовь наложу табу
И по звездам ночным сумею
В небесах прочитать Судьбу.
А когда, одинок, я лягу
И в предсмертном своем бреду,
Припадая к святому стягу,
За мечтой золотой уйду, —
Будет ждать только чахлый ельник
Над заросшей давно тропой,
Что песок, где ходил отшельник,
Захрустит под его стопой.

Памяти Артура Шопенгауэра

Y no saber adonde vamos,
Ni de donde venimos.

R. Ruben Dario.

Мы брошены в мир иллюзорный,
Слепая нам воля дана,
И разум, ей рабски покорный,
И жизнь, как видения сна…
Судьба, чтобы сны были краше,
Дала нам в любви талисман:
И тело безумствует наше,
А душу чарует обман.
В любовном пожаре сгорая,
Наш разум доверчив и слеп;
В погоне за призраком рая,
Что ждет нас? Блаженство иль склеп?
Поверив душой вероломству,
Мы — только звено на пути,
И долг наш — от предков потомству
Преемственно жизнь донести…
Мы жаждою знанья томимы…
Нам горько, в бессильи своем,
Не ведать, откуда пришли мы,
Не ведать, куда мы идем!

Разрыв

В грозе и буре прозвучало
Неумолимое — «прощай!»
Мы у конца… Его начало
Короной гнева увенчай!
Мы много слов сказали оба;
Но только тихое — «прости!»
Не будет сказано… И злоба
Закроет к счастью все пути.

Бред

— Я бредил, доктор? Правда, что зарница
Сверкнула здесь, как молния в плену?..
Пустите, доктор! Я бегу к окну:
Смотрите, там уходят в вышину
В прозрачном небе призрачные лица!

Но чьи они? Тех, встречных на пути,
Чьи взоры в душу заронили смуту,
Скользнув по мне, как змейки искр по труту?
Тех, что сошлись со мною на минуту,
Пройдя в толпе живыми во плоти?

Да, это те, с кем в прошлом наяву
Я вместе шел дорогою земною…
Я знаю всех! Ведя стезей одною,
Судьба связала каждого со мною…
Их больше нет… А я? Еще живу?

Как много лиц! Я тщетно их считаю…
Они уйдут, как стая белых птиц;
Но я найду их за кольцом зарниц
И где-то там, у неземных границ,
Влечу, как свой, в их реющую стаю…

«Мир пред тобою поднимет забрало…»

Мир пред тобою поднимет забрало,
Если ты понял, что мир — это… ты:
Видишь, что к вечеру Время устало?
Слышишь, что жаждой томятся цветы?

Помни, что в нежности кроется жалость:
С чуткой заботой цветы напои!
Время, и то пожалей за усталость:
Время считает минуты твои…

Нежность вливает, врачуя печали,
В скорбную душу целебный елей…
Всех тех, что жаждут, томятся, устали,
Даже себя самого — пожалей!

Надежда

Мы не живем: надеемся и ждем,
Что жизнь придет… Кто научил невежду
Избрать себе, в безумии своем,
Подругою лукавую надежду?

Желанными посулами прельстив,
Она манит улыбкой лицемерной,
И вкрадчивый, влекущий шепот лжив…
О, горе тем, чье сердце легковерно!

Слепцы идут… Кровоточат ступни;
Спадают с плеч, в лохмотьях, их одежды…
Как горько знать, что золотые дни
Ты расточал за поцелуй надежды.

Ноктюрн