Александр Сорочинский - В таёжных дебрях Подкаменной Тунгуски

• Название: В таёжных дебрях Подкаменной Тунгуски
• Автор: Александр Сорочинский
• Жанр: Путешествия и география

В представленной читателям повести рассказывается об одной из геологических экспедиций, отправившейся на поиск тяжёлых углеводородов (нефти и газа) в которой посчастливилось участвовать автору. Партии работали в среднем течении реки на участке в 150 километров между факториями Ошарово и Куюмба в уже далёком 1978 году. К тому времени в бассейне Подкаменной были разведаны лишь небольшие залежи нефти (в районе Куюмбы), и ещё не было и речи об их промышленной разработке. Показана дикая первозданная красота таёжной природы в долине реки и самой Подкаменной Тунгуски, её коварство (особенно для новичков), увиденные глазами участника этой экспедиции. Автор повествует о необычных судьбах встреченных людей, о тайге, о зверях, обитающих в ней, о своём отношении ко всему увиденному и услышанному.

Думаю, что читателю будет интересно побывать и провести целый полевой сезон вместе с участником таёжной полевой экспедиции на удивительной и легендарной Подкаменной Тунгуске. Доставит удовольствие промчаться на лёгкой моторной лодке по нескольким её порогам и шиверам, пробороздить вдоль и поперёк её просторы на довольно значительном участке, порыбачить в реке и на притоках, походить по окрестной тайге, поохотиться и просто посмотреть на местных зверей. То есть узнать то, что оказалось, если не скрытым, то значительно притушеванным феноменом Тунгусского метеорита, являясь более красивым, а зачастую, и не менее интересным, чем нашумевший взрыв космического пришельца.

---

Мы с Пашей и Борисом Константиновичем пошли первыми, потому что парились, а вторым заходом – вновь прибывшие девушки, которым пар был не нужен. После длинных утомительных перелётов и ожиданий очередного «железного крылатого коня» мы ощутили физическое удовольствие от посещения баньки и от души отхлестали друг друга свежими ошпаренными берёзовыми вениками. При выходе на улицу голова закружилась от чистого свежего воздуха, насыщенного хвойными ароматами и смесью каких-то приятных незнакомых запахов, особенно хорошо осязаемых после посещения парной.

Уже смеркалось, и тайга выглядела тёмной, величественной и загадочной. Заходить в неё, даже недалеко, не хотелось – а вдруг встретишь медведя, или нападёт рысь или даже крайне агрессивная к человеку росомаха?! Наутро она смотрелась уже проще: стало видно, что деревья не такие и большие, что кое-где проглядывает валежник, и общий вид её довольно однообразный не только с высоты вертолёта, но и с земли. Стало понятно, что в ночной тайге скорее можно было просто сломать себе ногу или свернуть шею, чем встретить хищного зверя.

Как позже выяснилось, зверь чаще всего вступает в схватку с человеком, защищаясь от него, и только в очень редких случаях, при крайней необходимости: раненый, больной, смертельно голодный, разъярённый другим человеком, испуганный – может напасть сам. Самый агрессивный безжалостный и опасный хищник в тайге (да, наверное, и на всей нашей планете) для всего живого, в том числе и для человека – это двуногий зверь, «царь природы» – человек. Все байки о кровавых схватках с дикими таёжными зверями, умалчивают об этом, пытаясь выгородить временных посетителей и местных жителей тайги. Тем более, что и рассказываются эти таёжные были, самими участниками.

Однако неказистый вид утренней тайги нисколько не умалил её значимости для меня, а скорее наоборот – добавил желания лучше узнать все её хорошие и плохие стороны. Ведь среди этой непролазной серовато-зелёной чащи и происходили все известные мне таёжные истории, это и была территория своих законов и своеобразных взаимоотношений между: людьми, человеком и зверем, человеком и природой, зверьми. Я был полон желания узнать об этом всё, что возможно за отпущенный мне короткий срок полевого сезона.

Экспедиция, её отряды и службы

Фактория – то же самое, что деревня в России, или хутор – на юге России. Она может быть размером с хорошее село, состоять из нескольких десятков частных домов, но вполне может быть и из двух-трёх изб. Фактория Ошарово была базой нашей экспедиции. В ней насчитывалось около двухсот жителей, по местным меркам – это было много.

Отсюда планировалось наше передвижение на лодках по течению реки в сторону Енисея, к фактории Куюмба, которая должна была стать конечной точкой экспедиции в этом сезоне. Наша полевая часть экспедиции состояла из одной геологической партии, разделённой на три самостоятельных полевых отряда. Они работали автономно, независимо друг от друга на разных участках реки. В состав экспедиции входили также отдельные группы вспомогательных инженерно-геологических служб: лаборанток и камеральщиц, а также две поварихи, два курьера и, конечно, самый важный человек, не считая начальника экспедиции – завхоз.

От его расположения или неприязни зависело снабжение каждого конкретного члена экспедиции, то есть: какого качества, степени изношенности одежду, обувь и другую полевую экипировку получит тот или иной сотрудник экспедиции. Виктор Грабов был коренастым мужчиной среднего роста в возрасте около сорока лет. У него было широкое лицо с коротко подстриженной бородой и уверенный значительный взгляд тёмно-коричневых, почти чёрных глаз. Он был похож на бывалого полевика, как его представляют себе из фильмов обычные оседлые люди, больше, чем настоящие геологи. Если нужно было подписать какие-то бумаги в одной из организаций Москвы, то посылали именно его. Грабов был, как и большинство завхозов, человеком прижимистым, чем сильно раздражал геологов. Однако члены экспедиции старались с ним не ссориться, хотя многим очень хотелось.

Все разборки с ним оставляли на «потом», и занимались выяснением отношений уже в Москве. Зато после возвращения из экспедиции претензии высказывали ему почти все полевики. Во время дружеских пирушек практически каждый участник экспедиции почитал своим первейшим долгом выяснить с ним отношения и свести счёты. Поэтому почти все вечеринки не обходились без потасовок с его непременным участием. Наверное, поэтому он активно не любил послеэкспедиционных застолий в Москве, и под множеством благовидных предлогов старался отклонить лестные предложения об участии в очередной московской неформальной встрече с распитием горячительных напитков. Впрочем, такому развитию событий с ним кроме должности сильно способствовали далеко не лучшие личные качества Виктора: нечестность, неискренность, «забывчивость», хамство (с кем возможно), трусливость, – которые невозможно было скрыть от товарищей по работе в условиях изолированного небольшого коллектива в полевых условиях.

Отряды Гагарина и Плетнёва занимались бурением скважин небольшим мотобурами в пойме реки, а отряд Проскурина, в который направили нас, должен был отбирать пробы воды из источников, дававших начало притокам Подкаменной Тунгуски, и по профилю из самого притока, то есть, приблизительно через километр от истока до впадения в Подкаменную Тунгуску. Экспедиция работала здесь третий год и официально занималась поиском нефти. То есть, в конечном итоге своей деятельности мы должны были сдать на химический анализ образцы грунта, отобранные из пробуренных скважин, и пробы воды из бьющих из-под земли ключей, являющихся истоками ручьёв. Эти ручейки, сливаясь воедино, давали начало очередному притоку Подкаменной Тунгуски. Мы искали следы тяжёлых углеводородов.

Из сдаваемых нами на анализ проб, одна шла на общий химический анализ, одна на наличие в её составе тяжелых углеводородов. На какой вид анализа уходила третья проба – не знал никто из сотрудников партии, она считалась контрольной. В названии нашего института присутствовали слова «ядерной гео…». Это помогало в заказе вертолётов и самолётов. Потому что, напротив названия нашего НИИ сразу ставили галочку и старались выделить нам технику в первую очередь. Возможно, третья проба уходила на выявление следов радиоактивности.

Наш отряд был единственным, чьи маршруты пролегали далеко в тайгу. Иногда, если приток был крупным по расходу воды и протяженности, нам приходилось уходить в тайгу двухдневным маршрутом, с ночевкой. В один такой маршрут ближе к концу сезона довелось сходить и мне в компании с Колей.

Прямо на берегу реки, у фактории Ошарово расположился «машинный зверинец» – кладбище механизмов. Когда-то здесь работала разведочная нефтяная партия глубокого бурения, которая была оснащена так, что обладала технической возможностью бурить скважины глубиной до одной тысячи метров и более. Несколько пробуренных этой партией законсервированных нефтяных скважин мы встретили в своих таёжных маршрутах. Видимо, добыча нефти из этих скважин на момент бурения, по каким-то причинам, была нерентабельна.

После окончания запланированных работ, использованную технику, а именно: бульдозеры, автомашины, тягачи и какие-то вспомогательные механизмы, по-видимому, выгоднее было бросить здесь. Вывозить вертолётами по частям на «большую землю» весь этот тяжеленный металлический «зверинец» было, наверное, очень дорого. Вся техника и была брошена на ровной небольшой площадке, на берегу Подкаменной Тунгуски. Единственное, что сделали буровики после окончания работ – свезли всю технику в одно место, где она уже успела покрыться ржавчиной, и даже частично поросла травой, пробивающейся сквозь отверстия и щели металлических деталей механизмов.

Наша партия с первого сезона снимала в Ошарово несколько частных домов для размещения своих сотрудников. В одном из домов была расположена столовая, в которой питалась, до заброски на рабочие стоянки, вся партия, а после заброски – её лабораторная и камеральная группы. В задачи вспомогательных служб входили: первичный лабораторный анализ отобранных проб грунта и воды, и предварительная камеральная обработка полученных результатов прямо в поле. Это делалось для того, чтобы в случае необходимости, можно было оперативно подкорректировать ход полевых работ. Приехать сюда за недостающими данными было практически невозможно до следующего сезона. Я уж не говорю про стоимость такого приезда!

В экспедиции официально числились две поварихи. Одна из них – Анна Митрофановна – была очень жалостливой и всегда готова была накормить не только нас – сотрудников партии – но и редких проезжих охотников, и их собак. Иногда весёлые ребята из нашей экспедиции подшучивали над её сердобольностью. Мне довелось услышать просьбу к ней пожилого сезонного рабочего – «бича» Виктора, заядлого рыбака: «Митрофанна! Покорми моих червяков. Они у меня уже два дня ничего не ели, вишь как похудали!» Она и эту просьбу восприняла серьёзно, всплеснула руками: «Ох, милый, да конечно покормлю! А что они у тебя едят?». Виктор задумчиво, пытаясь сохранить серьёзность, произнёс: «Да кто ж их, Митрофанна, знат, энтих тунгусских червяков? Вот разве попробовать дать им какой – нито кашки?». Анна Митрофановна радостно воскликнула: «Конечно, надо дать им разваристой кашки! Пойду, сварю». Она встала было со скамейки возле столовой, но тут раздался дружный хохот присутствующих геологов. Виктор тоже начал добродушно смеяться, обнажив все четыре оставшихся зуба и тряся чёрной с проседью бородой. Анна Митрофановна недоумённо огляделась, всё поняла и тоже начала улыбаться. Она не обиделась на розыгрыш Виктора и громкий смех молодых повес.