Александр Беатов - Время дня: ночь

• Название: Время дня: ночь
• Автор: Александр Беатов
• Жанр: Современная проза

В романе "Время дня: ночь" сделана попытка нарисовать картину завершающегося расцвета советского декаданса — той "золотой" эпохи, которую назвали "застойной". В манере, лишённой "пафоса оптимистического соцреализма" вычерчивается бытовая линия круга, в который попадают различные выходцы из ушедшего в прошлое XX-го века. Поиск жизненного смысла, любви, страдание героев, преодоление недугов, преследование властей и противостояние им образуют негативный образ структурной нити, ведущей к сокрытым для первоначального видения горизонтам позитивного преображения читательского взгляда.

В отличие от автора "Мёртвых Душ", побоявшегося отступить от идеи ради правды жизни, создатель романа "Время дня: ночь" не решился предать своё детище огню. Может быть, образы героев Гоголя вовсе не вытянуты из больного сознания перфекциониста, который пытался переделать жизнь, но не нашёл ничего лучшего для разрешения своих сомнений, чем сожжение? Следуя этой логике, автор романа "Время дня: ночь" пришёл к мысли, что и его образы вовсе не являются какой-то новой выдумкой. Он только обрисовал контуры тех, с кем столкнулся в жизни; и если таковыми оказались персонажи, может быть, и не достойные уважения читателя, — за недостатком чего-либо значительного, автор попытался из обыденного создать что-то, вырвав у времени никем не замеченное сырьё и даже использовав свою собственную жизнь как материал для творчества. Художник в самом широком смысле — это "плагиатор жизни", с болью для себя поглощающий и переваривающий её пертурбации, чтобы продвинуть вперёд хотя бы немного то, чему мало кто придаёт значение, или, к сожалению, принимает даже свою собственную жизнь за нечто обыденное. Так ли это?

---

В комнате была непроглядная тьма. Ни одного звука не доносилось ни из-за окна, ни из-за двери.

"Как в склепе…" — продолжал думать юноша. — "Жалко бедняжку… Как она может тут жить?"

Хотя он чувствовал что-то обворожительное в этой провинциальной обстановке, так сильно отличавшейся от столичной, эта же экзотика и отпугивала чем-то чуждым всему его внутреннему существу.

Лёжа с открытыми глазами, и ничего не видя в темноте, Саша мысленно представил облик комнаты; вспомнил все её небогатое убранство, и почему-то его мысль остановилась на печной заслонке, являвшейся как бы одним из немногочисленных предметов обстановки.

Он повернул голову, посмотрел в глубину комнаты… Его глаза уже привыкли к темноте, и Саша отличил в окружающей тьме нечто белое, будто повисшее в том самом углу, где была печная заслонка.

Недоумевая, что это за свет, он начал усиленно всматриваться в темноту. Кругом должны были быть неровные белёные известковые стены. Но они сливались с окружающим мраком… Лишь только странный свет в углу будто бы повисал между полом и потолком. Саша повернулся, чтобы посмотреть в окно. Но окна он не увидел. Он снова посмотрел в светлый угол и обмер: светлый овал, вытянутый от пола к потолку, медленно приближался…

Он достиг середины комнаты, остановился, — и Саша увидел фигуру…

Это было существо, похожее на Соню.

И чем дальше Саша всматривался в него, тем отчётливее начинали прорисовываться отдельные его черты. Заворожённый таким превращением, юноша не мог оторвать взгляда. На мгновение ему припомнилось то, как он недавно, полупьяный, очнулся и увидел святых апостолов, с укором взиравших на него из под купола полуразрушенной церкви. Вспомнилась головная боль, с которой он проснулся в то утро; боль вышла из прошлого, проникла в настоящее и осталась…

"Её сестра!" — осенила догадка. — "Приведение!"

Сердце само собою заработало с такой силой, что он, услышал его стук; прилив крови к вискам отдался резким болевым спазмом, и он почувствовал, как волосы на голове зашевелились, будто наэлектризованные. И голос, прозвучавший откуда-то изнутри сознания, вдруг его успокоил:

"Не бойся! — сказало светящееся существо, — " Это я, Соня!"

И действительно, то был голос Сони, с тем же характерным для неё украинско-польским провинциальным акцентом…

Призрак приблизился так, что Саша оказался внутри его свечения… Головная боль сразу пропала — и чувство блаженства, которое он недавно почувствовал, когда молился вместе с Соней, наполнило его душу и поглотило так, что он забыл себя, будто бы умер…

Он пришёл в себя в поезде, когда уже приближался к Курскому вокзалу…

Как ни пытался он вспомнить, что было после этого ночного видения — всё было безрезультатно. Он собирался поведать обо всём Санитару, спросить, возможно ли такое чудо — или это всего лишь его бред, но перед его мысленным взором возникал облик хрупкой девушки, с умоляющим взором, будто бы говорящим:

"Не говори никому об этом… Тебе никто не поверит… Тебя сочтут больным… Даже он, Санитар…"

"Но тогда зачем ты открыла мне такое?" — думал он.

И Соня отвечала на его мысли его же мыслями, но своими:

"Ты скоро узнаешь, зачем…"

Чувствуя неимоверный духовный подъём, Саша решил, что, теперь или никогда, по возвращении домой, он будет должен объясниться с матерью, рассказать ей о настоящем чуде, только что с ним случившемся; и рассказ этот не сможет оставить его мать равнодушной — она обязательно и сразу же обратится к Богу… Он познакомит её с Санитаром… Они будут вместе по воскресеньям ездить в костёл… Потом он договорится с Санитаром о её крещении… Впрочем, наверное, будет лучше, чтобы мать крестили в церкви, а не на квартире, как его… Для старых людей важна каждая мелочь… А то, вдруг усомнится, что всё — инспирировано Западом…

С такими надеждами юноша возвращался домой… Он был почти что уверен, что стоит ему только рассказать обо всём, что он чувствует, стоит только суметь всё правильно выразить в нужных словах, — и мать его сразу поймёт и пойдёт за ним, забыв обо всех предшествовавших разногласиях…

Но этого не случилось из-за того, что сразу же по его приезде жизнь повергла его в беспросветный и нескончаемый ряд бед…

Конец Третьей Части

Часть четвёртая Отец Алексей

Мир, чтоб не был столь ужасным, тараканы и клопы

Не умеют звуков гласных издавать из темноты.

Человек лишь может страшный крик поднять среди ночи,

Потому что лишь согласных не пытают палачи.

1. Кража

А случилось так, что как только ранним утром, первого июля 1977 года, Саша ступил на порог, вместо приветствия, мать обрушилась на него с потоком обвинений. Оказалось, что за время его отсутствия их квартиру обокрали, и его родители, заявив об этом в милицию, сообщили и свои подозрения относительно воров. А именно, они предположили, что квартиру обокрали Сашины "дружки-сектанты", "втянувшие" их сына в свою "шайку".

Так как взлома двери не было, а преступники проникли в квартиру, открыв её ключами, то это обстоятельство убеждало всех ещё более в той версии, будто "сектанты" под каким-то предлогом выманили у Сашки ключи, сделали копии, узнали у него, когда никого не бывает дома, самого парня отослали с каким-то заданием в другой город и преспокойно обчистили его же квартиру.

Узнав от родителей обо всех их домыслах и поругавшись с ними, Сашка хлопнул дверью, заперся у себя в комнате.

— Собирайся в милицию! — услышал он из-за двери голос матери. — Нечего дверьми хлопать! Теперь всех на чистую воду выведут!.. Сволочи!..

В этом "сволочи" прозвучало стопроцентное убеждение в своей правоте. Особенно больно ударило по сердцу то, насколько велика была реальная дистанция, которой он до сих пор не придавал значения, между ним и матерью…

И он почувствовал, что на него наваливается неумоверный груз, не давая опомниться после долгой дороги и подминая под себя то прекрасное состояние души, которым его наполнила Соня.

"Сволочи" — говорило и о том, что, действительно, нельзя будет избежать допроса и — о, ужас! — Саша понял: у него будут допытываться о том, кто его друзья, и даже могут сделать обыск… Если, впрочем, уже не сделали…

Он начал осматривать книги… Новый Завет он возил с собою, и он ещё находился в его дорожной сумке… Но книги Ивана Крестова! Где они? Их не было!

"Влип, очкарик!" — сказал сам себе Сашка и тяжело опустился на диван.

А за дверью отец уже с кем-то разговаривал по телефону…

— Вернулся… — услышал Саша. — Да… Только что…

Мысли смешались… Он не знал, что предпринять, чувствуя нарастающие неприятности.

— Сейчас… — услышал он, как отец сказал кому-то по телефону, и затем громко — через дверь — сыну:

— Тебя к телефону! — И постучал в дверь. — Следователь из милиции — товарищ Невмянов!

У Саши в комнате находился свой аппарат, подключённый параллельно к основному. Он поднял трубку.

— Алло…

— Что? Вернулся?.. Твою мать!.. — услышал он грубый голос, ударивший матом. Саша опешил, не знал, что отвечать.

— Алло! Ты слышишь меня?!

— Да…

— Немедленно приходи в Девяносто Первое отделение!

— А это — кто?

— Хрен в пальто! Там узнаешь! — Последовала нецензурная брань.

— Я не пойму вас… — ответил Саша. — Почему вы ругаетесь?

— Что?!! — Мат полился потоком.

Саша вспомнил слова Санитара: "Я попросил прислать повестку — начали угрожать, ругаться матом…"

— Теперь понял? — услышал он.

— Пришлите, пожалуйста, повестку, — стараясь быть спокойным попросил Саша и, не дожидаясь ответной реакции, положил трубку.

Наступила тишина. К голове прихлынула кровь. Он откинулся на диване. Пытаясь унять дрожь, он приблизил свои пальцы к глазам, наблюдая, как они сами собой подёргиваются.

"Только не надо бояться…" — сказал он себе. — "Иначе пропал!"

Минут через десять в коридоре за дверью зазвонил телефон…

Сашка слышал, как отец поднял трубку, многократно дакая и соглашаясь, односложно кому-то отвечал. Под конец разговора, он спросил:

— А в какое время дня?

Ему что-то ответили. И он переспросил:

— Ночь? — и услышав ответ, сказал:

— Хорошо… Я понял: в пять часов…

Отец положил трубку и через дверь стал упрекать сына, что тот "нехорошо" разговаривал со следователем, который "на самом деле" — очень хороший и добрый человек и который будет ещё раз звонить завтра днём и просит, чтобы Саша был дома… Что сегодня, "на самом деле" у него — очень много дел и уже нет времени для разговора с Сашкой… Отец повторил дважды то, что следователь будет звонить завтра днём и что, будто бы, сегодня очень занят…

Саша взглянул на часы. Было около пяти вечера.