Александр Беатов - Время дня: ночь

• Название: Время дня: ночь
• Автор: Александр Беатов
• Жанр: Современная проза

В романе "Время дня: ночь" сделана попытка нарисовать картину завершающегося расцвета советского декаданса — той "золотой" эпохи, которую назвали "застойной". В манере, лишённой "пафоса оптимистического соцреализма" вычерчивается бытовая линия круга, в который попадают различные выходцы из ушедшего в прошлое XX-го века. Поиск жизненного смысла, любви, страдание героев, преодоление недугов, преследование властей и противостояние им образуют негативный образ структурной нити, ведущей к сокрытым для первоначального видения горизонтам позитивного преображения читательского взгляда.

В отличие от автора "Мёртвых Душ", побоявшегося отступить от идеи ради правды жизни, создатель романа "Время дня: ночь" не решился предать своё детище огню. Может быть, образы героев Гоголя вовсе не вытянуты из больного сознания перфекциониста, который пытался переделать жизнь, но не нашёл ничего лучшего для разрешения своих сомнений, чем сожжение? Следуя этой логике, автор романа "Время дня: ночь" пришёл к мысли, что и его образы вовсе не являются какой-то новой выдумкой. Он только обрисовал контуры тех, с кем столкнулся в жизни; и если таковыми оказались персонажи, может быть, и не достойные уважения читателя, — за недостатком чего-либо значительного, автор попытался из обыденного создать что-то, вырвав у времени никем не замеченное сырьё и даже использовав свою собственную жизнь как материал для творчества. Художник в самом широком смысле — это "плагиатор жизни", с болью для себя поглощающий и переваривающий её пертурбации, чтобы продвинуть вперёд хотя бы немного то, чему мало кто придаёт значение, или, к сожалению, принимает даже свою собственную жизнь за нечто обыденное. Так ли это?

---

На предложение выпить Алексей Николаевич сразу отказался, сообщив, что теперь совершенно не пьёт.

В это с трудом верилось, и Николай пригласил его только поприсутствовать при распитии, поскольку обоим было о чём поговорить, да и само присутствие, даже без распития, как заметил Круглов, укрепляло волю к дальнейшему воздержанию.

Николай повёл Алексея по незнакомым дворам, и Вишневский сразу же почувствовал лёгкий внутренний подъём от завораживающей неизвестности, которая всегда связана с риском распития бутылки. Даже косвенное участие в кампании, тоже увлекало, отрывало сознание от суетного потока, в котором оно двигалось вместе с его телом до того момента, как он повстречал старого знакомого.

И незаметно для себя он начал думать и чувствовать так же, как и его спутник, влекомый жаждой к безопасному месту уединения.

Несколько раз он пытался остановить дядю Колю, указывая на подходившие для их цели места и говоря: "Вот, здесь — неплохо!" или: "Тут совсем безопасно! Тут ни за что не заберут!"

Но дядя Коля его не слушал. Влекомый интуицией, он пробирался между домами, входил в подъезды и тут же выходил обратно, с досадой махая рукою, пока, наконец, они не подошли к одному, где на дверях был кодовый замок.

Круглов нажал на кнопку вызова диспетчера. Через минуту из динамика послышался неразборчивый голос, в ответ на который дядя Коля закричал с досадой:

— Открывай, ядрена мать! Зачем сделали, если ни черта не работает?!

— Какой код? — спросил женский голос диспетчера.

— Два — Семьдесят Две! — выкрикнул Николай.

— В какую идёшь квартиру?

— В двадцатую!

И тогда замок щёлкнул. Рука Николая была наготове — и сразу же повернув ручку, толкнула дверь.

— Эй! — закричал из репродуктора бабий голос. — Какой назвали код? Такого кода нету!

Ничего не отвечая, друзья шагнули в подъезд как ничего не отвечают обманутой жертве преступники, получившие от неё ключ к тому, ради чего решились нарушить закон.

В доме оказался лифт. Дядя Коля уверенно ткнул пальцем в кнопку, на стене, принуждая его опуститься. Пропустив Вишневского вперёд, Николай вошёл в кабину, и, не глядя, нажал кулаком сразу на несколько кнопок. Двери лифта закрылись за его спиною — и кабину потянуло вверх. Выждав некоторое время, дядя Коля неожиданно для Вишневского нажал на кнопку "Стоп", — и лифт немедленно остановился…

— Что случилось? — удивился Алексей Николаевич.

— Ничего! Пить щас будем! — улыбнулся в ответ Круглов, вытаскивая из кармана бутылку и немедля начиная надпиливать ключом от квартиры край пластиковой пробки.

Пробка плавно соскользнула с горловины и упала на пол кабины. Дядя Коля закинул голову и стал жадно глотать. Он выпил ровно половину, крякнул и протянул бутылку Алексею.

— Пей!

— Нет-нет! Я не буду… — возразил Вишневский.

— Пей, говорю! А то в милицию сдам!.. Жаль, вот, закусить нечем…

Николай усиленно внюхивался в рукав.

— Да, я бросил, дядя Коля! — взмолился Алексей. — Я в больнице лежал, лечился…

— Я те дам — бросил! Тут один недавно бросил — сейчас расскажу — так помер сразу! Пей! А то сейчас лифт кто-нибудь вызовет… Небось, ещё не доводилось в лифте-то выпивать?..

Николай рассмеялся, добродушно, по-детски радостно глядя в глаза Вишневскому.

— В лифте — нет…

И Алексей стал пить… Точно так же, как только что его спутник… С каждым глотком, вспоминая забытые вкусовые ощущения, он становился в своих действиях всё более уверенным… Под конец он крякнул, как Николай, и, перевернув бутылку, стряхнул остатки вина на пол.

Круглов подхватил у него посудину и спрятал под телогрейкой. А Вишневский вдруг почувствовал хмельную зарождающуюся радость, которую почти успел забыть из-за долгого воздержания.

Затем, сами собой, они поехали вниз… Когда двери лифта открылись, перед ними оказались какие-то люди, готовившиеся было войти в кабину, но отпрянувшие от неё, в удивлении глядя на неожиданных пассажиров.

Посмеявшись над ними, приятели поднялись на второй этаж лестницы пешком и закурили. Николай рассказал про смерть Серёги Тишина, заключив суждением о том, что покойник был тихим и потому достойным человеком, не то, что его баба, и, что если б не она, то он бы не пытался зря бросить пить, а мог бы и перешибить свой недуг…

— Да, — согласился Вишневский. — Я тоже слышал, что многие скоро умирают, если резко завязывают. Даже короткий анекдот такой есть: "ОРЗ" — что означает: "Очень Резко Завязал"… — И Алексей поведал дяде Коле о своих злоключениях, случившихся сразу после их поездки в "Запретную Зону", а также — о посещении Нины, от которой недавно вернулся…

Нина оказалась замужем… У неё — двое детей. Старший сын, судя по фотографии, очень похож на Алексея. Дети уже имеют свои семьи и живут отдельно. Замуж Нина вышла в тот же год, когда Алексей её бросил, и муж её не догадывался, что ребёнок не его. Нина ни о чём не жалела, зла не помнила. Напоила Алексея чаем, поблагодарила за московские подарки — конфеты и духи — и поспешила с ним распрощаться, пока не воротится с работы муж…

— Наверное, она ему изменяет, — сказал в заключение Алексей. — Иначе бы не боялась…

— Ну, уж ты, того! Не мерь своей меркой! Да и не тебе судить её! Главное — радуйся — простила! Небось, отпустило?

— Да, вроде того, как… — промямлил Вишневский, сам ещё не успевший об этом подумать.

Затем они спустились на первый этаж, к лифту, и повторили тот же номер, чтобы распить вторую бутылку. Самое интересное в этом деле было то, что лифт могли вызвать в любой момент и неожиданно, и, когда это таки случилось, они замолчали, поехали вниз в полной тишине, с ребяческой улыбкой поглядывая друг на друга в предвосхищении "сюрприза" и ожидая увидеть реакцию жильцов, вызвавших лифт, от их неожиданного появления в кабине…

Вишневский с непривычки сильно опьянел. Запомнилось, как дядя Коля рассказывал про какой-то трансформатор, который он вызвался вынести с Завода за бутылку, и как его пытались задержать охранники, и как ему пришлось "сбросить груз" и бежать, едва успев метнуть пропуск в окошко так, чтобы он упал в кучу других, не разложенных, и смешаться с ними. Ещё запомнилось Алексею то, как приятели стояли в очереди под самое закрытие магазина и, благодаря какой-то новой хитрости дяди Коли, успели-таки взять ещё несколько бутылок вина…

Очнулся Алексей ночью от холода на берегу какого-то пруда. Светила яркая полная луна. Рядом с ним, в грязи, валялись мокрые пиджак и рубашка, а он был в одной майке и со снятыми наполовину брюками.

"Наверное, хотел купаться, дурак!" — подумал он, одеваясь.

Хмель ещё не прошёл, и его шатало из стороны в сторону. Помочившись, он направился к черневшим неподалёку избам. Избы оказались нежилыми. Он зашёл в одну из них и, пристроившись где-то в углу, ненадолго заснул. Не выдержав холода, он скоро поднялся и, стуча зубами о зубы, двинулся прочь. Светало. Он выбрался на какую-то дорогу. Проехала милицейская машина, притормозила, но, не остановившись, поехала дальше, не обращая внимания на то, что Вишневский тянул руку изо всех сил.

"Ах! Кабы на мне была форма!" — подумал он, продолжая шагать по обочине.

Вскоре ему повезло: на его счастье неожиданно рядом остановилось такси, которое затем вывезло его из района новостройки, куда неведомыми путями завела Вишневского недобрая сила.

8. Подарок мастеру

Саша и Игорь молча стояли у стены с надписью "Не курить!" Игорь курил.

— А может всё-таки закуришь? — спросил Игорь после продолжительного молчания.

— Нет. Я бросаю, — ответил Саша.

— Так, ведь, бросаешь — не бросил ещё…

— Нет, не хочу.

— Небось, и сигарет своих нету…

— Нету, потому как они теперь мне ни к чему.

— А, вот, если б ты сам у меня попросил, когда б хотел покурить, то я бы вряд ли тебе дал… — криво улыбаясь, говорил Игорь. — А вот теперь предлагаю и то только потому, как говоришь, что бросаешь…

Игорь проглотил "потому как" и вышло, как у пьяного, вроде "помыкак". Произнёс он так не специально, а случайно, и сам того не заметил. Саша улыбнулся на это. Игорь же подумал, что он добился своего по поводу курения, чем и вызвал у Сашки улыбку.

— Нет. Не соблазнишь! — ответил Саша.

— Да ну?! — среагировал резко его приятель — Я не соблазню — так, поди, сам соблазнишься… А? — Он вытащил из кармана пачку "Примы", подбросил слегка вверх, чтобы в прорезь пачки выскочила сигарета.

— А, знаешь ли ты!.. — Сашка вдруг особенно глубоко осознал типологичность юмора товарища, — Знаешь ли… Ведь ты сейчас говоришь не сам от себя!

— Эва! — наигранно продолжал тем же тоном Игорь. — Как же это так может быть?! — Он перестал втягивать дым и замер, держа его в себе.