Александр Беатов - Время дня: ночь

• Название: Время дня: ночь
• Автор: Александр Беатов
• Жанр: Современная проза

В романе "Время дня: ночь" сделана попытка нарисовать картину завершающегося расцвета советского декаданса — той "золотой" эпохи, которую назвали "застойной". В манере, лишённой "пафоса оптимистического соцреализма" вычерчивается бытовая линия круга, в который попадают различные выходцы из ушедшего в прошлое XX-го века. Поиск жизненного смысла, любви, страдание героев, преодоление недугов, преследование властей и противостояние им образуют негативный образ структурной нити, ведущей к сокрытым для первоначального видения горизонтам позитивного преображения читательского взгляда.

В отличие от автора "Мёртвых Душ", побоявшегося отступить от идеи ради правды жизни, создатель романа "Время дня: ночь" не решился предать своё детище огню. Может быть, образы героев Гоголя вовсе не вытянуты из больного сознания перфекциониста, который пытался переделать жизнь, но не нашёл ничего лучшего для разрешения своих сомнений, чем сожжение? Следуя этой логике, автор романа "Время дня: ночь" пришёл к мысли, что и его образы вовсе не являются какой-то новой выдумкой. Он только обрисовал контуры тех, с кем столкнулся в жизни; и если таковыми оказались персонажи, может быть, и не достойные уважения читателя, — за недостатком чего-либо значительного, автор попытался из обыденного создать что-то, вырвав у времени никем не замеченное сырьё и даже использовав свою собственную жизнь как материал для творчества. Художник в самом широком смысле — это "плагиатор жизни", с болью для себя поглощающий и переваривающий её пертурбации, чтобы продвинуть вперёд хотя бы немного то, чему мало кто придаёт значение, или, к сожалению, принимает даже свою собственную жизнь за нечто обыденное. Так ли это?

---

— Что ж, выходит, что Тургенев — противник нигилистов? — удивлялся Игорь.

— И да, и нет! Его Базаров — вовсе не во всём полностью положительный герой, хотя у читателя к нему все симпатии. То же самое и с Лермонтовским Печориным. У автора — своя позиция… Она не должна обязательно совпадать с его героями, какими бы они ни казались хорошими или интересными…

— Так зачем же нас учили в школе и ПТУ иначе? Выходит, все врут кругом напрочь… — возмутился Игорь. — Кому ж верить-то?

— Пойми, — отвечал Саша. — То, что ты услышал сегодня, верно. Ведь, в Университете — научный подход к вопросу. А в школе и ПТУ из нас стремились сделать просто хороших работяг для Завода, которым не нужно быть шибко грамотными…

— Не знаю я, кто врёт! Но всё это не по мне! Надоело учиться и в школе, и в ПТУ! Нет сил вникать во все эти премудрости и переучиваться. Загадили все мозги, так что уже не очистишь! — Игорь в сердцах сплюнул.

— Вот-вот! Этого они и хотели! Нельзя складывать руки! Надо грести! Ведь это же даже интересно: узнавать новое! — Торопливо говорил Сашка, боясь, что не успеет всё сказать, поскольку друзья уже приближались к метро, где должны были расстаться; и тогда у Игоря не пробудится интереса к лекциям, и он больше не составит компании…

— Ни к чему это всё! Очень уж заумно! В жизни от этого не будет никакой практической пользы… Ну, будешь ты знать, что Тургенев был противником нигилистов! Ну и что? А я буду думать наоборот. Что изменится?..

— А то изменится, — отвечал с горечью Сашка, — Что не только ты будешь так думать! А ещё так же будет думать и дядя Коля!

— Ну и пусть! Тебе же хуже! Ни я, ни дядя Коля, тебя не поймём! А ты, вот, спорь без толку, доказывай, плюй против ветра…

— А я не собираюсь метать бисер… — Сашка вдруг остановился, испугавшись, что может обидеть товарища, если доскажет до конца евангельскую цитату.

— Ты знаешь, что такое "метать бисер"? — спросил он после некоторой паузы.

— Какой ещё "бисер"? — Не пори! — огрызнулся Игорь.

— Это из Нового Завета… Дядя Коля этого тоже не знает… Помыкак на Заводах вся жисть прошла…

— Ты бы лучше дал почитать, чем зря пороть!

— Мне самому дали… Но я, правда, переписал многое… Могу принести…

— Принеси, конечно…

Товарищи дошли до метро.

— В военкомат не вызывают ещё? — спросил Саша.

— Нет, пока…

Игорь взглянул на часы и поёжился от ветра, дунувшего с проспекта, от Воробьёвых, или Ленинских, гор.

— А тебя?

— Тоже нет. Только мне-то уже ничего не грозит…

— Это ещё неизвестно… Возьмут и забреют…

— Да… Ни на что нельзя полагаться, конечно…

Приятели пожали руки и распрощались. Времени до их следующей встречи на Заводе оставалось менее восьми часов, а ещё надо было доехать до дому, поужинать и главное — поспать.

9. Повестка

Следующим вечером, в перерыве между лекциями, к Саше подошёл незнакомый парень, небольшого роста, своим обликом очень похожий на молодого Гоголя, и сходу предложил познакомиться. Его Звали Володей Черепановым. После двух-трёх фраз Володя неожиданно спросил, не верует ли Саша в Бога. Удивившись неожиданному вопросу, Саша, тем не менее, ответил утвердительно.

— Так я и думал, — сказал Володя. — У тебя глаза — намоленые — сразу видно. Сам-то я — неверующий. Но у меня есть друзья, которые веруют по-настоящему. Вот, я и подумал… Хочешь, познакомлю тебя с ними?

Черепанов Володя пообещал поговорить о Сашке со своими друзьями, чтобы те назначили встречу. Так у Саши появился товарищ, с которым по дороге к метро теперь можно было поговорить об искусстве, литературе, религии. Володя оказался более эрудированным, чем Саша, и очень интересным собеседником. И Саша удивлялся, как можно, достаточно хорошо понимая истины религиозного верования, оставаться неверующим; и как Бог через человека, называющего себя неверующим, помимо его сознания и воли, отвечал Сашке, исполняя его просьбу…

На Заводе мастер ушёл в отпуск. Год отработки ещё не истёк, и, пользуясь удобным моментом, Сашка решил уволиться. Он написал заявление об уходе, подписал у временного зама и отнёс бумагу в отдел кадров. Томительно тянулись две недели, необходимые на увольнение. В последний день вышел на работу мастер. К Сашиному удивлению, мастер не сказал ни слова упрёка по поводу его ухода, а, напротив, пожелал ему "всяческих благ" и совсем не сетовал на потерю работника.

— Никто нас, оказывается, тут не держит! — сообщил Саша Игорю о своей догадке. — Просто, они обязаны нас терпеть, и не имеют права увольнять… Но если сам уходишь — скатертью дорога! Так что, бери с меня пример и — следуй за мной!

— Нет… — ответил Игорь. — Отсюда только одна дорога! В армию!!

— Почему?

— Потому что: вот! — Игорь вынул из кармана бумагу, сложенную пополам. — Повестка!! В военкоматы!! Конец всему!!!

Ровно неделя ушла на поиски новой работы. Ребята из Подвала порекомендовали Саше обратиться во Дворец пионеров на Ленинских горах, где требовался работник в слесарную мастерскую, который бы следил за школьниками, приходившими туда что-либо помастерить.

А тем временем и о Сашке кто-то вспомнил в военкомате, в длинном списке подчеркнул: "Волгин А. М." — и… допризывник получил по почте повестку.

10. Военкомат

Перед посещением военкомата, утром, Сашка принял двойную дозу нейролептиков и транквилизаторов, так что к моменту прихода он уже ощущал определённое состояние, которое в просторечии можно было бы назвать "кайфом".

Всех допризывников, а их было около пятидесяти человек, собрали в зале, со старыми поломанными стульями, объявили порядок предстоящего мероприятия, который заключался: во-первых, в прохождении медицинской комиссии и, во-вторых, в получении новой повестки — для явки с вещами ровно через три дня.

Кто-то из новобранцев наивно пошутил, предложив изменить порядок на противоположный, за что был грубо одёрнут офицером, с пачкой уже новых повесток в руке, начавшим ими размахивать и едва сдерживаться, чтобы не заматериться.

После резко наступившей тишины шутить юольше никто не осмеливался. И сейчас, офицер, с пачкой повесток в руке, много говоривший о почётном долге службы в рядах доблестной армии и о самоотверженной защите отечества, напомнил Сашке их мастера, не стеснявшегося для красного словца выматериться перед аудиторией из двадцати ремесленников-парней и — двух ремесленниц-девиц. Офицер говорил много, и Саша не запомнил ровным счётом ни йоты, ибо совершенно был уверен, что эта чаша должна миновать его. И если не минует, и каким-то образом он получит новую повестку, уже заранее выписанную ему, то всё равно, хотя он и явится с вещами, он будет игнорировать приказы, косить и прикидываться дураком, так что рано или поздно снова окажется в дурдоме.

Лица допризывников были разными… Тут были и лица неокрепших подростков, "очкариков", с еврейской внешностью, которым придётся нелегко… Были лица пустые и в этой пустоте — безумные, лица потенциальных подонков, готовых исполнить любой приказ. Были — уверенные, с развитым телосложением, готовые на любой отпор ближнему. И таких было большинство…

"Да, такие тоже подготовились к армии", — подумал Сашка. — "А "очкарики" — тоже имеют свои козыри, как я, и, наверное, только ждут удобного момента, когда их выложить… Только много ли у "очкариков" — то козырей? Наверное, нет совсем… Один лишь "козырь" — вера в патриотизм… Надолго ли её хватит?..

И Саша вспомнил о том, как однажды посетил воинскую часть, в Сокольниках…

С детства он увлекался радио… Знакомый его сестры, пытавшийся за нею ухаживать, подарил Сашке книгу "Юный радиолюбитель", руководствуясь которой он начал собирать радиоконструкции. Радиолюбительство стало его страстью, радиодетали — святыней, особенно "загадочные" радиолампы… В районной библиотеке, куда Саша наведывался каждую неделю, чтобы обменять книги, в основном приключенческого характера, он обнаружил полку с технической литературой, а в одной из книг — тайник, в котором кто-то обменивался записками. Одна записка оказалась подробным описанием нелегального средневолнового радиопередатчика. Саша собрал этот радиопередатчик и связался по радио с радиохулиганом. По эфиру договорились о встрече и — встретились… К удивлению обоих оказалось, что радиолюбители живут в одном и том же доме, только что в разных подъездах. Стали дружить. Радиохулигана вскоре запеленговали, судили и конфисковали "до нитки" все радиодетали, что были у него дома. После этого тот "взялся за ум", получил официальное разрешение на работу в эфире через Московский Радиоклуб. По его стопам направился и Саша, а заодно стал посещать классы во Дворце Пионеров на Ленинских Горах по изучению азбуки Морзе, которые вёл один известный бывший полярник. Как только Саше исполнилось шестнадцать, он и сам получил официальное разрешение на работу в эфире. Поскольку он был одним из отличников во Дворце пионеров, его рекомендовали в спортивную сборную группу, которую готовили для выступления на общесоюзных соревнованиях по радиомногоборью. Он ещё учился в ПТУ, когда его по просьбе радиоклуба, освободили от летней практики на Заводе, чтобы он мог участвовать на сборах по подготовке к выступлению на соревнованиях, на которых их сборная юниоров потом заняла третье место, а Сашке после этого открылась прямая дорога служить в армии в спортивной роте "радиомногоборцев", причём не где-нибудь, а в самой Москве, в Сокольниках, куда Сашу как-то и пригласили в качестве экскурсии…