Александр Беатов - Время дня: ночь

• Название: Время дня: ночь
• Автор: Александр Беатов
• Жанр: Современная проза

В романе "Время дня: ночь" сделана попытка нарисовать картину завершающегося расцвета советского декаданса — той "золотой" эпохи, которую назвали "застойной". В манере, лишённой "пафоса оптимистического соцреализма" вычерчивается бытовая линия круга, в который попадают различные выходцы из ушедшего в прошлое XX-го века. Поиск жизненного смысла, любви, страдание героев, преодоление недугов, преследование властей и противостояние им образуют негативный образ структурной нити, ведущей к сокрытым для первоначального видения горизонтам позитивного преображения читательского взгляда.

В отличие от автора "Мёртвых Душ", побоявшегося отступить от идеи ради правды жизни, создатель романа "Время дня: ночь" не решился предать своё детище огню. Может быть, образы героев Гоголя вовсе не вытянуты из больного сознания перфекциониста, который пытался переделать жизнь, но не нашёл ничего лучшего для разрешения своих сомнений, чем сожжение? Следуя этой логике, автор романа "Время дня: ночь" пришёл к мысли, что и его образы вовсе не являются какой-то новой выдумкой. Он только обрисовал контуры тех, с кем столкнулся в жизни; и если таковыми оказались персонажи, может быть, и не достойные уважения читателя, — за недостатком чего-либо значительного, автор попытался из обыденного создать что-то, вырвав у времени никем не замеченное сырьё и даже использовав свою собственную жизнь как материал для творчества. Художник в самом широком смысле — это "плагиатор жизни", с болью для себя поглощающий и переваривающий её пертурбации, чтобы продвинуть вперёд хотя бы немного то, чему мало кто придаёт значение, или, к сожалению, принимает даже свою собственную жизнь за нечто обыденное. Так ли это?

---

Неожиданно Вова остановился, воздел руки вверх, к тёмному вечернему небу, освещённому уличными фонарями.

— Он с тоской взирает на нас… — проговорил он, не обращая внимания на шарахнувшегося в сторону прохожего. — Кто же услышит Его и последует Его зову?!..

Вова замолчал. Некоторое время они шли молча. Саша не знал, будет ли продолжение проповеди или наступил конец. Но, похоже было, что его знакомый поставил на этом точку и теперь ждал, какая воспоследует реакция.

— А как вы понимаете бессмертие души? — поинтересовался Саша.

— Что? — Вова сбился с шага. — Бессмертие души… — начал он, — Дело в том, что все мы обладаем бессмертными душами. Такими нас сотворил наш Господь. Это факт. И многие в это не верят. Или просто ещё не задумывались над этим вопросом. Но однажды мы предстанем перед Богом и должны будем дать ответ за свою жизнь, проведённую на земле, и вот тогда, всё тайное станет явным… И уже будет поздно что-либо изменить… А ведь всё дело заключается в вере. Можно не верить в бессмертие души, так и жить, и даже не чувствовать своей собственной души… Представь себе, что ты заболел и твоё тело оказалось парализованным так, что ты перестал его чувствовать. Точно то же происходит с большинством людей — с теми, кто не верит в бессмертие своей души… Они не верят потому, что она у них парализована! Они просто её не чувствуют! Тело чувствуют, окружающие предметы чувствуют, а душу — нет! В тело верят, а в существование своего "Я" и самой собственной души не верят. Не верят — потому и парализованы…

Он снова тяжело вздохнул, помолчал, а потом добавил:

— А ведь бессмертие — это не то, что будет когда-нибудь потом, после смерти. Оно начинается здесь, сейчас, ещё пока мы живём в этом теле. Мы уже бессмертны!.. Это хорошо, что ты над этим задумался… Это и привело тебя к Богу…

— Это вы правильно сказали! Я ещё не думал так — то есть, что мы уже бессмертны! Это действительно подтверждает то, как я чувствую Бога, то есть — через самого себя. Но, вот, только, ещё, Володя! — подхватил Саша. — Я не понимаю того, как будет происходить воскресение плоти…

Несмотря на то, что он слушал его проповедь весьма внимательно и даже был рад тому, что нашёл в ней согласие со многими своими собственными мыслями, Саша обрадовался, что монолог закончился, и теперь можно просто поговорить.

— Я тоже не мог сразу же найти решение на все вопросы, — отвечал Вова. — Нужно время и духовный опыт. Мне трудно будет сейчас объяснить… Да и не это главное в вере… Если будешь верить, то постепенно тебе станет всё ясно… В том числе и то, как будет происходить воскресение плоти. Объяснить всё человеческим языком невозможно… Существует высшее знание, которое открывается только через веру…

— Но пока я не осмыслю ключевых вопросов, я не могу сознательно пойти на воцерковление, — возразил Саша. — Хотя я и хочу этого… Но это было бы не честно по отношению к самому себе…

— Нужно верить… — Володя остановился, повернулся к Саше лицом, взялся за пуговицу, на его куртке. — Вера выше знания. Потом придёт и оно. — Он отпустил Сашину пуговицу, снова тяжело вздохнул, будто от усталости. Теперь он говорил как-то медленно, с трудом находя нужные слова. Вдохновение явно покинуло его.

— Нет ли у вас чего-нибудь почитать обо всём этом? — Саша не обращал внимания на реакцию Вовы. Он не помнил и себя — ведь долгожданная встреча с верующим человеком, который мог ему открыть новый мир, наконец, состоялась, и должно было быть какое-то последствие этой встречи. И однако, Саша боялся, что их разговор придёт к логическому концу, они попрощаются, чтобы уже больше никогда не встретиться…

"Неужели за этим не будет ничего большего?" — думал он. Ведь свой взгляд на жизнь Володя изложил: на, бери, используй… А Саша хотел, чтобы ему открыли какой-то новый и загадочный мир, со своей особенной напряжённой жизнью, приближенной к Богу, мир, с интересными людьми и необыкновенными делами, в которые эти люди должны были быть погружены…

"Неужели у меня не завяжется с ними контакт?" — думал Саша. — "Если он даст мне что-нибудь на прочтение, то у нас произойдут ещё встречи… Значит необходимо обменяться телефонами"…

Они оказались на Пушкинской, перед самым входом в метро.

— К сожалению, у меня нет телефона, — сказал вдруг Вова, будто угадав Сашины мысли. — Встретимся там же через неделю, после мессы.

— У меня есть телефон, — обрадовался Саша. — Я сейчас напишу…

Он полез в карман за карандашом и блокнотом. Затем, написав свой номер телефона, Саша вырвал страницу и протянул своему новому знакомому. Вова взял бумажку, спрятал её в карман.

— Хорошо. Если что, то я позвоню… по водопроводной трубе. — Он поднял правую руку, с вытянутым вверх указательным пальцем. — С Богом! — произнёс он и зашагал прочь.

Саша так опешил, что не успел ни понять шутки, ни ответить как-нибудь на прощание. И когда Вова исчез в стеклянных дверях метро, он медленно направился следом за ним, поскольку и ему надо было ехать на метро.

"Почему он поспешил распрощаться сейчас?" — удивлялся Саша, спускаясь под землю на длинном эскалаторе. — "Ведь мы могли бы ещё поговорить по дороге…"

Несмотря на все странности Вовы, Саша был чрезвычайно рад знакомству с ним и едва распрощавшись, уже с нетерпением ждал новой встречи.

12. Переплёт

Уже был конец осени. Падал снег — и сразу же таял. Дул сквозной мокрый ветер. Страшные апокалиптические тучи неслись среди крыш. Крыши были мокро-красные. Сорванные листья прилипали к ним и к асфальту. Они были уже мертвы, и снег погребал их, а Сашка, ёжась от холода, шагал по ним. Он не выспался. В утреннем сумраке он испытывал отчаянное нежелание совершать какие-либо действия, и, тем не менее, против воли продолжал шагать.

— Днём будет немного светлее, — думал в нём кто-то, пока Сашка соображал, как лучше пройти через грязь.

— А вдруг сейчас не утро, а вечер?

— Этого никто не знает… — ответил кто-то в голове бесстрастным голосом Буратино.

— А кто должен знать?

— Никто.

— Почему?

— Так…"

Мысли, ненужные, сумасшедшие, навязывались для размышления, а думать ни о чём не хотелось.

— Ничего нет… Ничего не надо!.. Н-ничего!! — продолжало чеканить слова Буратино.

— Не надо! — взмолился кто-то ему в ответ.

— Не надо-надо… надо… надо… надо… — быстро ответило эхо голосом Буратино.

На автобусной остановке стояла целая толпа.

"Влезут ли? — подумал Сашка.

— Влезут. Потому что всем надо! — ответило Буратино и выразительно добавило по слогам: На-до!"

Подошёл автобус. И все влезли. И Сашка влез. А кто не влез, тот остался. Наверное, он не относился ко всем или ему ничего было не надо. А все стояли и ехали. Друг к дружке стояли — впритык. Кто — на одной ноге, кто — на обеих. Кто-то даже передавал деньги за проезд.

"Как пло-хо! — взмолился кто-то внутри.

— И им ведь всем пло-хо! — ответил он же себе.

— Ан едут, всё равно едут…"

Появились лозунги, плакаты, мокрые и красные. Будто все дома упали набок и вытаращились своими крышами. Значит — метро. Все ринулись к выходу. Кто не хотел или кому было не надо — даже сопротивлялся, чтобы зачем-то остаться в автобусе. Но потом другие, обратно, в два раза больше, набились, сами. И опять кто-то передавал деньги. А касса выдавала один билет на три раза. Люди разрывали его на две части, и кто-то один всё равно ехал без билета.

Книжка, под плащом, смялась и больно давила углом в грудь. Саша хотел её поправить, но руки были плотно прижаты к бокам, и освободить их было невозможно. Будто во сне — хочешь, а не можешь.

Поворот на Ленинский проспект заставил всех завалиться на одну сторону, и переплёт книги, вылез и надавил на горло. Саша подцепил его подбородком и продолжал так его удерживать, в то время как Буратино весело шептало ему, повторяя одно и то же: "Переплёт! Переплёт! Переплёт…"

"Университетский проспект!" — оборвал его репродуктор.

Саша выбрался из автобуса и большими шагами, как бы навёрстывая упущенное, попытался было идти.

По тротуару семенили люди, и от снега он был мокрый и скользкий.

Саша прошёл мимо закрытого книжного магазина, вышел на аллею. В её начале громоздился трёхэтажный плакатище с изображением Брежнева. Косой снег разбивался об него и сразу же таял.

"Дождь и снег — вода", — подумал Саша. — А среди этой воды в небе — птицы носятся в поисках пищи. Ночью на чердаке спали, в доме, там им было тепло, а теперь им хуже, днём-то…"

Сашкино тело быстро шагало по асфальтированной аллее, обходило лужи, переступало через скучившиеся листья.

— Ишь, и этим, видать, теплее быть вместе! — подзадоривало Буратино. — И чего тебя вынесла нелёгкая из дому?!

— Не пори! — огрызнулся Сашка, — Сам знаешь, что надо! А листья эти, наверное, дворники смели вместе, чтобы собрать и выбросить.