Павел Дарманский - Побег из тьмы

• Название: Побег из тьмы
• Автор: Павел Дарманский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Религия
• Год: 1961

Эта брошюра — живой и интересный рассказ бывшего священника, не нашедшего в таинстве священства «божественной благодати, которая немощных врачует и оскудевающих восполняет».

Автор повествует о годах своей юности, проведенных в духовной семинарии и академии, остроумно высмеивает быт и нравы семинаристов, слушателей духовной академии и церковных служителей.

Критикуя религиозную идеологию, П. Дарманский показывает внутренние и внешние причины, которые обусловили его разрыв с религией и положили начало новой, радостной жизни.

---

Настроения и убеждения многих обитателей семинарии и академии особенно обнаруживались в богословских спорах и «душеспасительных» беседах. Например, Владимир Шуста, Георгий Строев, Вадим Гришин и Григорий Онищенко открыто порицали седьмую заповедь («не прелюбы сотвори»), как неразумную. Несмотря на неоднократные указания библии, что нарушающий эту заповедь смертно грешит, вышеупомянутые богословы доказывали обратное. «Как нет греха в других физиологических отправлениях человеческого организма, так нет греха и в нарушении седьмой заповеди. Это естественно», — говорили они. И не только говорили, но так и действовали. Строев обманул нескольких девушек, не отстали от него Шуста и Онищенко. Впоследствии первые двое стали священниками, причем Шуста даже был назначен благочинным в одном из районов Калининской области, а Онищенко — преподавателем в Киевскую семинарию. Вадим Гришин цинично хвастался, что, убедившись в неразумности седьмой заповеди, он уже на втором курсе нарушил целомудрие. Теперь он служит священником в Москве в Новодевичьем монастыре.

В духовных учебных заведениях встречались и потомки библейских содомлян. Так «за противоестественные наклонности» к мужеложеству из Ленинградской семинарии были исключены Ананий Ч., Василий Л., Георгий Г., а Михаила М. забрал к себе один монах, который его растлил. За «противоестественные наклонности» из Московской духовной академии должен был быть исключен и Михаил Д., но монахи Троице-Сергиевской лавры взяли его под опеку, и он принял пострижение под именем Филарета.

Впервые о таких порочных людях я узнал в Одесской духовной семинарии. Семинарист второго курса Павел Карпенко пономарил в архиерейской домовой церкви (что на Пролетарском бульваре в Одессе). Однажды вечером он вернулся в семинарию страшно расстроенный. Мы стали приставать к нему с расспросами. Он молчал и заливался слезами. Наконец, немного успокоившись, рассказал.

В архиерейской домовой церкви служил личный секретарь одесского архиепископа Фотия протоиерей Михаил Иванов (однофамилец семинарского воспитателя). Он был целибатом — безбрачным попом, не дававшим монашеских обетов. Всегда после богослужения этот поп-секретарь приглашал к себе Павла, угощал различными яствами и был как-то уж очень любезен. Так случилось и в этот вечер. Кроме еды, на столе возвышался графин какого-то напитка. Выпили, закусили… Карпенко, испугавшись своего странного состояния и не менее странной обстановки, хотел уходить. Но «любезный» хозяин закрыл дверь на ключ. Карпенко оттолкнул пьяного попа, кинулся к двери и застучал кулаками. Растерявшись, Иванов стал просить Павла не поднимать шум, совал большую пачку денег, умолял никому не говорить о происшедшем. Возмущенный Карпенко был неумолим. Он бросил деньги в холеное лицо архиерейского секретаря и вырвался на улицу.

Всю ночь Карпенко спал беспокойно. Часто сквозь сон так сильно кричал, что все в спальне просыпались. На следующий день о случившемся узнали преподаватели, ректор, инспектор. Все полушепотом говорили только об этом. На меня это событие произвело жуткое впечатление. Но вместе с тем как-то не верилось: неужели это может быть вообще? Неужели это может быть среди служителей божьих?

Через два дня Карпенко исчез. Его искали целый день, но только к вечеру нашли на высоченной колокольне Пантелеймоновского собора (в помещении которого находилась духовная семинария). С большим трудом удалось свести его оттуда. Глядя широко раскрытыми безумными глазами, он кричал: «Ребята, люди православные, уезжайте домой, скоро конец света! Антихрист уже пришел, я был в его лапах, глаза у него красные…» и прочее. На следующий день Карпенко отправили в больницу для умалишенных на Слободке.

Еще более ужасные вещи о половой распущенности монахов и черного духовенства рассказывал мне Иван Чикарик, которого для подготовки к поступлению в Одесскую духовную семинарию бывший ее ректор протоиерей Евгений Дьяконов направил в одесский Успенский мужской монастырь, возглавлявшийся архимандритом Амвросием Торопченко. Это произвело на меня потрясающее впечатление. Невзлюбил я монахов и потом всегда смотрел на них с чувством брезгливости. А ведь верующие люди думают, что монахи и «владыки» — «ангелы во плоти», одевшие черные мантии во имя «спасения».

Один из моих товарищей семинарист. В. Кулиш очень хотел стать монахом и даже приготовил все необходимое для пострижения, но когда узнал правду о житии в «святых» обителях, переменил свое решение.

Иподиакон винницкого епископа Андрея Дмитрий Палагнюк рассказал мне, как однажды «владыка» пытался склонить его к мужеложеству, а потом хотел загладить скандал крупной взяткой. Этот случай так поразил Дмитрия, что он навсегда отказался от мысли стать монахом, бросил иподиаконствовать, женился и совсем ушел из церковного мира.

Подобных фактов мне известно немало, но о них даже говорить неприятно. Лучше я приведу рассуждение о «целомудрии-святости» известного атеиста-марксиста И. И. Скворцова-Степанова. В 1922 году в своем небольшом сочинении «Мысли о религии» он писал:

«Ничто так не оскверняет человека, как безусловное осуждение физических потребностей. Чем больше он их осуждает, чем больше предает проклятию как греховные и бесовские, тем с большею властью они заявляют о себе, тем неумолимее овладевают всеми чувствами и помыслами. Ум христианского подвижника, который ночью и даже днем видел в пустыне десятки танцующих голых блудниц и прелестниц, простирающих к нему пламенные объятия, был развращен в десятки и сотни раз больше, чем ум крестьянина, который женился в раннем возрасте и не знал никаких искушений. Нет ничего лживее выражения: «спит сном праведника». Сны христианского праведника и подвижника, терзаемого вечной похотливостью, — нечистые, грязные сны.

Самая религия давала исход подавляемым физическим потребностям и питала любострастие, развивавшееся в снедающую и сжигающую болезнь.

Монах, осыпающий лобзаниями руки богоматери, отшельница, покрывающая поцелуями ноги Иисуса, беседующего с Марией, — они, сами не сознавая того, своими действиями выражали ту душевную бурю, которую вызывал в них вид всякой красивой женщины и всякого привлекательного мужчины.

Спасаясь от разврата, они предавались самому разрушительному и неестественному разврату».

Были в Ленинградской духовной семинарии и академии драчуны, скандалисты и интриганы. Однажды в «родительскую субботу» после окончания заупокойной службы и панихиды, все приношения верующих — кутью, печенья, яйца, булки и прочее — в больших тазах и на подносах перенесли в трапезную и поставили на столах. Было уже 4 часа дня, когда братия пошла на обед. Еще до начала предобеденной молитвы наиболее жадные и проголодавшиеся (в религиозные праздники, когда все слушатели академии должны присутствовать на богослужении, завтрака не бывает и вообще есть с утра запрещается) кинулись хватать из тазов и подносов что попадет под руку. В трапезной стоял шум, как при погроме. Алферов хотел схватить большое яблоко, но то же яблоко понравилось и Дедковскому. Алферов перехватил, а Дедковскому сунул в карман раздавленное яйцо. Последний схватил пригоршню кутьи и впихнул ее в карман сопернику. Алферов сильно толкнул под бок Дедковского. Но тут вошел инспектор, прикрикнул, и шум прекратился. Зазвенел звонок. Пропели молитву и снова набросились на стоявшие на столах приношения христиан. Наконец будущие иереи и иеромонахи насытились «земных благ» и пропели «Благодарим тя, Христе…» Однако Дедковский, забыв о заповеди любить не только ближних, но и врагов своих, согласно другой заповеди — «око за око и зуб за зуб», — решил отомстить Алферову. Размахнувшись, он изо всей силы так ударил Алферова в переносицу, что тот полетел вверх ногами, вдребезги разломав стул. Окровавленного Алферова подняли и повели к фельдшеру, а Дедковского — к инспектору.

Мелкие же драки бывали очень часто. А интриговали и скандалили будущие служители божьи ежедневно. И хотя, правда, противники почти всегда примирялись и лицемерно троекратно лобызались, но на следующий день обычно все начиналось снова и нередко в более острой форме.

Студент семинарии Козачевский умудрялся уходить после обеда в город и стоять с протянутой рукой у магазинов. Предварительно переодевшись в рваную одежду и объявив себя только что вышедшим из больницы, он просил «копеечку» на пропитание (в то время как был обеспечен всем необходимым и получал в месяц 200 рублей стипендии!) Наконец он попал в милицию и был разоблачен. Однако будущий пастырь ничуть не устыдился своего поступка. Наоборот! В ответ на насмешку Козачевский набросился на студента Ананько с кулаками.

Вопреки восьмой заповеди «не укради» в стенах духовных заведений часто исчезали книги, тетради, иногда даже вещи. Юрий Никитюк, например, был уличен в краже облигаций из чемоданов своих товарищей Чердынцева и Лукина.