Владимир КОРОТКЕВИЧ - Черный замок Ольшанский

• Название: Черный замок Ольшанский
• Автор: Владимир КОРОТКЕВИЧ
• Издательство: «Мастацкая лiтаратура»
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1984

История уходит корнями в глубокую древность 18 века. В те далекие смутные времена князь Ольшанский крадет казну и драгоценности повстанцев, но таинственным образом исчезает, оставив манускрипт, в котором указано местонахождение сокровищ.

Палеограф и писатель Антон Космич находит пергамент с шифрованным указанием о спрятанных в подземелье Ольшанского замка сокровищах. Но эти сокровища ищет и последний отпрыск рода Ольшанских, сотрудничавший в годы войны с фашистами…

Тайна манускрипта будет открыта, но какой ценой…

---

– О свиданья в джунглях и на море… – увидев меня, запел Генка.

Был он известен, между прочим, песнями собственного сочинения, хотя голоса и слуха, как большинство современных певцов, не имел вовсе. Но бог с ними, принимая во внимание отсутствие голоса и слуха, современному певцу почти безошибочно можно предсказать блестящее будущее. И удивительно, к тому же, что чем глупее была Генкина песня, тем большим успехом она пользовалась среди ровесников. А так что ж, парень как парень. Вот и сейчас… импровизирует.

О сустрэчы у джунглях i на моры…
Качка, шторм – гары яно агнём.
На Басфоры ж гэнай гары мора –
Ты меня не спр-рашивай о нем. [57]

– Антону Глебовичу Космичу привет, – вскочил он, когда я подошел.

– Привет и товарищу Геннадию, который отчества пока что не заслужил.

– Знакомьтесь, – обратился прохвост Генка к девчаткам, – приват-доцент Космич. А это Таня Салей, Тереза Гайдучик, Валентина Волот[58]. Наша толстуха.

«Волот» был самый худенький и малый и потому застеснялся больше всех; другие девушки тоже залились румянцем: как «узкие» специалисты они немного знали обо мне. Надо было их спасать.

– Ну и вы с ним познакомьтесь, девчата. Наш дуралей.

Девчата захихикали: хотя и грубостью, но напряжение было снято.

– А кто же у вас начальник?

– Ну а почему не я? – возмутился Генка.

– Таких шалопутов начальниками не назначают.

– Еще как часто, – скорчил жалостную рожу Генка. – Только тогда они сразу перестают быть шалопутами. А мне моего шалопутства жаль.

– Тебя, конечно, со студентами работать поставили. С такими же проходимцами, как ты.

– Мы пройде-ом… «Нас двадцать будет на раскопе, да тридцать школьников наймем, – он напевал. – Все городища всей Европы мы раскопаем… кетменем». – В частности, это городище раннего средневековья.

– Стася Речиц у нас начальник, – едва не шепотом сообщила «толстуха» Валя Волот, благодарная мне за помощь. – Она сейчас придет.

Речиц? Я, конечно, знал это имя по некоторым публикациям, но лично знаком не был. Ни когда она была студенткой, потому что как раз в то время отошел от преподавательской работы, ни в последние три года. По слухам, она была в аспирантуре в Ленинграде. А специалист, опять же по слухам, хороший.

– Вон… поднимается, – сказала светленькая курносенькая Таня Салей. – С кем же это она?

– Дед Мультан[59], – узнала Тереза, очень похожая на Таню, только темноволосая и малость построже с виду.

По давнишнему взъезду на городище (а я, дурак, перся склоном, едва не вспахивая носом землю) шли двое. Один лет семидесяти, но еще крепкий и узловатый, как коряга, когда-то, видимо, высокий, а теперь немного сгорбленный, так что руки свисали. А рядом с ним шла легкой походкой женщина в синем платье и таком же синем платочке на голове.

– День добрый, – сказал дед. – Мультан моя фамилия.

– Станислава Речиц.

– Антон Космич.

– Тот?

– Неловко, но выходит, что тот. А вы – та?

– Ну, если заметили где-то – та.

Теперь я мог рассмотреть их получше. У деда были синие, совсем не выцветшие глаза, седая копна волос, длинные седые усы при очень плохо бритой бороде, нос толстый, рот усмешливый и иронический.

И при этом медвежьем облике он еще и говорил то тенорком, то хрипловатым басом и все время сбивался со старческой солидности на какую-то суматошливость, словно никак не мог забыть, что в юности был шалопутом. Старался, и временами получалось, но до конца не мог.

Женщине, а может, девушке – впечатление было двойственное, – могло быть лет двадцать пять. На десять с гаком моложе меня. Когда я загибался в вагоне для скота на перегоне Барановичи – Слоним, она была еще совсем ребенком.

Тонкие руки с острыми локотками, но высокая, развитая грудь и ноги длинные, мускулистые. Видимо, много ходила.

Движения точные, красивые. Выражение лица и голос приятные, мягкие.

И – рыжая. Но это была не та бесцветная, апельсиновая рыжина, которая встречается чаще всего, а был этот цвет темного красного дерева, всегда отливающий глубинным золотом. И кожа чистая, без веснушек, молочно-белая, совсем без голубого оттенка, так свойственного рыжим. Никакой косметики, да она «в поле», под ветром и солнцем, и не нужна. И тем более удивляли естественно темные брови и ресницы в контрасте с большими глазами зелено-голубой глубины.

«Ну, довольно пялиться, Космич. Этот пирог не для тебя, да и не такая уже цаца стоит перед тобой. Бывали лучшие».

– Зайдите на минутку к нам. – Она указала на палатку.

– Куда уж мне? – забасил Мультан. – Я ее завалю.

В палатке было очень чисто и уютно. Четыре застланных топчана, четыре спальных мешка в изголовье, веточка можжевельника в вазочке, брезентовый пол посыпан молоденьким аиром.

– Что у вас – троица?

– У нас всегда троица.

Я почти сразу заметил у нее пристрастие к порядку, а потом, по мере знакомства, и слабость к добротным и красивым вещам. Причем – дешевым. Закажет, например, местному гончару доподлинную копию старинного кувшина, горшка, миски, облитых похожей глазурью. Просто, чтобы приятно стояли на столе.

– Ну, что у вас, Антон Глебович?

Я рассказал. Без подробностей, без истории расшифровки. Просто сказал, что должно быть под знаком корабля где-то под второй от угла башней подземелье. Она не удивилась – мало для чего какое-то там подземелье может быть нужно историку. Взяла щуп и сказала:

– Ну что же, пойдемте, посмотрим.

Вышли на площадку. Мультан – неизвестно зачем притащился сюда, делать было нечего, что ли? – поплелся за нами. Иногда наклонялся и что-то подбирал. Заразился во время археологической разведки человек.

– Что за щуп у вас такой интересный?

– Посмотрите.

Щуп, остроконечный прут, которым удобно щупать грунт на песках, был сделан в виде поморской шпильки-заколки. Кованый, и один конец закручен в поперечный овал. Чтобы пролезла рука и прочно держалась в стальной петле. Кончался овал утонченным завитком.

В другом щупе конец петли-ручки смыкался и, словно лента, трижды обвивался вокруг штыря щупа.

– Сама заказывала. Вот берите пока этот. В обоих по метру длины. Можно мерить глубину в раскопе. И на песках щупать удобно, – вздохнула с улыбкой. – Но, главным образом, от собак.

Мы пошли по краю городища. В спину Генка запел прочувствованным, дурашливым голосом на мотив «Степь да степь»:

В той степи глухой
И-сто-рик у-мирал.

И после небольшой паузы (как на это отреагируют?):

Перешли жане
Вещи тощие,
Передай ключи
От жилплощади…
А другой жане
О том промолчи,
От жилплощади
Не давай ключи.

Я наклонился и поднял камень, но Генка уже скользнул за палатку.

– Что, и в самом деле другой не давать ключей? – засмеялась она.

– Слава богу, не имею такого счастья ни во второй, ни в первый раз.

– Почему же «слава богу»?

– А так.

– Почему же так?

– Спокойнее. Я уже годы за плечами имею.

– Какие там годы, – издали, услышав, сказал Мультан, – какие ваши годы? Вот я, вы думаете, почему такой заросший? Неопрятный? Думаете, бритвы не имею? Имею, и в баню дважды в неделю хожу. А щетина, будто у кабана, потому что жена приказала бриться раз в месяц. Потому как еще ревнует, дура.

Он приблизился, и так мы подошли к краю городища, откуда замок смотрелся, как на плане. Отсюда и разрушения были видны лучше.

– Разрушают, – тихо сказала она. – Постепенно.

– И доска сорвана, – сказал я. – Валяется в бурьяне.

– Куда она убежит? – буркнул Мультан.

– В какой-нибудь фундамент.

– Да кто ее украдет?

– Благодарные жители и украдут.

– Не дам, – сказал Мультан. – Я ведь сторож костела. А заодно и замка.

– Ну, дед, вы насторожите, – заметил я.

– Ого-го, еще как. А доска что? Прибьют доску и как будто все дело сделано. А доска – сегодня она есть, завтра нету! Кр-руши, Ванюха!

– Он прав, – сказала Стася. – Была доска на Ружанах, на белорусском Парфеноне, а во дворе валялись бочки из-под мазута. Нету ее – те же бочки. Так какая вам башня нужна?

– «Вторая от угла».

– От которого угла? Где тот угол?

– И в самом деле, угла четыре. Так что практически под каждой…

– Практически псу под хвост твоя работа, хлопец, – сказал Мультан.

– А далее стоп под знаком корабля, – безнадежно сказал я.

– Восемь стоп под знаком корабля, – повторила она, посчитав по пальцам. – Н-да, негусто.

Мультан ковырял носком сапога землю.

– Вот что, – проворчал он наконец. – Так ты тут ничего не найдешь. Я вот что сделаю. Я тебе внука своего младшего, Стасика, пришлю. Он настоящий Мультан. И он с Васильком Шубайло, другом своим, такие сорвиголовы, что весь замок с головы до пяток облазили. Может, они тебе чем-то помогут.