Альбер Робида - Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

• Название: Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
• Автор: Альбер Робида
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1894

Без преувеличения можно сказать, что на небосклоне научной фантастики XIX века, даже рядом с великим своим современником и соотечественником Жюлем Верном, Альбер Робида (1848–1926) был звездой первой величины — удивительной и неповторимой.

В 1883 году в Париже вышла книга Робида «Двадцатое столетие», а затем — «Электрическая жизнь», которая через несколько лет была переведена на русский язык и вышла в России под названием «Двадцатое столетие. Электрическая жизнь».

Сами французы восприняли и ту и другую книгу как некую развлекательную, юмористическую фантастику. Но в России к прогнозам Робида отнеслись внимательно и серьезно. В них было то, что чрезвычайно интересовало русское общество: попытка заглянуть в таинственный XX век, предсказать манящее всех мыслящих людей грядущее.

Сюжет «Двадцатого столетия», разворачивающийся на фоне весёлой истории любви молодого инженера Жоржа Лорриса и очаровательной Эстеллы Лакомб, возможно, вызовет у современного читателя лишь улыбку. Но перелистывая страницы произведения сегодня, то и дело встречаешься с поразительными техническими и социальными предвидениями.

---

Дѣйствительно, статистика показываетъ, что въ прошломъ 1954 году во Франціи изъ общаго числа обручальныхъ путешествій всего лишь 22 1/2 процента привели къ отрицательному результату, a 77 1/2 закончились свадьбами. Общественная нравственность осталась въ большихъ барышахъ отъ этой перемѣны въ обычаяхъ, такъ какъ, благодаря обручальнымъ путешествіямъ, число разводовъ значительно уменьшилось.

— Пусть будетъ по твоему, — сказалъ, наконецъ, Филоксенъ Лоррисъ, утомленный борьбою и къ тому же обдумывавшій новое важное изобрѣтеніе. — Отправляйся, пожалуй, съ твоей Эстеллой въ обручальное путешествіе, но помни, что оно само по себѣ еще ни къ чему не обязываетъ… Поживемъ — увидимъ!

Жоржъ Лоррисъ не заставилъ дважды повторять себѣ это разрѣшеніе. Онъ тотчасъ же помчался на Лаутербрунненскую станцію, уладилъ тамъ все, что слѣдовало, — сговорился съ невѣстой и ея родителями, и самъ назначилъ день отъѣзда.

— Поживемъ — увидимъ! — вполголоса добавилъ Филоксенъ Лоррисъ, высказывая сыну вынужденное согласіе на его бракъ съ Эстеллой Лакомбъ. Фраза эта была приправлена сардонической улыбкой. Знаменитый ученый относился къ свадебнымъ поѣздкамъ очень пессимистически. Исходя изъ горькаго личнаго опыта, Филоксенъ полагалъ, что никакое чувство не устоитъ противъ тысячи мелочныхъ непріятностей, съ которыми неизбѣжно связано путешествіе вдвоемъ для молодыхъ людей, остававшихся до тѣхъ поръ почти незнакомыми другъ другу. Онъ припоминалъ собственное свое послѣ свадебное путешествіе (въ его молодости обручальныя поѣздки, вѣдь еще не вошли, во всеобщее употребленіе). Путешествіе это продолжалось всего лишь какихъ-нибудь двѣ недѣли, но молодые успѣли уже до такой степени поссориться другъ съ другомъ, что совмѣстная жизнь казалась имъ положительно немыслимой. Къ сожалѣнію, въ данномъ случаѣ нельзя было разойтись безъ дальнѣйшихъ препирательствъ каждому въ свою сторону, такъ какъ узы Гименея были скрѣплены законнымъ порядкомъ у мэра и священника. Немедленно по выходѣ изъ трубы электро-пневматическаго сообщенія Филоксенъ Лоррисъ и его супруга поручили адвокатамъ какъ нибудь уладить разводъ по обоюдному соглашенію. Для этого потребовалась, однако, масса хлопотъ и мѣропріятій, связанныхъ съ такими проволочками, что даже энергическій Филоксенъ, въ водоворотѣ своихъ изобрѣтеній и открытій, не находилъ возможнымъ тратить столько времени на судебную волокиту, свиданья съ юрисконсультами и судьями, ожиданія въ канцеляріяхъ и т. д.

Закончивъ свои труды по усовершенствованію воздухоплавательныхъ приборовъ, онъ устроилъ громадныя мастерскія для сооруженія грузовыхъ и быстроходныхъ воздушныхъ кораблей изъ несгораемаго целлюлоида съ внутренними скрѣпами изъ трубчатаго аллюминія. Одновременно съ этимъ ему удалось ввести въ общее употребленіе новый электрическій самолетъ, — такъ называемую воздушную стрѣлочку. Онъ изобрѣлъ означенный самолетъ, или точнѣе, — открылъ принципъ постройки этого воздухоплавательнаго прибора, еще на школьной скамьѣ, когда бывало по праздникамъ совершалъ дальніе полеты на обыкновенной воздушной стрѣлѣ, употреблявшейся всѣми гимназистами. Миніатюрный самолетъ отличался полнѣйшей безопасностью въ употребленіи. Вмѣстѣ съ тѣмъ управленіе имъ было до такой степени легко, что каждая мать могла совершенно спокойно дозволять прогулки на немъ даже трехлѣтнему ребенку. Эта «стрѣлочка» доставила громадные барыши не только самому Филоксену Лоррису, но и цѣлому легіону заграничныхъ фальсификаторовъ, незамедлившихъ выпустить въ обращеніе массу подобныхъ-же воздухоплавательныхъ аппаратовъ, являвшихся въ сущности простыми поддѣлками воздушной стрѣлочки великаго изобрѣтателя.

Онъ, однако, и не помышлялъ о томъ, чтобъ возбуждать противъ этихъ дерзкихъ поддѣлывателей судебное преслѣдованіе. Откуда взялось-бы у него время на это? Примѣняя свои способности гораздо болѣе производительнымъ образомъ, Филоксенъ Лоррисъ предпринималъ какъ-разъ тогда въ грандіозныхъ размѣрахъ фонографическія изданія, доставившія ему такую неувядаемую славу.

Всѣмъ библіофонофиламъ извѣстны фонокниги Филовсена Лорриса, которыя такъ удобно слушать даже въ постели. Сколько отрадныхъ часовъ доставляютъ онѣ намъ въ длинные зимніе вечера, въ часы отдыха и въ безсонныя ночи! Ученые хранятъ какъ зеницу ока въ своихъ фоноклишетикахъ великолѣпныя его изданія образцовыхъ произведеній литературы всѣхъ странъ и народовъ, отличающіяся такой восхитительной, ясной дикціей и увѣковѣченныя съ такимъ совершенствомъ съ голоса самихъ авторовъ (для современныхъ писателей), или-же съ голоса знаменитѣйшихъ художественныхъ чтецовъ и лучшихъ декламаторовъ (для болѣе старинныхъ произведеній). Между прочимъ, Филоксенъ выпустилъ тогда въ свѣтъ свою «Всеобщую исторію» въ двѣнадцати большихъ клише и знаменитую «Поэтическую фоно-антологію» изъ десяти тысячъ фонограммъ, помѣщавшуюся въ ящикѣ, который поддерживался колонной въ античномъ вкусѣ и могъ быть по желанію украшенъ бюстомъ Гомера, или Данта, — Гюго, Ламартипа, Шекспира, Байрона, Пушкина, Льва Толстого и т. п. Вслѣдъ затѣмъ онъ издалъ большой механико-фонографическій словарь, распроданный въ десять лѣтъ въ количествѣ трехъ милліоновъ экземпляровъ, и полный курсъ средняго образованія въ четырехъ тысячахъ фонографированныхъ урокахъ лучшихъ профессоровъ, не говоря уже о библіотекѣ новѣйшихъ романовъ, расходившихся всегда въ трехмѣсячный срокъ, за исключеніемъ экземпляровъ, потребныхъ для фонографической библіотеки, главнымъ акціонеромъ которой состоялъ самъ Филоксенъ. Библіотека эта отпускала своимъ подписчикамъ обыкновенно по книжкѣ въ день.

He удивительно, если Филоксенъ Лоррисъ, голова котораго была, кромѣ текущихъ изысканій и работъ, занята тысячью новыхъ предпріятій, не имѣлъ возможности когда-либо бывать въ окружномъ судѣ. Съ трудомъ лишь удавалось ему отрываться отъ научныхъ своихъ занятій, для того, чтобъ разъ въ двѣ недѣли совѣщаться втеченіе какихъ нибудь двухъ минутъ по телефону съ своимъ адвокатомъ.

Убѣдившись, что бракоразводный его процессъ вслѣдствіе этого затягивается, Филоксенъ рѣшилъ сдѣлать женѣ кое-какія уступки, сталъ держать себя дома обходительнѣе и примирился съ супругой, чтобы не отвлекаться отъ научныхъ работъ и всецѣло посвятить себя занятіямъ въ лабораторіи.

Потомъ, когда у него оказалось больше досуга, — такъ какъ пущенныя въ ходъ промышленныя предпріятія не требовали уже съ его стороны безпрерывнаго надзора, — враждебныя дѣйствія опять возобновились, но вслѣдъ затѣмъ новыя изысканія и открытія всецѣло поглотили опять вниманіе Филоксена. Бракоразводное дѣло снова замялось. Примиренія и ссоры между супругами чередовались такимъ образомъ съ извѣстнаго рода правильной послѣдовательностью до тѣхъ поръ, пока великій изобрѣтатель не выяснилъ себѣ однажды, что въ концѣ концовъ эти ссоры приносили чистый барышъ съ точки зрѣнія научныхъ и денежныхъ интересовъ. Постоянныя разногласія съ женой, какъ-бы пришпоривая умъ мужа, не давали ему погрузиться въ дремоту спокойствія и нѣги, а вмѣстѣ съ тѣмъ доставляли нервной системѣ необходимые возбуждающіе импульсы.

— Поживемъ — увидимъ! — говорилъ самъ себѣ Филоксенъ Лоррисъ, полагавшійся въ данномъ случаѣ на личный опытъ. — Путешествіе вдвоемъ будетъ неизбѣжно сопряжено со множествомъ разныхъ непріятностей, которыя вызовутъ между влюбленными столкновенія. За этими столкновеніями послѣдуютъ разочарованія, которыя въ свою очередь приведутъ къ крупнымъ ссорамъ. Я съ своей стороны постараюсь устроить такъ, чтобы за мелкими непріятностями и столкновеніями дѣло не стало… Поживемъ— увидимъ!

Филоксенъ взялъ на себя всѣ приготовленія къ обручальному путешествію. Вмѣсто того, чтобъ предоставить въ распоряженіе обрученныхъ воздушную свою яхту, онъ далъ имъ несравненно менѣе удобный воздушный корабль и выбралъ самъ для нихъ спутниковъ. Жоржъ Лоррисъ, убаюкивая себя радостными надеждами и наслаждаясь мыслью, что отецъ, наконецъ, смягчился, не представлялъ никакихъ возраженій родителю и безропотно соглашался на всѣ его коварныя предложенія.

Обручальный завтракъ состоялся въ домѣ великаго ученаго. Г-нъ и г-жа Лакомбъ прибыли съ Эстеллой на утреннемъ поѣздѣ электропневматическаго сообщенія. Филоксенъ выказалъ необычайную предупредительность по отношенію къ г-жѣ Лакомбъ, которую слегка смущало воспоминаніе объ ея бесѣдѣ съ фонографомъ знаменитаго изобрѣтателя.

— Какъ видите, милостивѣйшая государыня, я счелъ для себя пріятной обязанностью явиться въ туфляхъ, которыя вы соблаговолили мнѣ подарить, помните, въ тотъ самый день, когда какая-то англичанка обозвала меня грубымъ медвѣдемъ! Впрочемъ, тутъ, можетъ быть, вышла по фонографу какая-нибудь путаница. He знаю навѣрное, именно-ли англичанка… отнеслась ко мнѣ до такой степени сурово?