Джон Швед - КОСМОС – МЕСТО ЧТО НАДО (Жизни и эпохи Сан Ра)

• Название: КОСМОС – МЕСТО ЧТО НАДО (Жизни и эпохи Сан Ра)
• Автор: Джон Швед
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Когда Пол Блей впервые услышал в каком-то клубе Орнетта Коулмена и Дона Черри, их никто не хотел слушать. Посетители один за другим уходили. Карла Блей сказала ему: "Эти ребята всё играют точно на четверть тона выше." "Я знаю", — ответил Пол. "Мы должны взять их на работу." "Зачем?" "Нам нужно узнать, как это делается."

И действительно — только вот этим "как это делается" я могу объяснить тот факт, что некоторые люди реально ч и т а ю т продукцию нашего скромного издательства. Что такого особенно интересного в книгах про маргинальных музыкантов? Как говорил Заппа — "что такого захватывающего в человеке, который целыми днями сидит и рисует на бумаге чёрные точки? Пусть лучше думают, что я безумствую." Жизнь музыканта (если отвлечься от иногда имеющих место оргий в гостиничных номерах) вообще скучна и однообразна — сочинил, записал, исполнил. Украл — выпил — в тюрьму, украл — выпил — в тюрьму. Романтика!

Если серьёзно, то самым интересным моментом во всём этом мне кажется то, каким образом явным — мягко говоря — чудакам удаётся не то что выжить, но и некоторым образом реализоваться в условиях практически полного отсутствия интереса к их творчеству со стороны и публики, и критики. Ещё более интересна сама механика магического акта творчества (именно благодаря которой люди типа Сан Ра превращают толпу чёрных бездельников в духовное сообщество единомышленников), но об этом в книжках не прочитаешь. Я это знаю не хуже остальных, и тем не менее продолжаю заниматься тем, чем занимаюсь — потому что не могу потерять надежду хотя бы приблизиться к осознанию этого непостижимого феномена. Моя работа, конечно, не лишена недостатков, но давайте скажем прямо — тем, чем занимаюсь я, не занимается больше никто. А уж хорошо или плохо получается — судить не мне. Чего же боле.

В связи со всем этим мне пришла в голову мысль, что я не имею никакого полного римского права лишать вас удовольствия выразить своё отношение к моей работе более ощутимым образом, чем обычно. (С социологической точки зрения это также будет небезынтересно.) Вся прошлая, настоящая и будущая продукция Cachanoff Fucking Factory была, есть и будет бесплатна, но если вдруг кому-то захочется поддержать меня материально, то для этой цели на яндекс-деньгах существует ящик 41001310308057. Всё туда положенное будет принято с благодарностью, а если вам будет угодно назвать своё имя, оно войдёт в раздел special thanks нашего следующего продукта. Сейчас же хочу сказать большое искреннее спасибо Дмитрию Сенчакову, Григорию Чикнаверову, Сергею Юшину, Майку Севбо, читателям cachanoff.livejournal.com и p2p-сообществу Soulseek.

ПК. 27 сентября 2011.

---

Ангелы и демоны: демоническая сторона ужасна, но, как было известно древним, не всегда плоха; кроме того, на Земле всё плохо, так что если быть хорошим значило иметь связи с Землёй, он предпочитал быть плохим. Он воспринимал название книги Перл Бак Хорошая земля как иронию:

Я управляюсь не так, как человек: мера человека — это чем он управляет; солнце никогда не заходит над Британской Империей — ужасное измерение. Если ты можешь управлять собой, никто другой не сможет тобой управлять; или измерять тебя.

Ответ, в частности, состоит в создании мифов будущего, т.к. некоторые истины слишком трудны и грозны, чтобы их можно было выразить открыто; истина неподатлива, а миф поддаётся формовке. В будущем, о котором говорят люди, нет ничего хорошего; нам нужно сделать невозможное. Призывая на помощь собственные сны, он говорил: «Эти силы говорили мне, что это можно сделать — можно разработать запасное будущее, вице-будущее (хотя не плохое), альтернативную судьбу — это будет подстановка в уравнение, потому что будущее — это тоже уравнение. Я бы сказал, что синоним мифа — это счастье, ведь именно поэтому люди идут на всякие представления, в кино, и сидят там под властью этих мифов, пытаясь добыть себе немного счастья. И если актёры могут заниматься мифами, то почему не могут музыканты? Их можно назвать актёрами в области звука…»

Астро-Чёрная мифология: вот что ему было нужно разработать — ведь чёрные люди в этом обществе нереальны. Они существуют здесь как мифы, но чужие мифы. «Я вообще-то предпочитаю демократии мифократию. До истории. Всё, что до истории — это миф… Именно там находятся чёрные люди. Реальность равнозначна смерти, потому что у всего реального есть начало и конец. Миф говорит о невозможном, о бессмертии. А поскольку всё возможное уже было испробовано, нам нужно попробовать невозможное.»

Особенный гнев вызывали у него некоторые уважаемые библейские термины — такие, как «праведники», «добро», «зло» и «истина». Он издевательски расчленял их при помощи экстравагантной игры слов: «праведные борются за правильное; за неправильное никто не борется. Значит, правильное — это хорошо. В моём случае [в моём образе мыслей] ты теряешь свободу умереть (если я прав). Я видел многих праведных людей, ничего не добившихся, но я ни праведен, ни неправеден, потому что у меня нет стандартов на «праведность». Наверное, я — это чистое зло, я не знаю… поскольку я не могу быть до конца хорошим, у меня нет другой альтернативы, кроме как сказать, что я до конца зол — но я ничего не делаю, чтобы навредить людям или помочь им. Правда, это делает меня вдвойне злым… я поступаю неправильно, делая людям добро, но для меня слово «зло» вполне приятно, потому что я постоянно сравниваю с теми, кто говорит о своей «доброте»… Они называют себя праведными и никогда не делают ничего правильного; я же могу сказать, что я злой и при этом никогда не делаю ничего плохого. Можно и так, и так. Но моим способом можно победить.»

Иногда это казалось чисто практическим отличием: праведные не делают ошибок, говорил он, и значит, не могут учиться на своих ошибках; праведные не поддерживают прекрасное и искусство; и если бы праведным суждено было спастись, ему казалось, что это было бы несправедливо — бессмертие должно быть для всех, в том числе для неправедных и уже мёртвых. Иногда он находил в Библии доказательства противного: «Не будь слишком строг, и не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя?» (Еккл 7:16)

Таким же образом он подвергал особому рассмотрению понятия «добра» и «зла»: «Мой разум отказывается верить в то, что сейчас вообще есть плохие люди — несмотря на то, что многие пытались сделать мне всякое разное, и говорили обо мне разные гадости. Но у меня нет никакой враждебности по отношению к человечеству. Я сочувствую людям. Они хорошо потрудились, чтобы столь далеко зайти в своём невежестве.

«…Смерть берёт всех, так что это суждено и всему выдающемуся. Но было бы очень неправильно просто спасти всех хороших и не дать шанса плохим. Плохие люди иногда бывают весьма интересны. У них хорошее воображение.»

Когда мэр Филадельфии Уилсон Гуд санкционировал применение зажигательных бомб во время налёта на штаб-квартиру движения MOVE в 80-е годы (в результате произошёл пожар, уничтоживший много домов и повлёкший человеческие жертвы), Сан Ра просто сказал: «Дело не в том, насколько ты хорош. Мэр Гуд поступил плохо.

««Истина» тоже может быть плохой — например, когда человек говорит: «Я убью тебя» и убивает. В бое быков момент истины — это момент смерти быка. Бык — это заявление об истине, прибитое к дереву. Иисуса прибили к дереву. Библия сделана из деревьев и имеет листы. Это дерево познания. «Узнаете дерево по его плодам.» И Библия — это источник неприятностей для тех, кто её не понимает.

«Те, кто живёт реальностью — рабы истины. Это что-то вроде наркотика, дурмана. Когда полиция узнаёт о тебе истину, они говорят, что имеют на тебя «данные» (dope); они говорят о наркотике, который заставит тебя говорить правду, «сыворотке правды». Значит, наркотик освободит тебя. Истина может быть плохой.»

На самом деле тот, кто говорит настоящую правду, тот и страдает… Люди введены в заблуждение, — говорил он, — они находятся в глубоком невежестве, чем больше они узнают, тем хуже становится планета; они убивают многих, которые считают, что земля круглая, сжигают какого-нибудь бедняка за то, что он говорил правду, и избавляются от многих людей, говорящих настоящую правду, которая может помочь планете. И сейчас такие люди им очень нужны — но они уже убиты. И они хотят следовать тому, что казалось им правдой. И мир находится в своём теперешнем состоянии потому, что тех, кто говорил правду, убили. Настало время попробовать миф.

Всё это может показаться странным, но не зря говорят, что правда неправдоподобнее вымысла.

«Говорят, что история повторяется; но история — это всего лишь его-стория (his-story). Вы ещё не слышали моей. Моя история отличается от его истории. Моя история не является частью истории, потому что история повторяется. Но моя история бесконечна, она никогда не повторяется. Да и зачем ей повторяться? Закат никогда не повторяется. Восход тоже. Природа никогда не повторяется. Моя история ближе к мистерии. Для человека моя история лучше истории. Мистерия лучше истории. Что скажете?»

Так и шли его лекции. Любое слово могло подвергнуться исследованию и обыгрыванию. Например, в слове JerUSAlem обнаруживались USA; в слове «либерал» могла найтись этимологическая связь с «мужланом»; он мог назвать себя не «оккультистом», а представителем «девятого культа». Классное обсуждение могло сосредоточиться на важности музыки для порядка и морали. А в типичном учебном пособии, например, в «Другой стороне музыки», несколько этих идей появлялись вместе:

Есть музыка, основанная на специализированном истолковании. Есть музыка, основанная на точной синхронизации. Всякий свет — это вибрационное зрелище/звук: это ритм в гармонии с лучами/отблесками/интенсификацией и различимостью проекции. Музыка — это свет и тьма… прецедент жизнеспособности… выдающаяся стимуляция.

В ЛЮБОМ МЕСТЕ ЕСТЬ МУЗЫКА. ХАОС — ЭТО МУЗЫКА, И ГАРМОНИЧНЫЙ МИР — ЭТО МУЗЫКА.

Тишина — это музыка. Есть разные виды тишины, и каждая тишина — это совершенно особый мир. В более мелком но не менее важном смысле тишина — это неотъемлемая часть любой музыки: в дробном смысле, если судить метрически.

Нельзя забывать о перестановке. В результате перестановки всегда происходит изменение цвета. Смотрите на громадность музыки — она не меньше большего «всего» и большего «никогда»… нельзя забывать и о музыке в её мета-фазах. Вы думаете об одной метафизике? Не надо. В будущем и даже в настоящем вам придётся состязаться с МЕТАПСИХИКОЙ и МЕТАДУХОМ (и уметь их распознавать); вы столкнётесь и с таинственным МЕТАТЕЗИСОМ.

Чернота — это космос: ВНЕШНЯЯ ТЬМА, пустынная дорога к небесам. Каждая планета-космодром — это небо/гавань. Планета Земля — это erth (преобразование thre/three), планета № 3 от Солнца. С этой точки зрения, это третье небо. Музыка внешней тьмы — это музыка пустоты. Отверстие (opening) — это пустота; но открытие (opening) — это синоним начала. Это знаковое истолкование.

…Есть музыка, основанная на специализированном истолковании Есть музыка, основанная на точной синхронизации.

Иногда музыка становится чем-то большим, чем просто музыка, и этот уровень мысли относится к плоскости невероятного.

ПОЭЗИЯ

Хотя музыканты и журналисты редко спрашивали Сонни о его поэзии, в этот период это была одна из главных областей его деятельности и часто становилась дополнением к лекциям. Он начал писать стихи в девять лет. И когда это случилось, он (по его словам журналисту Джеймсу Спейди) «не испытал влияния поэзии Пола Лоренса Данбара. Он был сентименталист. Я — учёный… Я стою на позиции учёного, прибывшего из другого измерения.» «Все мои стихи — научные уравнения. Я работаю за пределами традиционного здравого смысла. Я хочу исследовать высшие измерения бытия. Учитывая, что жизнь и смерть не являются фундаментальными основами вселенной, мы должны продвинуться за пределы жизни и смерти. Я знаю больше о других областях, чем о нашей планете.»