Людвига Кастеллацо - Тито Вецио

• Название: Тито Вецио
• Автор: Людвига Кастеллацо
• Издательство: Глоса
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 985-6068-08-8

Несчастная любовь к юной красавице-рабыне и несправедливое лишение наследства толкнули отважного римского патриция Тито Вецио на отчаянный шаг — поднять восстание рабов и свободных граждан. В романе увлекательно описаны бои гладиаторов, роскошные пиры пресытившейся и развращенной знати, обычаи и нравы, царившие в Риме за сто лет до Рождества Христова.

---

— Какое тебе дело до имени доброго квирита. Хватит и того, что подарок пришелся тебе по душе.

— В этом случае ты прав, достойнейший Макеро. Я спросил так, между прочим, но зато всегда готов служить щедрым квиритам моим скромным ремеслом.

— Молчи, ворона! Лучше постарайся как можно скорее пригвоздить этого плута.

— Что за спешка! Бьюсь об заклад, что мой новый клиент не разделяет твоего мнения о необходимости куда-то там торопиться. Но что это за собачища, воющая столь жалобно?

— Кстати, дай-ка мне хорошую дубину, — потребовал храбрый воин, вспомнив об обещании, данном на улицах города.

— Добрые господа, умоляю вас, — впервые заговорил осужденный, — не убивайте верного пса… по крайней мере, до того времени, пока я не окажусь на кресте.

— В таком случае заставь ее замолчать, а не раздражать нас этим омерзительным воем.

— Сюда, мой бедный Аргус, сюда! — кричал несчастный привратник дома старого Вецио Марципор, подзывая своего верного друга и товарища, — молчи, лежи смирно!

— Ну, старый висельник, — ухмыляясь сказал палач, — всем людям приходится расставаться с жизнью, а у раба для этого имеются только застенок или крест, это достойная ему награда. Вот и гвозди для того, чтобы ты лучше держался в воздухе. Там ты можешь утешаться тем, что нашел самое верное средство возвыситься над своим низким и жалким положением раба, взирать со своей высоты на ничтожество и глупости бедного человечества. Я специально выбрал самые острые гвозди, чтобы ты меньше страдал. Удары моего молотка будут походить на легкие щелчки — не более.

Было ли это состраданием палача к несчастному приговоренному или цинизмом виртуоза страшного ремесла? Неизвестно. Но вполне могло быть и то и другое. Причудлива и непоследовательна природа человека, этого двуногого животного, получившего от естествоиспытателей, вероятно, по ошибке, громкое название человек-разумный.

— Крест, мне кажется, хорошо и прочно сделан, — сказал палач, поворачивая перекладины и осматривая их глазом знатока. — Хотя, правду говоря, я недолюбливаю этот сорт крестов, есть другой, более удобный, но он дороже, а поэтому используется гораздо реже. Есть и еще замечательные кресты, но они увеличивают страдания. Правда, хозяевам они нравятся.

После всех этих разглагольствований палач Кадм положил крест на землю, растянул на нем страдальца, распростер его руки во всю длину поперечников и пригвоздил широкими гвоздями руки и ноги Марципора, не проронившего ни звука во время этой экзекуции.

По окончании операции, исполненной с искусством, достойным палача римской республики, Кадм взял кирку, лопату и вырыл довольно глубокую яму. Затем с помощью рабов поднял крест, вставил его концом в яму, засыпал землей и щебнем, утоптав все это ногами.

Показательно то, что Кадм, вколачивая в руки и ноги живого человека железные гвозди, очень равнодушно и даже игриво перебрасывался шутками с рабами, будто занимался самым невинным делом.

— Случалось ли вам видеть подобную ловкость? — балагурил палач, обращаясь к рабам. — Посмотрите на него, просто завидно, будто спит, ни единого стона! Да, счастлив то раб, который пожелает предпринять последнее путешествие на этом трехвесельном судне и возьмет меня в кормчие.

— Он в обмороке, — заметил один из рабов.

— А, в обмороке. Может быть. Бедняжка, ему необходимо помочь. Надо быть бессердечным, чтобы оставить без помощи этого несчастного, — сказал Кадм и, неуклюже переваливаясь, побежал в свое логово. Страдалец немедленно был приведен в чувство при помощи губки, смоченной крепким уксусом и поднесенной развеселившимся Кадмом к его лицу.

— Жестокие мучители, — простонал распятый, — зачем вы пробудили во мне жизнь?!

— Обратите внимание, какая черная неблагодарность, — с притворной обидой заявил палач, обращаясь к окружающим. — Вот и делай после этого добро людям.

— Ну, а теперь надо заняться этим животным, — говорил Кадм, показывая на огромную собаку. — Его я, конечно, к кресту приколачивать не стану, а просто-напросто размозжу ей череп, только бы найти дубину потяжелее да подлиннее.

— Оставь ее, добрый человек, не убивай, хотя бы до тех пор, пока я не умру, — умолял распятый Марципор. — Аргус, замолчи, мой милый, подойди ближе, ляг!

Собака подошла к кресту, посмотрела наверх, жалобно завыла и, свернувшись, легла на свежую землю, вся вздрагивая.

— Так ты говоришь, убивать ее не надо? Ну, ладно, не убью, а когда ты околеешь, возьму собаку к себе, пусть охраняет меня от ведьм. А то так надоели, проклятые.

Макеро хотел было, что-то возразить, но, взглянув на внушительную фигуру палача, благоразумно смолчал.

— Как ты тут живешь один-одинешенек среди покойников и колдуний? — с неподдельным ужасом спросил один из рабов. — Я думаю, тут очень страшно в ночное время.

— Все дело в привычке, приятель. Время любого переделает. Вот если бы ты удостоился чести хоть раз побывать в моих руках, ты бы убедился сам, что только первые четверть часа немножко неприятны, а потом ничего, привыкаешь.

— Да спасут меня боги от твоего мрачного предсказания! — вскричал раб, плюя себе три раза на грудь.

— Значит, тебе эта музыка не нравится? Странно. Даже удивительно. А не можешь ли ты мне честно сказать, на какой постели скончался твой уважаемый папенька?

— Он умер на кресте.

— А твой дедушка?

— Тоже на кресте.

— Значит, ты только один из всей семьи хочешь быть исключением? Стыдно, стыдно. Нехорошо. Но, впрочем, для тебя еще не все потеряно. Еще осталась надежда… Эй, лентяи, — прикрикнул Кадм на рабов, — притопчите как следует землю, да и пора домой. Пусть себе висит.

— Вот тебе золотой, — сказал Макеро, подавая палачу монету.

— Подавись ей сам! Золотой — цена казенная, а разве хозяин от себя ничего не добавил?

— Ах, да, вот еще тебе золотой, на, получай, но с условием, — прошептал Макеро на ухо палачу. — Когда мы уйдем, ты с ним должен немедленно покончить, понимаешь?

— Нет, не понимаю. Зачем это нужно? Неужели его господин так добросердечен?

— Нет, то есть он хороший господин, впрочем, какое тебе дело. Главное — деньги получил.

— А, понимаю, не в первой, будет сделано. Твой господин может спать спокойно.

— А вы, друзья мои, — продолжал громко палач, — примите мою благодарность за хорошую работу. И верьте, я с удовольствием поработаю с вами при первом удобном случае. Знаете поговорку: рука руку моет…

Но рабам не понравилась перспектива более тесного знакомства с Кадмом и они поспешили удалиться.

Оставшись один, палач поспешил выполнить инструкцию, данную ему господином распятого старика. Он вошел в свой дом и вынес оттуда длинный шест с острым металлическим концом. Аргус, лежавший у подножия креста, угадав намерения палача, вскочил на ноги. Шерсть на нем поднялась дыбом, и он, оскалив зубы, уже был готов вцепиться в горло Кадма. Палач, хотя и вооруженный длинной пикой, невольно попятился назад при виде такого могучего врага.

Между тем распятый сказал хриплым голосом:

— Не бойся, собаку я уйму. Только, пожалуйста, направь удар прямо в сердце. Аргус, молчать.

Собака опять легла и перестала рычать. Кадм ободрился. Подойдя к кресту, он ударил распятого прямо в сердце. Несчастный вскрикнул и умер. Аргус протяжно завыл.

Честно исполнив обещание, палач возвратился в свое логово, беспечно напевая веселую песенку, вытер полотенцем кровь с шеста, поставил его на место и принялся жадно рассматривать заработанные им золотые монеты.

Между тем бедный Аргус продолжал жалобно выть, глядя на свесившуюся на грудь голову своего бывшего хозяина и товарища. Тщетно Кадм пытался угостить Аргуса хлебом или говядиной, желая превратить его в сторожа, который бы охранял его дом — верный пес ни к чему не прикасался и на шестой день околел у подножия креста, на котором уже ничего не осталось, кроме костей. Мягкие части трупа растащили хищники.

Так погиб последний старый друг Тито Вецио.

ПОХОРОНЫ

На рассвете восемнадцатого января, спустя восемь дней после смерти старого всадника, толпа глашатаев бегала по всем улицам Рима, выкрикивая обычные в подобных случаях слова:

— Квириты! Марк Вецио умер. Сообщается всем и каждому, кто пожелает присутствовать на похоронах.

К полудню масса народа толпилась на площадях и улицах, по которым должна была следовать похоронная процессия. В самом доме покойного собрались его родственники, немногочисленные друзья и высокопоставленные лица римской республики.

Все были одеты в черные плащи, так как по обычаю при торжественных похоронах тога не допускалась. Плащи были дорожные. Знакомые и родные будто провожали покойного в далекое путешествие.