Михаил Погодин - Марфа, Посадница Новгородская

• Название: Марфа, Посадница Новгородская
• Автор: Михаил Погодин
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Драматургия
• Год: 1984

Исторический эпизод, положенный в основу трагедии, подробно описан в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, к которой восходит множество исторически достоверных деталей, использованных Погодиным. Опирался Погодин и на летописи. Основные вымышленные события и лица указаны им самим в предисловии. Кроме того, участие в вымышленной фабуле приписано некоторым историческим фигурам (Упадышу, Овину и др.); события, происходившие в разное время на протяжении 1470-х годов, изображены как одновременные.

Сам Погодин так характеризовал свою трагедию в письме к Шевыреву: «У меня нет ни любви, ни насильственной смерти, ни трех единств. Главное действующее лицо народ» (II, 189).

---

dramaturgy Михаил Петрович Погодин Марфа, Посадница Новгородская

Исторический эпизод, положенный в основу трагедии, подробно описан в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, к которой восходит множество исторически достоверных деталей, использованных Погодиным. Опирался Погодин и на летописи. Основные вымышленные события и лица указаны им самим в предисловии. Кроме того, участие в вымышленной фабуле приписано некоторым историческим фигурам (Упадышу, Овину и др.); события, происходившие в разное время на протяжении 1470-х годов, изображены как одновременные.

Сам Погодин так характеризовал свою трагедию в письме к Шевыреву: «У меня нет ни любви, ни насильственной смерти, ни трех единств. Главное действующее лицо народ» (II, 189).

1830 ru Леда777 doc2fb, FictionBook Editor Release 2.6 2014-04-03 http://az.lib.ru/p/pogodin_m_p/ 4E981ED0-B19F-4A3B-B336-C6C1859C5CC9 1.0

1.0 — создание файла Леда777

Повести. Драма Советская Россия Москва 1984 Составление, вступительная статья и примечания М. Н. Виролайнен Художник Ю. И. Тиков Редактор Т. М. Мугуев Художественный редактор Г. В. Шотина Технические редакторы Н. П. Карасик, Г. О. Нефедова Корректоры Н. Д. Бучарова, Э. З. Сергеева, Т. А. Лебедева

Михаил Петрович Погодин Марфа, Посадница Новгородская. Трагедия в пяти действиях в стихах

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Сочинитель этой трагедии, трудясь и имея цель на другом поприще, не драматическом, не может судить с вероятностию о произведении в новом для себя роде, — не верит своим друзьям, которые, разумеется, смотрят на него с пристрастием, — а с другой стороны стыдится представить публике сочинение, совершенно недостойное ее внимания. Вот причина, почему он хочет теперь остаться неизвестным. — Если из голоса критики он узнает, что недостатки его трагедии выкупаются сколько-нибудь ее достоинствами и он уделил время для нее от занятий, составляющих сущность его жизни, не напрасно, то объявит свое имя; в противном же случае отложит ее спокойно к числу неудавшихся опытов.

«Историк русский, любя и человеческие, и государственные добродетели, может сказать: Иоанн был достоин сокрушить утлую вольность Новгородскую, ибо хотел твердого блага всей России». Сии слова Карамзина положены в основание трагедии. В изображении буйных вечей сочинитель следовал также ему и летописям: и едва ль найдется несколько выражений, которых бы он не указал в памятниках того времени. — Говорить о вымышленных чертах (битве, лице Борецкого, заговоре князей удельных и проч.) было бы излишне: знающие историю легко увидят сами, где от нее уклоняется трагедия.

М. Погодин

1830 года

Августа 17

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Театр представляет Софийскую площадь в Новгороде. Звонят в вечевой колокол. По улицам слышны трещотки. Народ сбегается.

Один из граждан

О чем тревогу бьют?

Второй

Зачем сзывают
Народ на вече?

Третий

Нет ли из Москвы
Вестей?

Четвертый

Худые есть: сам князь Московский
Идет незваный в гости к новгородцам.

Первый

Так что ж? Мы угостим его, пожалуй,
Вином заморским, брагой, медом хмельным;
На путь гостинцами наделим вволю,
Коль на Москве ему поживы мало, —
Ведь он затем лишь жалует сюда.

Третий

Нет, слышно, он теперь гостинцы хочет
Делить другие с нами, посытнее; —
Давно на нас он точит, жадный, зубы,
Давно уж зарится на наше счастье —
Заходит туча над Святой Софией[1].

Четвертый

Не в первый раз заходит, да пройдет:
У матушки откуда ни возьмется
И ветр, и вихрь — развеет мигом все.

Пятый, прибегая

Московский князь уж Волок миновал.
Сейчас ко мне приехал сват из Твери
И сказывал: несметная с ним сила.

Третий

Вот видите ль? Я правду вам пророчил.
Зачем вести б такие рати князю,
Коли б без злого умысла он шел?

Второй

Он хочет лишь повеличаться силой
Пред нами и задать побольше страху.
Да нет, Иван Васильевич, Новграда
Тебе не провести: далеко видим. —
Судите сами — ну за что войною
Идти ему на нас: условья свято
Мы соблюдаем все, исправно платим
Дань черную[2]. Чего еще?

Третий

Чего?
Он хочет все прибрать к своим рукам;
Он хочет, чтобы мы лишь тем владели,
Что он из милости для нас оставит;
Чтоб под одну с Москвой плясали дудку.

Второй

Не может быть! Он крест нам целовал
Держать по старине.

Третий

Крест не удержит
Его. Была б лишь мочь и сила:
В нем разве новгородская душа?
Он присягал, как был успех неверен.
Теперь он, видно, оперился…

Первый

Правда!
Присяги нечего бояться крестной.
С поклонами все разрешит владыка.
Грешить ведь нашей братье мелкой страшно,
Князьям с рук сходит и не это.

Четвертый

Эй, положи свой язычок на сойку,
Не сдобровать тебе уж, греховодник…

К пятому.

А сколько рати слышно, с Иоанном?

Пятый

Сват сказывал, что девяносто тысяч.

Второй

Нет, с лишком сто.

Третий

Ого!

Первый

Хоть двести будь!
Иль грудь новогородская ослабла,
И руки опустилися у нас?

Слыхали ль вы, что порасскажет Марфа
О старых временах: как мы, бывало,
С врагами управлялись в чистом поле,
По белу свету за добычей, славой
На все четыре стороны гуляли…
Как и князьям указывали двери,
Чуть заикнется кто не по закону.

Четвертый

Вот если б слушались ее побольше,
Пошло б не так, не смел бы князь Московский…

Несколько голосов прерывают

Постой, мы разочтемся с ним по-свойски!

Напомним мы ему, как наши деды
Рать Боголюбского посекли[3].

Третий

Легче!
Иван и Боголюбского плечьми
Пошире будет: с ним бороться трудно.
Ведь он не то, что прежние князья:
Ворочает всей русскою землею.
Рязань и Тверь, Владимир и Казань,
Ростов — ему все кланяются в пояс,
Людей, запасы, деньги присылают.
Ох, чудится, беды не миновать.
Конец приходит Новгородской воле!
Недаром крест с Софии нашей сшибло,
Недаром колокол Хутынский[4] ночью воет.

Второй

И кровь вчера там на гробах являлась.

Первый

По типуну б вам на язык зловещий!
Не слушайте, честные люди, бредней!
Вы были ль ныне у Святой Софии?
Глядели ль в верхний купол? — Наш Спаситель
Не разнимал своей десницы сжатой,
А Новгород до тех пор будет счастлив,
Пока рука его не разожмется.

Да что посадники нейдут на вече!
Быть может, это все — пустые страхи.
Молва людская ведь, давно я слышал, —
Волна морская: ей нельзя поверить.

Четвертый

Вот все они выходят из собора.

Первый