Коллектив авторов - Тайны тысячелетий

• Название: Тайны тысячелетий
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Издательский дом «Вокруг света»,
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: ISBN 5-87260-025-9

В третий том «Тайн тысячелетий» вошли научно-художественные очерки, сгруппированные в три раздела. Первый — «Затерянные в морях и веках» — посвящен поискам затонувших кораблей и их сокровищ. Второй — «К неведомым землям» — рассказывает о том, как исследователи дня сегодняшнего реконструируют маршруты древних и средневековых путешественников, а также тех, кто прошел неведомыми дорогами в прошлом веке. Третий повествует о кладах подземных, оставленных авантюристами, пиратами, королями и прочими материально обеспеченными людьми.

Книга предназначена для всех, кто интересуется историей, ее неразгаданными тайнами, то есть для самого широкого круга читателей.

---

Обычно в дальних морских плаваниях первые несколько дней — наиболее тяжелые. Это то время, когда непроверенные веревки рвутся, слабо затянутые узлы развязываются или запутываются вконец, снаряжение ломается, и целые часы теряются на поиски предметов, которые в последнюю минуту при отплытии были куда-то в спешке заброшены.

Так было и с «Сохаром». Но по мере того как мы входили в полосу северо-восточных муссонов, дующих из Индии, и плыли на юг по Аравийскому морю со скоростью четыре узла, постепенно восстанавливался порядок, и жизнь на борту обретала свой определенный ритм.

Наш день начинался на рассвете с молитв оманцев, затем следовал завтрак из хлеба или блинов — того, что даже Шенбай не мог испортить. Но он был так невероятно ленив и медлителен, что опоздавшие начинали путать завтрак с ланчем. Вся команда была разделена на три смены, так что каждый человек четыре часа проводил на вахте, а восемь был свободен, за исключением экстренных случаев и особых заданий. Одним из таких заданий было натягивание парусов, схожее с перекидыванием парусов в современных парусных судах, но намного более трудоемкое. На нашем корабле мы имели дело с треугольными парусами, а поперечный брус одного из них весил больше, чем небольшой автомобиль.

В 500 километрах от Маската я начал экспериментировать с приборами, с помощью которых древние арабы определяли свое местоположение. Для вычисления широты они использовали чаще звезды, чем солнце, и моя оманская команда также чаще всего определяла направление по звездам, чем по точкам компаса. Главный навигационный инструмент был исключительно прост. Он назывался камал и представлял собой незамысловатый деревянный прямоугольник, через который проходила нить с узелками. Камал позволял капитану определять угол Полярной звезды над горизонтом, и по нему уже вычислять широту. Попрактиковавшись с самодельным камалом, я мог рассчитывать широту «Сохара» с ошибкой километров в 50 от его истинного положения, выясненного посредством секстана.

Древние арабы не знали, как определять долготу, но они едва ли и нуждались в этом. Побережья на пути до Китая следуют примерно в меридиональном направлении, и арабские мореплаватели были хорошо знакомы с их очертаниями.

Во время длительного похода на юг по восточному берегу Аравийского моря я был доволен «Сохаром». Управление давалось нам легко, и корабль не боролся с морем, а летел по волнам.

Нас донимало ужасное зловоние, исходившее из трюма. Это был сероводород, возможно, бактериального происхождения, главное содержимое наших вонючих школьных «бомбочек». От него першило в горле и болела голова. А для радиоприемника это было вообще губительно: он почернел и посылал в эфир все более слабые сигналы.

Эти запахи выгоняли нас на палубу, и большую часть времени мы проводили на открытом воздухе, хотя уже шли проливные тропические дожди.

Как и на арабских кораблях древности, уборные на «Сохаре» представляли собой два «балкончика», нависающие над кормой, как театральные ложи. В жаркие ночи мы часто принимали на этих балконах душ, доставая воду из фосфоресцирующего моря с помощью ведра и веревки. Это было просто сказочно — стоять в темноте в то время как морская вода стекает по телу призрачными струями, оставляя на коже люминесцирующий планктон, похожий на светлячков.

Мы хорошо проводили время в Аравийском море, проходя больше 100 километров в день. Правда, я боялся, что европейцы станут скучать. Все они были молодыми людьми, большинство из них новичками в море, каюты переполнены, жизнь однообразна, а еда Шенбая казалась ужасной.

Но не так было с оманцами. Они легко приспособились к жизненному ритму на корабле: болтали, пели свои песни, просыпаясь, наживляли рыбацкие лески, а когда уставали, дремали. Они могли спать, где угодно, растягивались на палубе, разматывали свои тюрбаны и укрывали ими лица от жары. А когда была работа, брались за нее с азартом.

Привычка оманцев напевать себе во время тяжелой работы вскоре была перенята и европейцами — членами экипажа. Они хлопали в ладоши, пристукивали в такт ногами и ритмично выкрикивали, чтобы как-то помочь себе. Для меня это был хороший признак: экипаж становился единым целым.

В середине декабря мы впервые высадились на берег — на крошечном острове Четлат в Лаккадивском архипелаге. Ограниченный сияющими пляжами и аквамариновым морем, Четлат казался просто раем. Индия осуществляет строгий контроль за островом, регулирует выращивание здесь кокосовых орехов, монополизирует импорт, препятствует зарубежным контактам, и для всего этого населила остров недееспособной бюрократией. Когда я пришел в полицейский участок острова, чтобы показать письмо из министерства иностранных дел Индии, разрешающее «Сохару» посетить Лаккадивы, я заметил на одной из дверей табличку «Отдел преступлений».

Известно, что во все времена Лаккадивские острова славились полным отсутствием, как бы мы сейчас сказали, криминогенных ситуаций.

— Что же случилось? — спросил я у капитана полицейского участка.

— Все вполне логично, — ответил он не без гордости. — Острова становятся частью современного мира, и поэтому здесь не избежать преступлений.

В Бейпуре, близ Каликута, на материковой части Индии, по общему требованию нас покинул Шенбай. Во время недельного плавания от Четлата он по существу уже ничего не делал, ожидая, что кто-то выполнит его обязанности, и воруя продукты, когда никто не видит. Его заменил Ибрахим, правительственный чиновник, который был уже сыт по горло служебной рутиной. И он показал себя как первоклассный повар.

Бейпур оказался не просто хорошим местом для стоянки «Сохара». Здесь семеро из моих оманцев нашли себе жен. Это явилось для меня сущим откровением. Я и до этого знал, что в течение столетий арабские мореплаватели прибывали в Бейпур в близлежащий Каликут и брали в жены местных женщин. И очень часто у мужчин было по две семьи — одна дома, в Аравии, другая — здесь, в Каликуте. А местная мусульманская община была вполне довольна, когда их девушки выходили замуж за арабских моряков. Но я не знал одного обстоятельства: капитан арабского судна должен давать разрешение на женитьбу моряка, а также делать личный взнос в свадебные расходы.

Однажды утром, отведя меня в сторону, Мусалам, один из моих лучших моряков, ошарашил меня. В Каликуте он встретил девушку, которую хотел бы взять в жены. Не мог бы я дать ему взаймы денег на подарок ее семье?

— Сколько тебе нужно? — нервно спросил я.

— Как вам будет угодно, — ответил он вежливо.

Что же ты будешь делать, когда «Сохар» снова отправится в плавание?

— О, с этим все в порядке, — ответил Мусалам. — Я ей буду регулярно высылать деньги, и попытаюсь устроить все так, чтобы позже она переехала в Оман.

— А как же быть с твоей женой и дочерью дома?

— Они будут в восторге! — заявил Мусалам. — Новенькая станет помогать по дому, и тогда первая жена больше времени будет проводить с детьми.

В конце концов я выделил Мусаламу 1000 рупий — примерно 130 долларов — из нашей корабельной казны на свадебный подарок для его новых родственников, хотя и считал это опасным прецедентом.

Предчувствия меня не обманули. Меньше чем за неделю каждый оманец, кроме одного, Хамиза-нейви, получил взаймы по 1000 рупий и женился. Мы покидали Бейпур на свежевычищенном судне и со сшитыми вручную парусами. А также с семью молодоженами.

Индийские моряки в Бейпуре превратили тонны полотна в новые паруса для «Сохара», гораздо большие, чем старые, истрепанные и порванные ветром за 2500-километровое плавание от Омана. Тридцать человек пришлось нанять для этой трудоемкой операции, и все было завершено за пять дней. В Европе или Северной Америке на такую работу ушло бы несколько месяцев.

Рождество мы встретили в Каликуте, а уже 21 января приблизились к гостеприимному берегу Шри-Ланки, или Серендибу, как древние арабы называли великий остров.

Дальняя дымка окутывала Адамов пик высотой 2453 метра, знакомый арабским морякам в далеком прошлом. А уже в сумерках цепочка факелов в руках паломников обозначила тропу на вершину. Мусульманская легенда утверждает, что после изгнания из Эдема свой первый шаг на грешной земле Адам сделал именно здесь. Ныне приводится и доказательство этому — на склоне горы в камне имеется отпечаток якобы человеческой стопы.

Серендиб может вполне считаться землей, описанной в седьмом путешествии Синдбада, когда он попал в кораблекрушение, был захвачен пиратами и продан в рабство торговцу слоновой костью. Хозяин заставлял Синдбада каждый день ходить в лес и убивать слона ради его бивней. Со временем слоны показали нашему герою свое тайное кладбище, и он смог получать кость, не убивая животных.

В рассказах Синдбада фигурируют как дикие, так и ручные слоны. Согласно сказкам «Тысячи и одной ночи», Синдбад дважды посещал Серендиб и сообщал, что короля там сопровождала величественная процессия, а сам он восседал на огромном слоне. До сих пор, как смогли увидеть члены команды «Сохара», на Шри-Ланке сохраняется ежегодная традиция проведения пышных парадов, когда циркачи и танцоры с факелами проходят по улицам. Шествие слонов, затянутых в парчу, становится кульминацией всего представления. А одного из мальчиков одевают в сказочную одежду Синдбада.