Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

• Название: Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера
• Автор: Сирил Паркинсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

Паркинсон опубликовал в 1970 году имевшую шумный успех историческую мистификацию под названием «Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра» (англ. The Life and Times of Horatio Hornblower), где дал настолько точное описание жизни вымышленного адмирала королевского флота Горацио Хорнблоуэра, якобы служившего в эпоху Горацио Нельсона, что поставил в тупик опытных архивариусов из Национального морского музея.

---

Возможным назначением для него была бы должность капитана флота (соответствует современному начальнику штаба) или командира флагманского корабля какого-нибудь адмирала. Эта идея и пришла ему в голову, причем Хорнблауэр укрепился в этой мысли, узнав, что его бывший командир, сэр Эдвард Пеллью, назначен главнокомандующим Средиземноморским флотом. Хорнблауэр написал ему где-то в январе 1813 года, однако получил вежливый, но решительный отказ.

Каледония

7 марта, 1813.

Дорогой сэр Горацио!

Мне доставили огромное удовольствие сообщения о Ваших деяниях на Балтийском море, и я рад слышать, что при этом Вам удалось остаться в относительно хороших отношениях с сэром Дж. С., который в качестве главнокомандующего далеко не у всех вызывает восхищение. Если наши дела и дальше будут идти столь же хорошо, то надеюсь, Тиран будет свергнут прежде, чем этот год пронесется над нашими головами. Мой флот здесь в целом находится в хорошем состоянии, но капитаны устали и некоторые, как мне кажется, меньше заняты делом, нежели изобретением причин для того, чтобы получить возможность сойти на берег. Годы идут, мы не становимся моложе, а французский флот в Тулоне так и не подает признаков готовности выйти в море и вступить в бой. Они абсолютно превосходят нас численностью кораблей, но при этом не имеют для них экипажей, в особенности после того, как Бони забрал всех опытных канониров в полевую артиллерию.

Я вполне осознаю ту честь, которую Вы оказали мне, сообщив о желании служить под моим командованием, но ранее вы столь успешно доказали свои способности командовать отдельной эскадрой, что вряд ли кто осмелится предложить Вам более скромную должность. Что же касается Средиземного моря, то мы в достаточной степени обеспечены контр-адмиралами: мой брат исполняет обязанности капитана флота, сэр Сидней Смит руководит отдельным отрядом, Кинг — мой заместитель в Сан-Жозефе, а многие другие ожидают своей возможности. В настоящее время в списке не меньше семидесяти шести контр-адмиралов. Конечно, некоторые из них уже навсегда сошли на берег, но остальные желают служить и некоторые служат неплохо. Я настоятельно прошу Вас быть терпеливым и абсолютно уверен, что прежде чем закончится эта война, Вам вновь будет предоставлена возможность проявить себя. Когда же это время настанет, никто больше меня не может быть более твердо уверен в том, что Вы с честью выполните любое порученное Вам дело. Моя собственная служба, скорее всего, близится к своему завершению, и я утешаю себя мыслью, что многие более молодые офицеры идут на смену нашему поколению, и Вы — первый среди них. Кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как мы были соплавателями на добром старом «Неустанном» и если молодые люди, которых я помню еще мичманами, становятся Рыцарями ордена Бани, то значит, я уже старею.

Поверьте мне, дорогой сэр Горацио,

Всегда Ваш —

Эд., Пеллью.

Будучи в философском настроении, Пеллью, очевидно, припомнил очень похожее письмо, которое сам получил от лорда Нельсона в 1804 году. Первые строки письма Пеллью нужно читать в свете того, что к тому времени они с Сомарецем не разговаривали уже добрые двадцать лет. Возможно, Хорнблауэр обращался с просьбами и к другим адресатам, однако столь же безрезультатно.

Видя его нарастающее беспокойство, в мае 1813 года леди Барбара убедила его посетить Ирландию. Она как раз получила небольшое наследство в графстве Слиго, и наконец-то пришло время посетить новое поместье. Сама Барбара выросла в Ирландии, и не хотела походить на вечно отсутствующих лендлордов. Доходы с этого имения были невелики, но она все же чувствовала себя обязанной по отношению к своим арендаторам и перед самим местом. Горацио, на самом деле еще не вполне оправившийся от болезни, скорее всего, сопротивлялся доводам Барбары, желая провести сезон в Лондоне, откуда ему было удобнее донимать Адмиралтейство своим просьбами о предоставлении новой должности, но, в конце концов, заинтересовался: в новом поместье Барбары имелся настоящий замок. Даже в своих детских грезах он и не мечтал стать владельцем замка, и даже до 1811 года его планы не шли дальше возможности приобретения небольшого коттеджа. Сейчас же он и его супруга стали землевладельцами и хозяевами замка Драмклифф-Касл (таково было название замка), который был символом их положения в обществе. Он согласился, на первый взгляд — легкомысленно, на осуществление планов Барбары по посещению этого места. 9 мая они тронулись в путь вдвоем, без Ричарда. Путешествие проходило по дороге из Лондона в Бристоль, где они провели несколько дней, прежде чем 18 мая сели на пакетбот в Дублин. Оказалось, что столица Ирландии просто кишит родственниками леди Барбары и людьми, так или иначе знакомыми с ее родителями и братьями.

Сэр Горацио нанес непременный визит лорду Уитворту, лорду-лейтенанту провинции и познакомился с другим известным обитателями Дублинского замка: лордом Маннерсом, мистером Робертом Пилем и мистером Хью Фитцджеральдом. Именно во время этого визита Хорнблауэр впервые начал вникать в истоки ирландской проблемы. Их представляли ему разные люди и — в весьма разном свете. Более того, он с удивлением ощутил, что его собственные симпатии разделились: как сторонник жесткой дисциплины, он соглашался, что прежде всего необходимо поддерживать закон и порядок, без которых никакие улучшения невозможны. Как либерал в политике, он должен был согласиться, что ирландские крестьяне действительно обижены, что требовало исправления. И, наконец, как свободно мыслящий человек, он не мог найти оправданий существующему угнетению местных католиков при содействии англиканской церкви.

Впервые Хорнблауэр столкнулся с ирландской проблемой в 1799 году, когда, еще будучи лейтенантом, вынужден был участвовать в организации казни Барри Мак-Кула (см. стр. 59). Тогда у него была возможность послать на виселицу порядка пятидесяти ирландцев-заговорщиков, однако молодой лейтенант принял решение выбросить компрометирующие их бумаги за борт. Память об этом осталась с ним навсегда, и он был более, чем предрасположен слушать то, что ему будут говорить ирландцы. Еще большее воздействие на решение Хорнблауэра оказала возможность встретиться с мистером Джастисом Флетчером, тем самым, который позднее привлек к себе столько внимания своим судебным процессом в Высоком Суде графства Эксфорд в 1814 г. Именно от Флетчера Хорнблауэр впервые услышал кое-что о работе, проделанной графом Фитцуильямом в Уиклоу и маркизом Хертфордом в Антриме. К тому же ему стало абсолютно ясно, что большинство землевладельцев постоянно находятся за пределами страны, получая доход с имений, в которые они не вкладывают ни пенни. Хорнблауэр был рад объяснить при этом, что сам держит путь в Слиго, и только лишь его служба на море помешала ему посетить эти места раньше.

Хорнблауэр приехал в Слиго в первых числах июня, посетив по пути несколько сельских усадеб, и был встречен мистером Вайли, агентом, который временно управлял поместьем леди Барбары. Драмклифф-Касл стоял на скалистом мысу, далеко выдающемся в Атлантический океан, но фасадом своим был обращен в сторону берега, так что его окна выходили на устье реки, на берегах которого раскинулся город Слиго. Замок, по сути, и тогда и сейчас представлял собой остатки средневекового укрепления, часть которых условно считалась пригодной для жилья. Земли, окружающей его, было не слишком много, однако поместье включало еще несколько ферм, расположенных в глубине побережья, вдоль берегов реки. Большую часть дней в году атлантические валы с гулом разбивались о прибрежные скалы, и целые мили прибрежных земель были почти безлюдны. По сравнению с другими графствами, история Слиго не слишком изобиловала громкими событиями, возможно, в значительной мере, из-за недостатка населения. Все, что мы знаем о первом визите Хорнблауэров в те края, исходит из письма, адресованного леди Барбарой одной из своих старых подруг — миссис Фанкорт, своей соседке по Бонд-стрит в Лондоне.

Слиго, 16 июня 1813

Моя дорогая Маргарет!

Ты удивишься, какой каприз судьбы занес нас в эти отдаленные края, и как мы вообще выжили после столь долгого путешествия. После пребывания в Дублине, во время которого мы посетили старых друзей и познакомились с новыми, мы двинулись в неспешное путешествие через всю Ирландию, наслаждаясь гостеприимством всех домов, в которых пришлось останавливаться. Наш собственный замок требует ремонта и перестройки, прежде чем мы сможем даже говорить о его обстановке, однако пока мы воспользовались гостеприимством мистера Макдермотта и в настоящее время живем в доме на краю города, напротив Лодж-Гилл. Погода стоит прекрасная, но я воспользовалась одним дождливым вечером, чтобы сообщить тебе новости, которые, конечно же, покажутся тебе скучными, по сравнению с сообщениями, которые ежедневно приходят с континента. Для меня был прекрасный день, когда я услышала прекрасные новости о победе Артура в битве при Витторио, в результате которой Тиран утратил Испанию, и лишь Пиренеи пока еще ограждают Францию от неминуемого вторжения. Горацио весь извелся в ожидании новой должности, но ведь он еще не до конца избавился от последствий лихорадки, жертвой которой он едва не стал под Ригой. Эта поездка в Ирландию оказывает на него благотворное влияние, несмотря на то, что он весьма неохотно согласился принять в ней участие. Что же касается меня, то я уже почти успела позабыть, как красив этот край, с его зелеными холмами и озерами, столь непохожий на те уголки Уэстморленда, столь живописно воспетые мистером Уордсвортом. Как ты знаешь, я восхищаюсь его произведениями, равно как и лордом Байроном (его стихами, конечно же, а не характером), так что можешь меня представить уже влюбленной в эти скалистые утесы, омываемые романтическими морскими валами. Горацио говорит, что хотел бы видеть более развитое сельское хозяйство и более опрятные коттеджи для бедняков. Говоря по секрету, он романтичен не меньше меня, но специально говорит подобные вещи, чтоб меня подразнить.