Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

• Название: Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера
• Автор: Сирил Паркинсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

Паркинсон опубликовал в 1970 году имевшую шумный успех историческую мистификацию под названием «Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра» (англ. The Life and Times of Horatio Hornblower), где дал настолько точное описание жизни вымышленного адмирала королевского флота Горацио Хорнблоуэра, якобы служившего в эпоху Горацио Нельсона, что поставил в тупик опытных архивариусов из Национального морского музея.

---

Период пребывания Хорнблауэра на посту губернатора Мальты закончился в 1831 году и с него он сразу же перешел на новую должность, которой предстояло стать для него последней. Можно было бы предположить, что он поднимет свой флаг в Портсмуте или Плимуте, однако адмирал предпочел менее значительный пост главнокомандующего в Чатеме. Он сделал такой выбор, так как таким образом мог не слишком удаляться от своего дома в Кенте. Если Хорнблауэр находился на Чатемских верфях, то свой уик-энд он мог проводить в Боксли. Хорнблауэр получил командование в Чатеме в 1832 году и ушел в отставку с него (а заодно — и с действительной службы) в 1835. Это был период болезненных, хоть и запоздалых реформ в администрации военно-морского флота. Сэр Джеймс Грэхем был первым лордом Адмиралтейства, отвечавшим за ее проведение, а реорганизация дошла и до верфей. Хорнблауэр добросовестно исполнял получаемые приказы, однако не сохранилось свидетельств, что он проявлял слишком много личного интереса к большой работе, проводимой сэром Джеймсом.

Так же, к сожалению, относились к ней и другие великие реформаторы, такие, например, как сэр Джон Барроу, столь ярый приверженец технического прогресса, которому посвятил столько своих сил и мыслей сам Хорнблауэр. Таким образом, Горацио теперь мог посвятить больше времени заботе о своей семье. Первое, что он сделал, это забрал Ричарда из Кембриджа, где он попусту тратил время, и купил ему патент на офицерский чин в лейб-гвардии. Были некоторые сожаления по поводу выбора Ричардом именно сухопутной карьеры, но зато ни одна дверь в армии не могла быть закрыта перед племянником всесильного герцога Веллингтона. В результате, он продвигался в чинах с необычайной скоростью, что сопровождалось солидными затратами. Напоминая кое-чем своего отца — решительным выражением лица, ростом и цветом волос — Ричард, тем не менее, был лишен особых амбиций и не проявил исключительных способностей к математике и механике. Он проявил себя отважным человеком, расторопным и популярным офицером, но не обладал при этом качествами, которые бы оправдывали его продвижение по службе выше чина полковника. Ричард регулярно ездил на охоту, заимел порядочный карточный долг и, похоже, содержал метрессу в Майда-Вейл или Килбурне. Жениться же он, конечно же не мог, пока не получит звание капитана.

(Сингапур в 1851 г., с картины Дж. Тарнболла Томпсона).

Преемником Хорнблауэра по службе в уже обновленном флоте стал Джонатан, который к тому времени был назначен первым лейтенантом фрегата «Дартмур» (42 пушки), входившем в состав флота Канала. В его способностях никто не сомневался, но это был сравнительно скучный период в истории флота. Все внимание в ближайшие двадцать лет было сосредоточено в основном не на громких событиях, а на техническом усовершенствовании кораблей. Он не видел возможностей для более активной службы до самой пенсии, но все же оставался образцом морского офицера. Его родители умерли в 1834 году, и с этого времени, пребывая на берегу, он обычно останавливался в Боксли-хаус. Джонатан не женился до тех пор, пока в 1837 году его не произвели в капитан-лейтенанты, хотя о его помолвке с Гертрудой, старшей дочерью контр-адмирала Фитцморриса, было объявлено еще в 1834 году. В течение этого длительного предсвадебного периода он купил, отремонтировал и заново меблировал небольшой сельский дом в Эйлесфорде, неподалеку от Боксли. Этот дом носил название Эйлфорд-лодж и существует до сих пор: в нем размещена квартира и операционная практикующего врача. Во время своего пребывания на берегу, капитан-лейтенант был активным членом магистрата, заядлым спортсменом, а одно время даже директором Юго-восточной железнодорожной компании. Он и его жена Гертруда имели общим счетом семерых детей, причем пятеро из них выжили, а двое сыновей позднее поступили во флот. Одна же из трех дочерей вышла замуж за капитана Бартона из Королевского корпуса морской пехоты. Так что в этой семье военно-морские традиции оставались достаточно сильными до конца века.

Бывая в Чатеме, Хорнблауэр встречался и с Джоном Хоганом, который приезжал для этого из Белфаста, и они вместе погружались в проблемы водяного винта. К тому времени на верфи была построена новая модель судна с подобным движителем, на сей раз оснащенная паровой машиной. Конечно, они не были одиноки в своих исследованиях, и трудно было бы доказать, что какой-либо один человек в конце концов изобрел устройство, над которым работали столь многие. Согласно морской исторической науке, идея использовать винт в качестве судового движителя была реализована практически одновременно несколькими беспокойными умами, которые даже и не знали о существовании друг друга (См. «История торгового судоходства», У. С. Линдси, в четырех томах. Лондон, 1876, том IV, стр. 102–18.).

Мистер Роберт Вильсон в 1833 году продемонстрировал работу винта, который он изобрел еще в 1827. Почти в то же самое время подобную работу проделал и француз Фредерик Соваж, чей винт был усовершенствован в 1832 году. Швед Йон Эриксон сделал действующую модель в 1836, и тогда же свой винт предложил мистер Томас Петтит Смит. Таким образом, модель Хогана (образца 1835 года) была только одной из многих, и предназначалась Хорнблауэром для того, чтобы убедить лордов Адмиралтейства в том, что винтовой пароход является военным кораблем будущего. С 1819 года в состав военно-морского флота уже входил один паровой буксир, однако даже эксперимент, проведенный Хорнблауэром в Чатеме, в ходе которого лодка смогла развить скорость в десять узлов, был все же недостаточен, чтобы убедить их лордовские светлости. До тех пор, пока в 1843 году не был заложен «Ратлер», во флоте Его Величества не было винтовых кораблей.

К тому времени, когда 27 октября 1835 года Хорнблауэр, наконец, спустил свой флаг в Чатеме, передав свой пост вице-адмиралу сэру Генри Дигби, кавалеру Ордена Бани, он уже находился на действительной службе в течение сорока одного года. С тех пор, как он впервые ступил на палубу военного корабля в 1794 году, ему удалось дослужиться от мичмана до вице-адмирала. Однако Хорнблауэр был пока далек от мысли уйти на покой, и был вскоре вновь избран почетным членом Совета директоров «Пароходной компании Востока и Иберийского полуострова». Ему предстояло еще долгие годы принимать активное участие в деятельности предприятия, оставаясь на своем директорском посту вплоть до 1850 года.

Многие его коллеги сожалели, что лорд Хорнблауэр так никогда и не стал членом Совета Адмиралтейства. Так рассуждали, потому что полагали, что именно с таким человеком у руля флота техническому прогрессу удалось бы быстрее победить флотский консерватизм. Подобное предположение несколько спорно, но в любом случае не будем забывать, что на таком деле Хорнблауэр мог бы просто надорвать свое сердце и при этом ничего не добиться. Одним из важнейших достижений того времени была организация школы военно-морской артиллерии на базе линейного корабля «Великолепный». Это была большая работа, проделанная сэром Томасом Гастингсом, но Хорнблауэр лишь выступил с одобрением этой инициативы. Сам он не считал себя специалистом по артиллерии, а паровая тяга для судов, которой они гораздо больше интересовался, увереннее прокладывала себе дорогу в торговом судоходстве, нежели в военном флоте. Таким образом, весьма удачно сложилось, что он отдал свое время и энергию гражданской пароходной компании и, находясь на этой службе, смог пережить последнее в своей жизни приключение.

На пенсии он очень сожалел, что никогда ранее не побывал в Ост-Индии. Когда же этот шанс наконец представился, он был очень рад восполнить этот пробел в своем опыте и впоследствии любил повторять, что является человеком Мира в полном смысле этого слова. В это же время его убеждали написать мемуары, но адмирал раздраженно отверг эту идею. Единственное, чего он хотел, это привести все свои бумаги в некое подобие порядка. Это было все, что адмирал мог обещать, но гораздо более того, чем он когда-либо исполнил. Хорнблауэры провели лето 1836 года в Ирландии, компенсируя тем самым свое долгое пребывание на Мальте и в Чатеме, но уже в следующем году вернулись в Англию. В 1837 году король Уильям IV умер, и на престол вступила королева Виктория. Будучи герцогом Кларенсом, а позднее — королем, Уильям всегда оставался ярым поборником флота, на котором ему самому довелось послужить. Как говорилось, он был «достойным королем, искренним другом, прощал врагов и был милостивым и добрым владыкой». Все это было правдой и много раз произносилось в присутствии Хорнблауэра в ходе различных церемоний, например, во время похорон адмирала сэра Ричарда Китса. Адмирал лорд Сомарец должен был выступать на них в качестве одного из официальных плакальщиков, но он не смог присутствовать и, после недолгих размышлений, его решили заменить Хорнблауэром. На следующий день он был удостоен королевского приема, на котором адмирала поблагодарили за участие в церемонии, а затем позволили предаться воспоминаниям о битве под Алжиром. Большинство флаг-офицеров сохранили самые добрые воспоминания о короле Уильяме, а некоторые, подобно Китсу, в молодости служили вместе с ним. Смерть этого монарха означала конец эры тех, чья служба началась во время борьбы Америки за независимость. Это был также период Регентства, который прославился своими легкими нравами и буйством чувств. Официальной метрессой Уильяма была актриса Доротея Джордан, которая в то же самое время была любовницей Ричарда Дейли и сэра Ричарда Форда. Как и другие сыновья Георга III-го, Уильям сполна наслаждался жизнью, особенно до своей женитьбы в 1818 году. Он действительно был одним из главных гуляк эпохи Регентства.