Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)

• Название: СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
• Автор: Джамиль Гасанлы
• Издательство: Герои Отечества
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5–91017–012–0

В представленной вниманию читателей монографии Азербайджанский ученый Дж. П. Гасанлы исследует малоизвестную широкому кругу читателей тему советско-иранских отношений в 40-х годах прошлого века. Изучив уникальные и ранее неизвестные материалы и документы из архивов России, США, Азербайджана, Грузии, а также анализируя изданные за рубежом труды и публикации в прессе, автор приходит к парадоксальному выводу: холодная война началась не в Европе, а в Азии! Именно советско-американо-британский кризис вокруг Иранского Азербайджана обозначил непримиримые противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции и лег в основу последующей конфронтации между Востоком и Западом.

Дж. П. Гасанлы показывает сложные перипетии использования национально-освободительного движения в Иранском Азербайджане как инструмента внешней политики СССР, отстаивание Западом интересов Ирана в противовес Москве. И тут напрашиваются прямые параллели с сегодняшним кризисом в отношениях между Ираном и США, отстаиванием Россией интересов Ирана в противовес США.

Изложение событий носит хроникально-документальный характер и порою воспринимается как политический детектив.

Книга предназначена для специалистов в области международных отношений, студентов гуманитарных вузов, всех интересующихся доселе неизвестными подробностями нашей недавней истории.

---

Что же касается азербайджанского вопроса, то Кавам вновь повторил свои старые мысли: «…Я искренне намерен осуществить все реформы, которые пожелает население этой провинции, если только они не противоречат законам страны. Однако необходимо, чтобы при моральной поддержке советского правительства эти реформы были бы осуществлены без внутренних беспорядков, в атмосфере мира и порядка».

Официальной реакции Москвы на заявление Кавама не последовало. Но из проекта ответа иранскому правительству на его протест от 3 марта и дополнений к советским меморандумам от 25 и 28 февраля следовало, что основанием для возможного соглашения советское правительство считало: стабилизацию положения в Иранском Азербайджане посредством переговоров Тегерана с азербайджанскими лидерами, изменение отношения иранских властей к СССР и решение вопроса о «северной» иранской нефти[618]. Естественно, что возможные в случае вывода советских войск вооруженные столкновения в Иранском Азербайджане между отрядами народного ополчения и подразделениями иранской армии, а также остававшаяся без должной охраны граница Ирана с Турцией — ее охраняли советские войска — тревожили Москву. Тем не менее, учитывая всю сложность мотивов советского руководства, нельзя не признать тот факт, что затягивание сроков вывода советских войск с территории Северного Ирана использовалось также в целях давления на иранское правительство.

Таким образом, и в меморандуме от 4 марта Кавам упорно настаивал на скорейшем выводе советских войск из Ирана. Говоря об упомянутых Советами заявлениях Самсама ос-Салтане и ноте Мошавера ол-Мамалек, Кавам утверждал, что «эти государственные деятели боролись против политики русского царизма в отношении Ирана. И эти документы, актуальные 27 лет назад, сегодня не могут служить основанием для присутствия советских войск в Иране»[619].

4 марта Кавам имел беседу с Временным поверенным в делах США в Москве Дж. Кеннаном. Позже Кеннан докладывал госсекретарю США, что Кавам попал в сложное положение, т. к. в Москве он не встретил взаимопонимания. Кавам сказал Кеннану, что вечером в последний раз встретится со Сталиным, а завтра постарается вернуться в Тегеран и пожаловался на грубость Сталина. Он поставил Кеннана в известность, что направил ноту протеста в Наркоминдел по поводу задержки Советской Армии в Иране, и спросил о возможных действиях США по этому поводу. Кеннан ознакомился с копией этой ноты. Кавама интересовало, на какие действия США Иран может рассчитывать в случае недостижения соглашения с русскими. Кеннан ответил, что США серьезно относятся к своим обязанностям члена ООН. Если этот вопрос будет вновь поднят Ираном или другой страной перед Советом Безопасности, то Соединенные Штаты пойдут до конца в деле решения этой проблемы в соответствии с Уставом ООН. В то же время Кеннан выразил уверенность, что в последней беседе позиция Сталина изменится в благоприятную сторону, и в этом случае он просил Кавама информировать его. Но Кавам был настроен пессимистично и считал излишним далее оставаться в Москве[620].

5 марта премьер-министр Ирана вручил наркому иностранных дел СССР еще две ноты. В них сообщалось об активизации Советов в Гиляне и выражалось беспокойство по этому поводу. Кавам никак не мог объяснить тот факт, что накануне ожидавшейся эвакуации советских войск из Ирана из Баку в направлении Бендершаха направляется корабль с военнослужащими[621]. Это были последние документы московских переговоров.

В тот же день посол Ирана в Вашингтоне Гусейн Ала поставил в известность об этих нотах Бирнса и попросил оказать содействие в деле вывода советских войск.

Переговоры в целом прошли безрезультатно. Ни по одному вопросу не было достигнуто соглашение. Новый премьер, избранный при содействии Советского Союза, вынужден был возвращаться ни с чем. Но в последний момент луч надежды сверкнул, и обнадежил Кавама лично Сталин.

В тот день вечером Сталин дал прием в честь иранской делегации, на котором Кавам пожаловался генералиссимусу на то, что переговоры с Молотовым завершились безрезультатно. На это Сталин, усмехнувшись, сказал: «Теперь ты хорошо понимаешь мое положение. Меня считают очень жестким человеком, но Молотов в нашей группе самый жесткий. Конечно, я постараюсь быть посредником между вами. Уверен, что мой посол, прибыв в Тегеран, принесет вам несколько хороших вестей»[622]. Эти слова Сталина вселили надежду в Кавама, и, действительно, вскоре его упования отчасти реализовались. Так, редактор газеты «Иране Ма» Джахангир Тафаззули по поводу приема у Сталина писал: «До выезда из Москвы в Иран глава нашей делегации Кавам сообщил нам, что генералиссимус Сталин приглашает нас на прием к себе в Кремль. Мы начали вести подготовку к этой встрече. В 5 часов вечера 5 марта из иранского посольства в Москве отправились в Кремль к Сталину. На территории Кремля на каждом шагу нас дружественно встречали и приветствовали русские офицеры. Все собрались в зале, где должен происходить прием. Через некоторое время в зал вошли Сталин, Молотов, Микоян и другие. Генералиссимус Сталин приветствовал нашу делегацию и своих соратников. Иранская делегация увидела в нем совершенно спокойного и благородного человека. Самым характерным в его поведении было то, что Сталин обращался со своими маршалами, как отец, и, одновременно, как товарищ». Газета «Иране Ма» детально описала весь прием, отмечая, что Сталин и Кавам несколько раз разговаривали тет-а-тет, а также передала разговоры членов иранской делегации с начальником Генштаба Советской Армии Алексеем Антоновым, с маршалом Семеном Буденным и другими[623]. На приеме, данном И. Сталиным в честь Кавама 5 марта, А. Вышинский имел беседу с членами иранской делегации Дорри и Шафагом. Об этом он письменно сообщил В.Молотову, отметив, что Шафаг сожалеет о безрезультатности московских переговоров, но выступает против предоставления автономии Иранскому Азербайджану. Он считает, что это нарушит территориальную целостность страны и нанесет ей экономический ущерб. Вышинский писал, что он возразил Шафагу, и в качестве примера привел Советский Союз, в котором национальные республики пользуются широкими правами, а СССР от этого не становится слабее, а только крепнет[624].

2 марта советские войска все еще оставались в Иране, и это усугубляло международную напряженность. Советско-американское противостояние становилось все явственнее. Не дождавшись результатов от Кавама, госсекретарь Дж. Бирнс 5 марта направил Советскому Союзу ноту, краткое содержание которой было таково: «Несмотря на протесты иранского правительства, на пункт 5-й Англо-советско-иранского договора от 29 января 1942 года, заявления советского правительства от 29 ноября (о выводе войск не позднее 6 месяцев после капитуляции Японии), Советский Союз и после 2 марта продолжает держать войска в Иране. Американское правительство дало согласие на обсуждение этого вопроса в Совете Безопасности ООН, о чем ставит в известность советскую сторону. Соединенные Штаты верят, что советское правительство выполнит взятые на себя обязательства». 6 марта Дж. Кеннан вручил ноту с требованием вывода советских войск наркому В. Молотову[625]. В тот же день Кеннан ознакомил Кавама с нотой государственного департамента, но не увидел должной реакции. Во время этой встречи в американском посольстве Кавам ознакомил Кеннана с последним вариантом советско-иранского официального заявления, представленного советской стороной, но еще не одобренного иранской делегацией. В этом заявлении были общие фразы о дружбе и братстве, а также сообщалось о назначении советского посла в Тегеран[626].

После недолгих раздумий Кавам подписал советско-иранское официальное заявление о результатах двухнедельных бесплодных переговоров, и 7 марта иранская делегация отправилась в Баку. В аэропорту Кавам выступил с кратким заявлением: «Покидаю Москву с надеждой на то, что все недоразумения будут разрешены в скором времени, дружба наша будет крепнуть и между нами воцарится желаемое дружеское взаимопонимание».

В Баку иранскую делегацию встречали наркоминдел Азербайджанской ССР М. Алиев. В тот же день вечером гости слушали оперу «Лейли и Меджнун». В антрактах за чашкой чая гости интересовались достижениями Советского Азербайджана в области культуры, искусства, промышленности, спрашивали о количестве высших учебных заведений, средних школ, об Академии наук. Основное внимание их, и в особенности Кавама, было сосредоточено на деятельности и развитии нефтяной промышленности, в частности вопросах производительности труда, экономической обеспеченности рабочих и их культурно-бытовых условий.

9 марта из-за неблагоприятных погодных условий делегация не смогла вылететь в Тегеран. В этот день вся делегация, а также М. Алиев были приглашены к генеральному консулу Ирана Меджиди на чашку чая. Генконсул информировал Кавама о ликвидации в Баку Управления уполномоченного Наркоминдела СССР, объяснив, что в дальнейшем консульство будет непосредственно связано с народным комиссаром иностранных дел Азербайджанской ССР. Кавам выразил свое одобрение.