Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)

• Название: СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
• Автор: Джамиль Гасанлы
• Издательство: Герои Отечества
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5–91017–012–0

В представленной вниманию читателей монографии Азербайджанский ученый Дж. П. Гасанлы исследует малоизвестную широкому кругу читателей тему советско-иранских отношений в 40-х годах прошлого века. Изучив уникальные и ранее неизвестные материалы и документы из архивов России, США, Азербайджана, Грузии, а также анализируя изданные за рубежом труды и публикации в прессе, автор приходит к парадоксальному выводу: холодная война началась не в Европе, а в Азии! Именно советско-американо-британский кризис вокруг Иранского Азербайджана обозначил непримиримые противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции и лег в основу последующей конфронтации между Востоком и Западом.

Дж. П. Гасанлы показывает сложные перипетии использования национально-освободительного движения в Иранском Азербайджане как инструмента внешней политики СССР, отстаивание Западом интересов Ирана в противовес Москве. И тут напрашиваются прямые параллели с сегодняшним кризисом в отношениях между Ираном и США, отстаиванием Россией интересов Ирана в противовес США.

Изложение событий носит хроникально-документальный характер и порою воспринимается как политический детектив.

Книга предназначена для специалистов в области международных отношений, студентов гуманитарных вузов, всех интересующихся доселе неизвестными подробностями нашей недавней истории.

---

Острота событий первой декады марта в Южном Азербайджане привела государственный департамент США в состояние сильного замешательства. Тревожные телеграммы, получаемые из американского консульства в Тебризе, еще больше запутывали ситуацию. Президент Трумэн уже дал секретный приказ командующим сухопутными, морскими и воздушными силами привести войска в полную боевую готовность[642]. Этот приказ впервые проявился в заявлении командующего военно-морскими силами США о том, что авианосец «Миссури» получил приказ доставить в Стамбул тело скончавшегося в Вашингтоне посла Турции.

Военная подготовка СССР в Азербайджане, политико- дипломатические заявления США по этому поводу, секретные решения военного характера создали самую острую конфликтную ситуацию со времен Второй мировой войны. М.Дж. Багиров сообщал Сталину и Молотову, что в последние дни у английского консула в Тебризе Уолла происходят почти ежедневные совещания с американским и турецким консулами. Сотрудники дипкорпуса старались лично убедиться в достоверности развединформации. М.Дж. Багиров писал: «Английский консул Уоол мобилизовал всю свою агентуру для сбора сведений о численности и родах советских войск, уходящих из гор. Тебриза, а, главным образом, прибывающих в Тебриз. Не ограничиваясь этим, сам консул и его работники посещают места разгрузки наших воинских эшелонов. 10 марта, когда на станции Тебриз стоял прибывший из Советского Союза эшелон с танками, Уолл и вице-консул Ланг, подъехав к станции, пытались сфотографировать эшелон, но, заметив наших работников, отъехали от станции и продолжали из автомашин фотографировать с расстояния. 11 марта Уоол и Ланг снова появились на станции Тебриз, где стоял эшелон с нашими самолетами». Срочно была дана команда советскому военному руководству в Тебризе и начальнику управления железной дороги подавать к станции и разгружать эшелоны с советской военной техникой только в ночное время.

Дабы следить за поставками советских военных грузов в Южный Азербайджан, Америка участила разведполеты над зоной расположения советских войск. С высоты 300–500 метров американские самолеты собирали информацию. Советские военпреды в Иране немедленно доложили об этом Генштабу в Москве и предложили, чтобы посольство СССР заявило решительный протест в связи с полетами американских самолетов над диспозицией советских войск[643].

В середине марта консул Россоу также посетил станции железной дороги. В 6 км от Тебриза при попытке приблизиться к советскому артиллерийскому складу консул, находившийся в машине с американским флажком, был схвачен и доставлен в военную комендатуру. В письме госсекретарю консул жаловался на грубость и угрозы[644].

Возвращение 10 марта Кавама из Москвы фактически с пустыми руками, поступление в Южный Азербайджан тяжелой военной техники, оружия и снаряжений, проведение экстренных заседаний в государственном департаменте США, направление двух американских нот в Москву и, наконец, усиление азербайджанского Национального правительства способствовали сильнейшему беспокойству в Тегеране. Выступления С.Дж. Пишевари, направленные против центрального правительства, вызывали раздражение и страх. В столице Ирана царила паника[645]. Старания Кавама рассеять беспокойство не приносили результата. 13 марта сторонники Сеида Зияеддина устроили в Тегеране большую демонстрацию. В первом ряду демонстрантов шел Халили — главный редактор газеты «Эгдам», отличавшийся жесткими антисоветскими публикациями. Они несли лозунги с требованием вывода советских войск из Ирана и выступали с речами против СССР. 24-летний профсоюзный активист Шабастафи попытался помешать выступлению Халили, но был застрелен из пистолета.

В первой половине дня 10 марта Мухаммед Реза шах принял посла США Мюррея и заявил ему о возможности пророссийского восстания в Тегеране. В тот же день Кавам, вернувшийся из Баку, прямо с аэродрома отправился к шаху, чтобы доложить о результатах московского вояжа, а в 5 часов вечера принял посла Мюррея в своем доме. Причем он попросил посла держать в секрете даже от шаха эту 2,5-часовую беседу. Мюррей показал Каваму копии американских нот Советскому Союзу и заявил, что если советские войска против желания Ирана не будут выведены и Иран поднимет этот вопрос в Совете Безопасности ООН, правительство Соединенных Штатов поддержит Иран. Кавам спросил: «Если Советский Союз, невзирая на наши протесты, будет продолжать держать войска в Иране, что могут сделать США и Британия?» Мюррей уклонился от прямого ответа. Затем Кавам дал подробный отчет о ходе московских переговоров. Мюррей писал: «Когда я напомнил Каваму о слухах про его московский вояж, он воздел руки к небу и поклялся, что все сказанное им правда. Премьер сказал, что он боялся спровоцировать русских, но намекнул, что на переговорах были затронуты некоторые серьезные вопросы». Когда в конце беседы Мюррей спросил у Кавама о его намерениях, тот ответил, что собирается направить послу в Вашингтоне Гусейну Ала отчет о переговорах в Москве, и попросил Мюррея переслать этот отчет дипломатической почтой. По поводу Совета Безопасности Кавам ничего конкретного не сказал[646].

11 марта Кавам явился в Меджлис. В этот день завершались полномочия Меджлиса 14-го созыва. Некоторые депутаты пытались продлить срок своих полномочий, но Кавам этого не допустил. Премьер выступил с краткой речью, сообщил об окончании депутатских полномочий и распустил Меджлис. Таким образом он получил возможность осуществлять любые мероприятия без вмешательства парламента.

Еженедельный журнал «Ханданиха» в своем 30-м номере в связи с роспуском парламента опубликовал интересный коллаж: на обложке были изображены центральные ворота, запертые на замок, с надписью «закрыто». Перед воротами кричит и размахивает руками женщина, олицетворяющая Иран. По одну сторону от ворот изображен плачущий экс-председатель Меджлиса Табатабаи, по другую — плачущий в три ручья Сеид Зияеддин[647]. Через несколько дней после роспуска Меджлиса Кавам приказал арестовать Сеида Зияеддина, а также удалил от дел одного из ведущих деятелей правительства Хакимульмюлька и начальника генерального штаба генерала Гасана Арфу. На одной из пресс-конференций премьер заявил, что арест Зияеддина продиктован его собственными соображениями, а не является результатом давления из-за рубежа. Он объяснил этот акт дестабилизирующими действиями Сеида Зияеддина, представляющими угрозу внутренней безопасности Ирана.

Через два дня после роспуска Меджлиса Кавам вновь принял Мюррея и обещал, что через пару-тройку дней даст распоряжение Г. Ала вынести жалобу Ирана на обсуждение Совета Безопасности. Он сообщил, что вначале поднимет вопрос в Совете Безопасности, а уже потом сообщит об этом в советское посольство, объяснив свои действия тем, что Советский Союз нарушает свои обязательства. Кавам спросил у Мюррея: «Что бы вы сделали на моем месте, если бы советские войска под предлогом защиты русских граждан захватили Тегеран?» Посол сообщил госсекретарю, что эти же слова говорил ему шах после встречи с советским послом.

14 марта временный поверенный в делах СССР в Тегеране А. Якубов встретился с Кавамом. Во время беседы он дал понять, что у советского правительства есть информация о том, что Иран собирается обратиться в Совет Безопасности с жалобой на СССР. Он предупредил, что это обращение дорого обойдется Ирану и посоветовал от имени советского правительства не делать рискованных шагов. Когда Кавам объяснил необходимость подобных действий юридическими обязательствами, советский представитель указал на необходимость подождать, пока Совет Безопасности сам не потребует отчета по этому вопросу.

После состоявшейся беседы премьер тайно послал своего эмиссара в посольства США и Британии. Он хотел знать, какие шаги ему рекомендуют предпринять и что предпримут правительства США и Великобритании в случае, если советская опасность станет реальностью. От Бирнса и Бевина пришли указания в тегеранское посольство о том, что Каваму следует внушить, будто у него нет других путей, кроме как обратиться в Совет Безопасности[648].

В тот же день, 14 марта, М.Дж. Багиров встретился в Джульфе с лидерами Национального правительства — С.Дж. Пишевари, М.А. Шабустари и С. Джавидом. Здесь Багиров впервые сообщил лидерам демократов, что в связи с создавшейся международной обстановкой советские войска могут покинуть Северный Иран. На встрече были обсуждены вопросы усиления обороноспособности Азербайджана и ускорения формирования частей народной армии. Багирову было примерно известно, с какими предложениями новый посол И. Садчиков направляется в Тегеран. Поэтому встреча 14 марта преследовала цель подготовить руководителей Национального правительства к предстоящим тяжелым испытаниям. Багиров старался, чтобы в случае вывода советских войск национальная армия была готова к боям. Он послал Сталину обширный отчет о состоянии азербайджанской Национальной армии на 15 марта. Очевидно, эти сведения нужны были советскому руководству, чтобы обдумать, на какие уступки Тегерану можно пойти. М.Дж. Багиров писал, что артиллерия укомплектована рядовыми полностью, офицерами на 25 %, сержантами на 19,3 %. Части обеспечены 16 тяжелыми, 46 легкими пушками и тремя боекомплектами. Артиллерия обеспечена тягловой силой на 20 %, до 20 марта получит еще 50 автомашин. Судя по справке маршала артиллерии Яковлева, необходимое оборудование и запчасти, взрыввещества, приборы наблюдения и прицельные приспособления находятся уже в пути и первого апреля будут доставлены в Тебриз. Пехотная бригада укомплектована рядовыми на 97,7 %, офицерами на 23 %, сержантами на 10,7 %. Бригаде переданы 6 иранских танков, 4 миномета, 54 тяжелых пулемета, 190 легких пулеметов, 1457 автоматов, 1203 винтовки, 1603 карабина, 880 пистолетов и 2.180.600 патронов разного калибра. Штат бригады установлен в 7700 человек. Вместе с силами, не входящими в бригаду, численность азербайджанской Народной армии к 1 апреля будет составлять 9827 человек. До 20 апреля из этого числа будут отобраны 200 человек для обучения в Кировабадской пехотной школе, в том числе 25 человек — в Кировабадской школе военной авиации, 45 человек — на артиллерийских курсах Бакинского военного округа. Багиров просил Сталина включить этих южноазербайджанцев в штатное расписание Советской Армии. Для передачи азербайджанской Народной армии в Бакинский военный округ были присланы 24 танка марки «Виккерс II», 132 миномета, 200 одноконных артиллерийских упряжей, 3 комплекта артснарядов[649].